Умри стоя

— Надеюсь враждебная, — Толя провёл ладонью по стволу пулемёта.

По направлению движения, в синее, чуть подёрнутое перистыми облаками небо поднимались четыре дымных ленты. Жиденькие и низкие они, вопреки здравому смыслу, отчего-то не ширились вверх, а наоборот — сужались, будто языки белого огня. Только когда автоколонна приблизилась на достаточное расстояние, стало понятно, что это за дымы.

— Едрёна мааать! — уважительно протянул Преклов, вставший на ноги и держащийся обеими руками за край левого борта, чтобы лучше разглядеть открывающуюся панораму.

Заинтригованные столь лестными рекомендациями сослуживцы поспешили оторвать пятые точки от скамеек, дабы не отстать от первооткрывателя.

Разочарованных, судя по возгласам, не осталось.

Впереди, словно пни исполинских деревьев, стояли четыре дымящихся градирни. Поначалу можно было решить, что до них не больше километра. И только крошечные машины, ползающие рядом, да немногочисленные здания-коробки у подножий позволяли оценить истинные габариты бетонных чудовищ. Пар, поднимающийся из жерла, в которое запросто поместился бы средних размеров самолёт, облизывал внутренние стенки циклопического сооружения, закручивался по спирали, и уходил в небо, истончаясь там до туманной дымки.

Взгляд за правый борт открывал созерцательно настроенной публике картину чуть менее впечатляющую, но не менее любопытную. Там, посреди голой степи лежал… город. Настоящий, не смоделированный, и огромный, как десять «Зарниц», а то и больше. Существенная его часть, та, что располагалась с противоположной от труб стороны, была разрушена. Острые силуэты обвалившихся высотных зданий сливались в частокол на фоне…

— Море, — выдохнул Глеб, вспомнив, наконец, этот терпкий солоноватый запах.

— Смотрите-смотрите! — прокричал кто-то впереди. — Там вода! Чёртова уйма воды!

Колонна свернула влево и, проследовав через основательно укреплённый КПП на стыке обнесённых «колючкой» минных полей, продолжила движение вглубь города.

По мере того как вереница машин удалялась от первого кольца укреплений, картина за бортом продолжала меняться. Разрушенные многоэтажки, самых причудливых форм и размеров, постепенно вытеснялись типовыми коробками не выше четырёх этажей, хорошо знакомых по «Зарнице». Казавшийся поначалу странным и чужеродным город приобретал всё более привычный вид. Ангары, казармы, жилые и административные корпуса, вертолётные площадки с развесившими лопасти штурмовыми «Барракудами» и десантными «Зубрами», точки ПВО, ощетинившиеся ракетно-пушечным арсеналом «Сторожей», печатающие шаг роты и шныряющие туда-сюда командирские «Лисы» — всё то же самое, только больше.

Постепенно автоколонна, огромным червём проползшая через второе кольцо укреплений, начала распадаться. Замыкающие машины одна за другой сворачивали в сторону и пропадали на перпендикулярных улицах. Скоро очередь дошла и до грузовика с отделением Глеба. Железный тяжеловоз сердито рыкнул и, отравив воздух облаком чёрной копоти, свернул влево. Остановился он возле длинного двухэтажного строения, скромно приютившегося между тремя высотками. Те, хоть и рухнули в незапамятные времена, всё равно возвышались над приземистой бетонной коробкой добрым десятком этажей. Фасады их частично или полностью обвалились, открывая ажурную сеть перекрытий, но строительного мусора вокруг не наблюдалось. Чистый, совсем недавно уложенный асфальт со свежей разметкой и выбеленные бордюры у подножия этих мёртвых, но всё ещё величественных сооружений выглядели смехотворно, будто маникюр на мозолистой, обожжённой и лишившейся половины пальцев руке. Возле казармы — ошибиться в предназначении бетонной коробки было почти невозможно — суетились трое вооружённых мётлами индивидов крайне субтильной наружности, но почему-то в форме Евразийского Союза и без кандалов. Заметив подъехавшую машину, они прекратили мести и с любопытством уставились в её сторону, но, как только личный состав начал выгружаться, поспешили сменить место дислокации, и скрылись за казармой.

