Умереть и не встать

– Ладно, Жора только рукой махнул. – Чего уж теперь. Так, Поля, теперь слушай меня внимательно. У тебя будет двадцать минут, не больше. Я прошу тебя – не болтай лишнего. На всякий случай я буду рядом.

– Жора, мне нужно наедине! – я умоляюще посмотрела на бывшего мужа. – Ну, как я смогу вызвать его на доверительную беседу, если рядом будешь торчать ты?

– Что? – даже Жора офонарел от такой наглости.

– Ничего, ничего, – быстро стала заглаживать я свою вину. – Но я все равно считаю, что без тебя наш разговор будет продуктивнее.

– Нет уж, милая! – решительно возразил мне Овсянников. – Ничего не выйдет. Я не имею права оставлять тебя там с ним наедине.

– !!!!! – больше я ничего не смогла сказать.

– Ну… Возможно, я выйду на минутку покурить… – куда-то в сторону сказал Жора и тут же добавил:

– Но только на минутку!

Я и за это была благодарна.

Никита Караваев был высоким, широкоплечим мужчиной лет тридцати, довольно симпатичным. То, что он высок, быол видно несмотря на то, что Никита сидел на стуле. За какой-то решеткой.

Мы с Жорой сели напротив него, и я приготовилась задавать вопросы. Но только тут поняла, что совершенно не представляю, как это делать! Здесь нужно было поначалу задавать не четкие, конкретные вопросы, как я умею и люблю делать, а постараться расположить к себе собеседника, сделать так, чтобы он раскрыл перед тобой свою душу, а это уже по Ольгиной части. Не зря я хотела возложить на нее свою миссию. Но Ольги нет, и как раз ради нее…

– Никита, вы хотите помочь самисебе и еще одному человеку? – решительно начала я.

Караваев удивленно на меня посмотрел и сказал:

– Мне больше нечего добавить. Я уже все сказал.

– Никита… – мягко проговорила я. – Следствие же знает, что вы говорите неправду. Вернее, вы скрываете истину. Почему вы не назовете имя человека, который назначил вам встречу? Признаюсь вам честно: я убеждена, что именно так оно и было, что вы не выдумали этого человека, но почему вы молчите? Скорее всего, вы его выгораживаете, но подумайте: этот человек может быть убийцей!

– Я все это уже знаю, я думал над этим сотни раз, но повторяю: мне больше сказать нечего, – раздраженно сказал Караваев.

Он отвернулся и стал смотреть в другую сторону.

«Так-так-так», – проговорила я мысленно, успокаивая себя.

– Послушайте, но ведь вы губите свою жизнь! – горячо принялаьс я убеждать Караваева снова. – Ради чего вы это делаете? Кого вы защищаете? Кого выгораживаеете?

– Я никого не выгораживаю! – вспылил вдруг Никита, который показался мне очень выдержанным. – Я не собираюсь никого оправдывать! Но говорить больше ничего не буду! И перестаньте спрашивать у меня одно и тоже! Интересы своей семьи я защтщаю сам, уж как могу! – Последняя фраза прозвучала у него как-то смазанно, видимо, непроизвольно вырвалась.

За это я и ухватилась.

– Значит, тут замешаны интересы вашей семьи? – сказала я. – А я так и думала. Тогда тем более вам нужно все рассказать! Из-за вас моя сестра попала в беду, а вас это совершенно не интересует! – я тоже начала заводиться. – Совершенно посторонний человек попал в беду, а вы тут молчите, не хотите даже за себя постоять! Надулись, как индюк, и талдычите одно и то же: «Не знаю, не знаю, не знаю»! Вам вообще что-нибудь надо? – я уже плохо контролировала себя и просто орала. Все последствия стрессов, произошедших за последнее время, выплескивались теперь в этом бурном потоке эмоций – я на Караваева выбрасывала свою злость, будто он один был во всем виноват.

Жора Овсянников вскочил с места, подлетел ко мне и стал хватать за руки, пытаясь успокоить.

– Поля, прекрати немедленно! – кричал он. – Я сейчас выведу тебя отсюда.

– Вы даже не хотите отомстить убийце своей жены! – выкрикнула я, вырываясь.

– Замолчи! – рявкнул Жора, толкая меня к входной двери. – Чего ты несешь?!

Последнее, что я увидела – это растерянные, наполняющиеся тоской и безысходностью глаза Никиты Караваева. А вместе с этим в них появилась и крытая ненависть.

На улице Жора втолкнул меня в машину, захлопнул дверцу и заорал:

– Ты что делаешь, а? Ты что наделала, мать твою? Ты что себе позволяешь? Да я же тебе за это не знаю что сделаю! – еще никогда я не видела Жору Овсянникова таким сердитым. Обычно он никогда не распалялся до такой степени и всегда очень быстро отходил, даже если и сердился.

Я, честно говоря, даже испугалась. Никогда, никогла Жора Овсянников не разговаривал со мной в таком тоне. Я, конечно, понимала, что погорячилась, но все-таки нельзя же так!

А Жора продолжал орать:

– Ты понимаешь, что ты наделала? Что я за твою выходки могу просто с работы слететь? Я тебя предупреждал, чтобы ты молчала о чем не следует говорить!

– Извини, Жора, – попыталась я вставить, – я просто не выдержала…

– Не выдержала она! – взвился Жора. – Как я еще тебя выдерживаю – ума не приложу! Тебя ни один нормальный человек не выдержит! Ты только портить все умеешь! Все по-своему, всегда все по-своему! Но даже от тебя я не ожидал такого, Полина. И хочу тебе сказать: на этом все. Все, поняла? Больше я тебе помогать не буду никогда. Даже не заикайся. Найди себе другого идиота, который будет плясать под твою дудку!

– Жора, я никогда не считала тебя идиотом! – простонала я. – Ну прости меня, пожалуйста, я просто не думала, что так получится! Я сама от себя не ожидала! Ну Жорочка, миленький… – я вцепилась в Жорину руку, потому что испугалась, что он сейчас просто вытряхнет меня из машины и больше ничего не скажет. И останусь я совсем одна. А остаться одной сейчас я боялась больше всего на свете.

Жора начал остывать. Я видела, как постепенно теплели его глаза.

– Жора… – продолжала я. – Ты же знаешь, я хотела как лучше!

– Как лучше она хотела… – уже не зло проворчал Овсянников. – Только получилось как хуже.

В этот момент из здания СИЗО вылетел молодой парень в форме с погонами младшего лейтенанта и подбежал к нашей машине.

Жора открыл дверцу.

– Георгий Михайлович! Товарищ майор! – торопливо заговорил парень. – Там этот Караваев на допрос рвется. Говорит, сказать что-то хочет.

Я быстро перевела взгляд на Жору. Тот удивленно шевельнул бровями, после чего вышел из машины и сказал мне: