Умри для меня
Шрифт:
Повесив трубку, он сказал, — Он в пути.
— Какого черта ты привел её с собой? — недоверчиво спросил Жюль.
— Я не на дежурстве двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.
Она со мной, потому что у нас было свидание.
Низкий голос Винсента легко проник сквозь тонкую деревянную дверь.
Он назвал это свиданием, я подумала об этом с таким удовольствием, какое только можно извлечь в данных обстоятельствах.
— Именно поэтому её не должно быть здесь, — продолжил Жюль.
— Ж-Б только сказал, что мы не можем приводить людей
я не понимаю почему она не может прийти сюда.
Их голоса становились тише.
Я подвинулась ближе к двери, не сводя глаз с Валери, которая глянула на меня и снова вернулась к книге.
Ей очевидно было наплевать, что я подслушивала.
— Чувак.
Где бы мы подолгу не жили, там запрещены
свидания.
или что-нибудь в этом роде.
Ты знаешь правила.
В любом случае, свидание окончено!
Я представила, как повисла многозначительная тишина между двумя парнями, которые смотрели друг на друга. А когда дверь открылась и Винсент зашел, он выглядел виноватым.
— Кейт.
Извини, мне нужно кое с чем разобраться.
Я провожу тебя до метро.
Я ждала от него объяснений, но их не последовало.
— Да всё нормально, — сказала я, стараясь выглядеть, как-будто мне всё равно.
— Но не стоит беспокоиться и провожать меня до метро.
Я доберусь самостоятельно.
Прогуляюсь до рю де Розье, сделаю какие-нибудь покупки или что-нибудь вроде того.
Он казалось испытывал облегчение, как будто это был тот ответ, на который он надеялся.
— По крайней мере я спущусь с тобой.
— Нет правда, всё нормально, — сказала я, чувствуя, как закипаю внутри себя.
Что-то явно происходит, о чём я ничего не знаю.
А еще грубое требование Жюля, чтобы я ушла.
Не говоря уже о том, что Винсент трусливо сдался.
— Я настаиваю, — сказал он, открывая дверь и следом за мной вышел в коридор.
Жюль стоял скрестив руки на груди, сердито глядя на нас.
Винсент проводил меня вниз по лестнице во двор.
— Извини, — сказал он.
— Здесь кое-что происходит.
Нечто, с чем я должен разобраться.
— Ты имеешь в виду полицейские дела? — сказала я, не в силах скрыть сарказма.
— Ага, что-то вроде того, — сказал он уклончиво.
— И ты не можешь об этом говорить.
— Нет.
— Ладно.
Ну, думаю я еще увижу тебя в нашем районе.
сказала я с улыбкой, стараясь скрыть своё разочарование.
— Скоро увидимся, — сказал он и протянул свою руку за моей.
Хотя мне было с ним не очень весело, его прикосновение бросило меня в жар.
— Обещаю, — добавил он, выглядя так, как будто он хотел сказать больше.
Затем пожав мою руку, он повернулся, чтобы зайти обратно в здание.
Моё плохое настроение слегка улучшилось от его жеста и я побрала через ворота, чувствуя себя не совсем брошенной, но не очень довольной от того, как всё обернулось.
Я пошла на север, пытаясь решить посетить ли магазины на рю де Розье или прогуляться под тенистыми аркадами, которые окружают площадь семнадцатого века под
названием площадь Вогезов.Я еще даже не была на полпути квартала, когда решила, что моё сердце не причём.
Я хотела знать, что происходит с Винсентом.
Любопытство убивало меня, и если я не собираюсь получить хоть какие-нибудь ответы, то мне просто необходимо пойти домой.
Я остановилась у стойки с крепом (французский блинчик) снаружи кафе Домэ и ждала, пока продавец выкладывал тесто на горячий круговой гриль.
Я ничего не могла сделать, но как бы мне хотелось, чтобы Винсент был здесь со мной, стоял за крепом, пока я наблюдала, как люди спускаются и выходят из метро через дорогу.
Как будто вызванные моим желанием, я заметила Винсента, приближающегося ко входу вместе с Жюлем.
Они начала спускаться по лестнице.
Я подумала, что это мой шанс узнать, что происходит и что это за полицейский фарс.
Винсент говорил, что он кое о чём должен был позаботиться.
Основываясь на его поведении в Сент-Поль Виладж, было похоже, что он должен был о ком-то позаботиться.
Я хотела знать кто же это был.
Я рассудила так, что, если я продолжу видеться с Винсентом или как бы не называлось то чем мы занимаемся, я в любом случае должна быть в курсе о любой таинственной деятельности, в которую он был вовлечен.
— И вуаля, мадемуазель, — сказал продавец, протягивая мне завернутый в салфетку креп.
Я показала на мелочь, которую оставила на стойке и сказав — Мерси, — бросилась в сторону входа в метро.
После того, как я проскочила турникет, я заметила ребят, направляющихся в туннель к поезду.
Когда я добралась до подножья лестницы, то увидела, что они уже на пол пути.
Прежде, чем они смогли бы меня заметить, я проскользнула на одну из пластмассовых скамеек вдоль стены.
И тогда я увидела человека.
Всего в двух шагах от Винсента и Жюля, находился человек лет тридцати, подтянутый, в темном костюме, стоявший на краю платформы, и державший в одной руке портфель, а другую руку прижимая к опущенному лбу.
Выглядело так, как будто он плакал.
За все годы, что я ездила в парижском метро, я повидала странных вещей: бомжей мочишившихся в углах.
Безумцев кричавших о преследованиях правительством.
Шайки детей, предлагавших помочь туристам с багажом, а затем их обворовывающих.
Но я никогда не видела взрослого человека, плачущего на публике.
Из туннеля раздался свестящий порыв воздуха, который предшествует приходу поезда и мужчина поднял голову.
Спокойно, положив портфель на землю, он присел на корточки, и с помощью одной руки, чтобы удержаться на краю платформы, спрыгнул на рельсы.
— Боже мой! — я почувствовал, что слова вылетевшие из моих уст сорвались в крик, и судорожно оглянулся по сторонам, чтобы увидеть, заметил ли еще кто-нибудь.
Жуль и Винсент повернулись в мою сторону, даже не замечая человека на рельсах, хотя я неистово жестикулировала руками в его сторону.