— Разбиться по отделениям! Стройсь! — проорал вылезший из кабины сержант — двухметровый детина с квадратной мордой, обладающий даже по меркам штурмовиков незаурядными физическими данными. — Так-так, что у нас тут? — прошёлся он вдоль трёх групп, по пятнадцать человек каждая, и остановился напротив одинокого звена из пяти бойцов. — Угу. Кто командир?

— Курсант Вержбицкий! — отозвался высокий парень, стоящий с краю.

— Кто? — лицо сержанта скривилось, будто он почуял мерзейшую вонь.

— Рядовой Вержбицкий! — поправился боец после секундной паузы.

— И где же твоё отделение, рядовой?

— Не могу знать! Предполагаю, что убыло другим транспортом!

— Ты предполагаешь? Интересно. Ну, давай, расскажи мне, как так получилось.

— Был приказ — грузиться по пятьдесят человек на машину! Моё звено не поместилось…

— Молчать! — квадратная морда с плоским неоднократно сломанным носом и пылающими ненавистью глазами вплотную приблизилась к лицу Вержбицкого. — Ты что, недоволен приказом, засранец?! Предполагаешь, что он глуп?!

— Никак нет!

— Так какого хера я слышу из твоего вонючего хлебала эту ересь?! — сержант едва-едва не упирался налившимся кровью лбом в лоб рядового. — Под трибунал захотел, недоумок?!

— Никак нет. Я…

— Молчать!!!

Накаляющуюся ситуацию спас подъехавший «Лис». Машина остановилась и из неё вышли три человека, один с лейтенантскими нашивками. Кипучая воспитательная деятельность сержанта тут же прекратилась. Он сделал шаг назад от побледневшего Вержбицкого, развернулся лицом к офицеру и, скомандовав отделениям «Смирно!», взял под козырёк.

— Знакомитесь с личным составом? — невозмутимо поинтересовался лейтенант, чинно вышагивая в сопровождении ещё двух сержантов.

— Так точно! Выясняю обстоятельства потери отделения!

— Понятно, — лейтенант подошёл к попавшему под раздачу звену и смерил командира взглядом. — Отряд?

— Эн!

Офицер сверился с записями в планшете и кивнул.

— Корпус восемь. Зуев, — обратился он ко всё ещё красному от проявленного усердия сержанту, — выдели им провожатого.

— Есть! Эй, вы, с мётлами, живо сюда!

Напрасно пытавшиеся скрыться блюстители чистоты боязливо засеменили в заданном направлении.

— Ты, — указал Зуев на самого щуплого, — где корпус восемь, знаешь?

— Так точно.

— Отведёшь эти олухов, доложишься и назад. Выполняй.

— Есть.

Щуплый отдал метлу столь же болезненного вида товарищу и жестом пригласил «потерявшуюся» пятёрку следовать за ним.

— Ещё отставшие имеются? — офицер вышел в центр перед построившимися отделениями и скрестил руки за спиной. — Ну что ж, теперь, думаю, можем продолжить знакомство. Спешу обрадовать, что вам посчастливилось влиться в сплочённые ряды сто двенадцатого десантно-штурмового полка «Чёрный камень». Я — командир взвода лейтенант Морозов. Номер вашего взвода — три. Номер роты — двадцать два. Командир роты — капитан Вольфганг Грубер. Номер казармы — семнадцать. Ваши отделения: первое, второе, третье, — пересчитал он справа налево, — подчиняются сержанту Зуеву, Клещуку и Нефёдову, соответственно. Вопросы есть?

Он выдержал паузу, обводя личный состав оценивающим взглядом. На вид лейтенанту было около тридцати. Невысокий, под метр девяносто, худощавый с отличной осанкой. Закатанные по локоть рукава пятнистого степного камуфляжа открывали мощные жилистые предплечья. Будто выточенная из дерева шея плавно переходила в идеальных пропорций коротко стриженую голову покрытую чёрным беретом. Строгое, как с агитационного плаката, лицо от левой брови до середины подбородка пересекал шрам, обретённый, судя по глубине, явно не во время бритья. Прищуренные серые глаза смотрели без вызова, без злобы, почти дружелюбно, но Глеб поймал себя на мысли, что едва поборол желание отвести взгляд, встретившись с ними лишь на долю секунды.