Улыбка монстра. Файл № 433
Шрифт:
Зря он так, подумала Скалли. Когда Молдеру указывают, где искать, — он из чистого упрямства идет в другом направлении. Бьется лбом о стену с упорством одержимого фанатика — и, как ни странно, порой пробивает эту стену. И находит там НЕЧТО. Порой весьма странное, страшное, кровавое, непредставимо чуждое нашему разуму НЕЧТО,..
Последовавшие слова Молдера подтвердили ее мысли:
— Негативы снимков, как я понял, вы благоразумно уничтожали — во избежание возможных экспертиз. Но эксперты ФБР поработали с независимыми фотографиями и видеозаписями встреч с Трэй-ком, не попавшими в музей озера, — относительно недавними, десяти-пятнадцатилетними… Выводы неоднозначны, но в одном эксперты сходятся — это не фальшивки, что-то там изображено, большое и реальное… Неясно, правда, — что.
Вайсгер широко улыбнулся.
— Это проще показать, чем рассказывать. Кроме музея, где вы побывали, есть и еще один, неофициальный. Семейный, так
Вайсгер поднял трубку телефона, сказал несколько слов, выслушал ответ и продолжил, вновь обратившись к гостям:
— Именно Дональд последние десять-пятнадцать лет занимался фактологической «поддержкой» Биг-Трэйка. Люди в наш технологический век стали скептичны и менее доверчивы, поэтому легенды нуждаются в постоянной подпитке…
…Когда Дональд Вайсгер вошел в кабинет старшего брата, Скалли и Молдер обменялись недоуменными взглядами. Дональд выглядел отнюдь не братом, но сыном мистера Вайсгера — лет тридцать пять на вид, не более. Хотя фамильное сходство просматривалось отчетливо. «Сыновья от разных жен?» — мелькнуло у Молдера предположение.
От хозяина не укрылась их пантомима. И, представив гостей брату, он объяснил:
— Я старше Дональда ровно на двадцать пять лет — бывает и так. Причем мы не единокровные, по полностью родные братья. Мать родила меня в восемнадцать, а его — в сорок три. Дело в том, что очень долго я был единственным сыном и наследником у отца. А потом — вы, наверное, слышали эту мрачную историю от Скиннера — я пропал без вести во Вьетнаме. Впрочем, Скиннер был свидетелем лишь счастливого финала, а про шесть лет плена я избегаю кому-либо рассказывать… И даже вспоминать — избегаю… В общем, уверенные в моей гибели родители решили рискнуть и завести второго ребенка. И… Словом, мать умерла, не выдержав столь поздних родов. Зато теперь у меня есть помощник в моем деле. И наследник — у меня детей нет, в плену… впрочем, неважно.
Говоря о брате, старик улыбнулся неожиданно нежно, жесткие складки у рта разгладились, — и Скалли подумала: кем бы ни приходился ему Дональд по крови, по духу он сын Вайсгера — и никто иной.
Аквапарк «Блю Уорд», 25 июля 2002 года, 10:03
Атлас северо-восточных штатов, принадлежавший профессору Лу, оказался не столь изящно-старинным, как карта Вайсгера, но не менее подробным. И искомую информацию Хэммет с профессором получили быстро.
— Как видите, единственный путь, связывающий Трэйклейн с океаном, — это вытекающая из озера река Трэйк-Ривер, — объяснял профессор. — Судоходство по ней прекратилось полвека назад, все шлюзы разобраны. Однако, мсье Хамми, тут хватит воды, чтобы заплыть из океана хоть стае китовых акул! Единственное препятствие имеется вот здесь, в самом истоке — плотина у рыбзавода, регулирующая уровень озера. Однако весной ее открывают, сбрасывая излишки воды — на одну или две педели, в зависимости от силы паводка… Это недолго, мсье, шанс мал, ничтожно мал… Но стоит поискать porte batarde… note 14 Хэммет не очень понял, какое отношение к дверям имеют незаконнорожденные, по перебивать профессора не стал.
Note14
Porte batarde (дословно — «незаконнорожденная дверь») — калитка, обходной, неявный путь (фр)
— К тому же там обязательно должен быть так называемый «рыбоподъемник» для проходящего на нерест лосося… Вопрос только, какого тина… У меня этой информации нет.
— Это так важно? — спросил Хэммет, ничего не понимающий в рыбоподъемниках.
— Конечно! Если он «лестничного» тина — в виде каскада бассейнов, соединенных искусственными водопадиками, которые лососи преодолевают прыжками, — то тварь в несколько центнеров там не пройдет, мсье! Ей просто не развернуться для разбега! А вот подъемник шлюзового типа акула легко преодолеет. Если вас, мсье Хамми, интересует этот вопрос — то стоит разузнать подробности у кого-то еще.
— Рыбзавод и плотина принадлежат Вайсгеру? — спросил Хэммет, почти уверенный в положительном ответе.
— Вайсгеру-младшему, — уточнил профессор. — Дональду Вайсгеру. Очень энергичный молодой человек, очень. Именно он придумал лет пятнадцать назад, как превратить миногу — сущее бедствие северо-восточных озер — в солидный источник дохода.
— Какой может быть доход от несъедобной миноги? — удивился Хэммет note 15 .
