Умный, наглый, сомоуверенный

— Зря ты боишься Лео, — возразила Клементина. — Если бы он хотел, он бы тебя разыскал. У него был миллион случаев тебя наказать, он этого не делал. Не бойся, тебе все сойдет с рук.

— Почему ты так уверена?

— Когда работаю, голова свободна, можно много думать. Из Лео получается образ, и он цельный. В отличие от Павла Ивановича.

— Лео понятней, — согласилась Юля.

— Последовательней. У него есть расписание, как у поездов. Он ничего тебе не сделает, наоборот, ты можешь из него веревки вить. Потому что он тебя всерьез не воспринимает… Если кто и пострадает от Лео, так только Павел Иванович. И мадам тоже не злая, хотя себе на уме. Спроси напрямую, что ей нужно, она, скорей всего, скажет.

— Как? Как я ее спрошу?

— Ну хочешь, я спрошу?

— Спроси, только не от моего имени. Я с ней дружить не собираюсь.

— Это она с тобой не собирается, а не ты.

— Что это значит? — Юля обиженно мотнула головой.

— Есть расстановка энергий в людях. Ненависть или любовь с первого взгляда можно объяснить. Мадам ты раздражаешь, для Лео ты поломойка, а я тебе всегда буду помогать.

— Понеслось! — обиженно отмахнулась Юля. — Лучше скажи, как от нее избавиться.

— Лучше подумай, откуда у тебя перед ней страх. Может, ты провинилась?

— Я?! — возмутилась Юля. — Да я ее обхаживала, как розу, пока она не начала заедаться про капусту и грибы!

— Значит, ты ей мешала ухаживать за Лео.

— Ну и что? За домом смотреть моя работа.

— Работа твоя, а Лео — ее.

— Он не чемодан со шмотками, с какой стати он ее?

— Может, ты любишь Лео, а не Павла Ивановича? Ты уверена, что ограбила того, кого хотела? Может, тебе надо было на другую сторону перейти? В решительный момент?

Юля растерянно замолчала. Клементина, хоть и не присутствовала на месте побоища Лео с Павлом, как-то догадалась о Юлиных сомнениях, а ведь у нее, и правда, случилась заминка. Она навязалась поехать с Лео, чтобы помочь Павлу. Но когда они катались в снегу, на нее нашел столбняк, оторопь, и она не понимала, кого из двоих ей следует тюкнуть дубинкой по ногам. Она запуталась. Вот так. Врешь то одному, то другому, а в ответственный момент не помнишь, на чьей ты стороне.

Лишь когда Лео поднялся и принялся отделывать Павла, она решилась. А если бы случилось наоборот, и на ногах оказался отец Маруси, она бы огрела его? Похоже на то, что она просто стукнула победителя, и Павлу повезло, что он оказался на земле. Да и ей, наверное, тоже. Потому что где бы она сейчас была, интересно знать? Жила бы на птичьих правах в квартире Лео. Нет, по жизни она поступила правильно, хотя Лео немного жаль. Сам виноват, не нужно было выделываться.

— Я верю в судьбу, — продолжала Клементина. — Что все в жизни идет, как уготовано судьбой. Но люди часто пытаются ее надуть. Ты, Юля, пытаешься вырвать, а может, оно чужое? А твое рядом лежит и на тебя смотрит.

Юля обиженно подняла глаза:

— Кто это определяет, интересно?

— По ощущению понятно.

— А если нет никакого ощущения?

— А тогда думай.

— Голова заболит. Лучше пойду ужин готовить, больше пользы. Я, конечно, не против, чтобы мне посоветовали, но, знаешь ли, если ты такая умная, то почему тогда…

— Мне хватает того, что есть, — перебила Клементина. — Мне только одиноко, и я знаю, отчего это. Все ко мне снисходят, считая, что инвалиды в этом нуждаются. А я хочу сама помогать.

— Да, ты любого перевоспитаешь… Ладно, отдыхай, я пойду вниз, ужин готовить. Я так тебя ждала, между прочим…

Пока они беседовали, Ира бродила по недостроенному дому, про себя усмехаясь. Как домработница, став домовладелицей, поменяла тон! Играет в даму из мыльных опер. Проходя мимо шкафа с одеждой, она уловила запах и приостановилась. Открыла дверцу — одеколон «Ренуар». Что-то кольнуло в том месте, где давно зажило, и Ирина возразила себе, что много людей пользуются одним одеколоном. Но неужели мужчина домработницы тоже?

— Это что же? Обыск? — раздался сзади Юлин голос. Ира обернулась и пренебрежительно дернула плечом.

— У меня в комнате нет шкафа. Я посмотрела, не найдется ли вешалок.

— Могли бы спросить.

— Хорошо, ты права. Спрашиваю — не найдется ли в доме вешалок?

— Найдется. — Юля выдала требуемое, закрыла шкаф с мужской одеждой и стала спускаться вниз, негодуя. Впереться в чужой дом, рыться в шкафах — мадам много себе позволяет! Позволяет вынюхивать все, что ей надо, и чувствует себя прекрасно, ничуть не смущается. Юля ожесточенно стучала ножом, нарезая овощи для салата, и возмущалась. Мадам спустилась вниз и предложила помочь.

— Не надо, — отрезала Юля.

Ира поняла по взгляду, что война объявлена и пора покидать негостеприимный дом.

— Завтра утром я уеду. Надеюсь, ты извинишь, что не дождусь дня рожденья.

Юля, не поднимая глаз, пожала плечами. Еще до завтра ее терпеть!

Ире было ясно, что роли поменялись. В Сашиной квартире она вела себя хозяйкой и раздражалась на то, что домработница все вынюхивала. Теперь пришла Юлина очередь побеситься. Охранять территорию сложней, чем нападать, пусть погуляет в этой шкуре. Прибежала Маруся и уселась к Ирине на колени вертеть кольцо, а потом потянула за руку, повела что-то показывать. Ира пошла с девочкой, провожаемая негодующим взглядом.

Клементина к ужину не вышла, Елена Ильинична отнесла ей еду наверх, а остальные поужинали молча и разошлись по комнатам.

Ира долго не могла уснуть и ворочалась, глядя в окно на полную луну, время от времени закрывавшуюся набегавшими тучами. Было страшно тоскливо, ветер завывал и качал ветви дерева под окном, на нее навалилось чувство дикой, нестерпимой утраты. Такой, что захотелось немедленно вскочить и бежать куда глаза глядят из этого дома. Что-то в нем было злосчастное, в модных темных панелях, дверях с золотистыми ручками, абажурах и люстрах. Незаконченный дом, похоже, он не будет достроен. И, может быть, по ее вине.

Ира постаралась отмахнуться от мыслей о девочке Марусе и других обитателях дома: женщине средних лет, которая ведет себя, как старая прислуга, об отце ребенка, который пользуется одеколоном «Ренуар». Саша прав: если ты что-то замыслил против другого, тебе легче не знать его в лицо, не видеть его родных. Он знает, поднаторел в таких делах. В любой игре есть свои правила.

Где-то далеко шумело море, привычно, как в детстве. Но как печально, как все печально! Люди живут, воображают себе будущее, строят дома, а все это миражи, замки на песке, со всем, к чему ты привязан в этом мире, придется расстаться, и так произойдет с каждым, и зачем еще умножать печали? Тоска, какая тоска… Как небо, устланное облаками до полной черноты, так что звезды не могут пробиться сквозь их густой настил, и лишь царица луна, то исчезая, то появляясь, волнует море и рождает смуту в душе.

Ей стало жарко, она раскрыла окно, но мгновенно замерзла от наполнившего маленькую комнату холодного воздуха. Какой неудобный дом. Ее был лучше. Она вдруг поняла, что вся ужасная тоска, оттого что она все время думала о своей прошлой жизни с Алексеем, когда Сашка была маленькой, как Маруся, и они вместе строили дом.

Она встала, оделась и спустилась в цокольный этаж, в туалет. Выходя, тихо прикрыла за собой дверь, вышла в холодный пустой зал и толкнула дверь — дверь не поддавалась.