— Несъедобной у нас! В Старом Свете миноги — деликатес! Дональд первым додумался и первым построил линию, производившую из дарового сырья консервы и замороженные брикеты миног для Европы. До этого завод, мсье Хамми, занимался
лишь воспроизводством лосося и форели — экология нерестовых рек в те времена оставляла желать лучшего. Подращивали мальков, чтобы их сразу не поедали местные окуни и щуки, — и выпускали в озеро.Note15
В 70-80-х годах случайно завезенная в США европейская минога стала причиной экологической катастрофы на Великих Озерах и прилегающих водоемах. Не имеющая естественных врагов, минога размножилась в невероятных количествах. Правительство США затратило огромные деньга на решение проблемы — которое осложнял тот факт, что американцы миног в пишу не употребляют
— Значит, у Дональда есть свои, не зависимые от брата предприятия? — спросил Хэммет. Покинув округ Трэйк мальчишкой, он не знал таких подробностей.
— Да, мсье! И не только этот завод — он сейчас не действует, миног почти не осталось, а естественное воспроизводство лососевых в последние годы восстановилось… Вайсгеру-младшему принадлежит фирма, сдающая напрокат рыболовные катера, а также «Интерфиш-Трейдинг» — компания по продаже рыболовных снастей. Ну и еще кое-что… О, мсье Дональд — вполне самостоятельный бизнесмен!
— И единственный наследник своего брата… — с непонятным выражением добавил Хэммет.
Вайсгер-Холл, 25 июля 2002 года, 10:02
«Семейный музей» Вайсгсров располагался не в оседлавшем вершину холма причудливом здании, а неподалеку, на берегу озера.
— Давайте спустимся пешком, через лес, — предложил Дональд. — Напрямик это пять минут ходьбы, объезжать на машине дольше.
Молдер и Скалли возражать не стали.
Между величавыми, редко растущими соснами никакого подлеска не было — лишь усыпанная прошлогодней хвоей песчаная почва. Шишки поскрипывали под ногами. Озеро синело внизу, проглядывая между деревьев, — непривычно пустынное в этом месте, только вдали белел одинокий парус. Белка, совершенно не пугаясь людей, перебежала тропинку почти у них под ногами и проворно вскарабкалась на неохватную сосну. Провожая глазами мелькающий между ветвей комочек рыжего меха, Молдер подумал, что иные здешние деревья наверняка помнят время, когда Трэйклейн еще именовали (или все же не именовали?) Кандопосуиганом; Скалли, чуть не подвернув ногу на очередной шишке, подумала, что зря надела туфли на высоком каблуке…
Дональд Вайсгер оказался человеком открытым и разговорчивым. Чувство, не покидавшее Молдера в течение всего разговора с Вайсгером-старшим, — что собеседник говорит о «нефтяном бароне» и «монстре озера» гораздо меньше, чем знает, — в общении с младшим братом не возникало.
— Когда Джон вернулся из Вьетнама, — рассказывал по дороге Дональд, — это было похоже на чудесное воскрешение из мертвых. Отец обезумел радости — в самом прямом смысле слова. А я, пятилетний парнишка, оказался в странном положении — вся его родительская любовь и забота, сосредоточившаяся на мне после смерти матери, вдруг мгновенно переместилась на другого человека. Взрослого, чужого, незнакомого. Обо мне отец словно позабыл… Нет, у меня было все, что только может пожелать мальчика моего возраста, по… В общем, я рос несколько на отшибе от семьи и по-настоящему дружеские отношения с братом у меня завязались много позже. А тогда, в детстве и юности, я увлекся рыбалкой, подводным плаванием, охотой, — и не проявлял ни малейшего интереса к семейному бизнесу. Отцу, похоже, было все равно. Но Джон после его смерти сумел-таки повернуть мои увлечения, переросшие к тому времени в образ жизни, на пользу семейному делу. Теперь все, что связано с рыболовным туризмом на озере — в том числе и Биг-Трэйк, — моя сфера ответственности.
«Музей» оказался длинным, низким, похожим на ангар зданием, один конец которого, оборудованный воротами, уходил в озеро, — и Молдер с удивлением подумал, что там, очевидно, оборудовано нечто вроде дока для маломерных судов.
У дверей стоял открытый джип-«ранчер», на заднем сиденье лежали ласты, акваланг и сложенный гидрокостюм. Капли воды на снаряжении еще не успели зысохнуть.
Молдер вспомнил, что у Дональда, когда он зашел в кабинет брата, волосы были влажными. И спросил:
— Вы продолжаете заниматься подводным плаванием в озере? После всех происшествий с Биг-Трэйком?
— За много лет я привык к утренней прогулке под водой. Плаваю и летом, и даже зимой, подо льдом, — и не вижу причин отказываться от своей привычки. Тысячи и десятки тысяч людей каждый день заходят здесь в озеро, а странной смертью — доказанной, документально подтвержденной — погиб лишь один. Так что опасности тут не больше, чем при пересечении перекрестка на зеленый свет… Там тоже люди иногда гибнут под колесами.
Вайсгер-Холл, 25 июля 2002 года, 10:15
— Фантастика… Так вот он какой, Биг-Трэйк, — в голосе Скалли слышались нотки восхищения. — Совсем как живой…