Уничтоженные
Шрифт:
– Я ничего не путаю! Я всего лишь хочу спасти вашу жизнь.
– Почему я должен тебе верить? Может, ты обычная маленькая девочка, которая просто пытается запугать? Или это глупый розыгрыш одного их моих конкурентов?
Оля почувствовала, что готова задохнуться от возмущения. Она перевела сбившееся дыхание и заявила:
– Я не разыгрываю вас! Хотите доказательств? Хорошо! Я знаю, что ваша квартира находится на улице Ленина, все окна выходят на южную сторону. Ваш дом – самый высокий во всей округе. И ещё, – Оля решила воспользоваться козырем, который она знала от Димы. – За фортепиано у вас находится небольшой сейф. И портрет вашего сына. Я знаю это лично от человека, который хочет вас убить.
Виталий
– Кто это? Кто собирается убить меня? Не ты ли сама?
Испуг в его голосе начал преобладать над гневом. Это было именно то, чего добивалась Оля. Она смогла убедить его и теперь он был напуган.
– Нет, это не я. Подумайте сами: стала бы я звонить вам, чтобы предупредить о своих планах?!
Его дыхание участилось.
– Вы должны принять меры. В противном случае уже завтра вы не проснётесь. Убийство запланировано на восемь часов вечера.
Оля приготовилась повесить трубку, опасаясь ненароком сболтнуть что-нибудь лишнее, что могло привести к Диме.
– Назови мне имя того, кто собирается это сделать! Живо!
На заднем фоне слышалось не менее десятка напряжённых голосов. И чтобы Виталий смог хорошо её расслышать, ей пришлось повысить голос:
– Вам нужно действовать прямо сейчас, чтобы спасти себя. Наймите охрану или поставьте сигнализацию. Сделайте так, чтобы убийца понял, что вы осведомлены о его планах и не посмел приблизиться к вам!
Это было последнее, что сказала Оля. «Довольно!» Не дожидаясь ответа от Дьяченко, она резко повесила трубку. Когда ей удалось совладать со своими эмоциями, она пулей выскочила из будки и помчалась прочь. Рюкзак подскакивал на её спине, словно мяч. Со стороны она выглядела нашкодившей школьницей, что впервые сбегала от родителей. Но если бы люди внимательнее пригляделись к её лицу, заметили бы, что из голубых глаз текли горькие слезинки.
На полпути к своему дому Оля не выдержала и вновь набрала Димин номер. Хотела в очередной раз напомнить парню, как сильно его любит. Предупредить, чтобы сегодня вечером он был осторожнее. Пока она слушала гудки, казалось, прошла целая вечность. Дима ей не ответил. Он не взял трубку и с других попыток. Даже потом, когда Оля была у себя в комнате, он никак не реагировал на её многочисленные звонки.
Только в шесть часов вечера Оля увидела короткое сообщение: Дима писал, что они с ребятами приступают к своей операции. Телефон он оставляет дома. «Как только дело будет сделано, я тебе позвоню», – писал он. В конце сообщения он прилепил неуместное эмодзи в виде красного сердечка. Оля даже не улыбнулась. На душе было как никогда скверно. Зародившееся с самого утра чувство безнадежности усилилось в разы.
Девушка сидела за столом и пила очередной стакан зелёного чая – этот напиток всегда её успокаивал. Правда, единственное, что могло по-настоящему её успокоить, – это увидеть Димино смуглое лицо. Даже здесь, на пороге собственной квартиры, где её родители никогда не были ему рады.
Отложив фен и расчесав выкрашенные в иссиня-чёрный оттенок волосы, Оля осторожно, с лёгким опасением взглянула на себя. Сначала она скривилась – чёрный цвет был ей совершенно не к лицу. Но простояв у зеркала пять минут, Оля начала постепенно принимать свой новый облик. Русые волосы заменили локоны холодного черного оттенка, они абсолютно не нравились Оле. «Это отвратительно», – бушевало у неё внутри.
Подобное чувство Оле довелось испытать семь лет назад, когда она впервые в жизни решилась на кардинальную смену имиджа. Тогда она красила волосы в ярко-рыжий цвет – он не подошёл ей. Когда она пришла в школу с рыжими волосами, тогда, в конце одиннадцатого класса, одноклассники раскритиковали её образ. Девчонки, что недолюбливали Олю с первого класса, не упустили возможности бросить парочку колких замечаний в ее адрес.
В этих историях с неудачной покраской волос однозначно было что-то общее. И тогда, и сейчас Оля красила волосы по одной и той же причине: чтобы её не узнали. Чтобы её не нашли. Чтобы её не замечали среди серой массы случайных прохожих.
Повертевшись около зеркала ещё несколько минут, Оля решила, что для конспирации такой образ был идеальным. Осталось только довести его до логического завершения. Она взяла ножницы и горько усмехнулась. Где-то она уже это проходила. Семь лет назад она точно так же остригла свои волосы по самые плечи – сразу после того, как выкрасила их в рыжий цвет. Сейчас история была невероятно похожа.
Концы чёрных волос падали на пол, словно мёртвые змеи. «В тот раз, когда я сменила цвет волос, беды не случилось! Значит, и в этот раз неприятности обойдут меня стороной». Когда весь пол был усыпан чёрными волосами, а Оля была более или менее довольна новой стрижкой, она положила ножницы на стол и расчесалась. На удивление, концы получились аккуратными. Не такими, как в прошлый раз.
Она еще раз осмотрела себя с головы до ног и вдруг поняла, что чего-то не хватает. Что-то в её лице было несовместимо с чёрными волосами. И тут её осенило – брови! Её светлые брови совсем не гармонировали с новым цветом волос. Оля достала из косметички чёрный карандаш для глаз и поднесла его к лицу. Ей хотелось знать, как она будет выглядеть завтра, когда в последний раз зайдет в его проклятое турагентство. Турагентство, которое навсегда изменило её жизнь.
Теперь, когда брови были нарисованы, Оля облегчённо вздохнула. Смотрелась она на удивление неплохо. При этом ей всё ещё не верилось, что теперь она брюнетка. Она слабо улыбнулась своему отражению. А после недолгих раздумий начала подбирать с пола обстриженные волосы-змеи.
В тот злополучный вечер Дима так и не перезвонил ей. Оля не спала до часу ночи – всё ждала долгожданное уведомление о сообщении. Однако двухдневный недосып оказался сильнее эмоций: сама того не замечая, Оля погрузилась в глубокий сон. Этот сон был похож на предыдущий. Ей снилось, как они с Димой бродили по ночному городу, как они вместе курили на крыше и пылко целовались. Но в конце Дима куда-то исчез, оставив Олю одну. Сон был на удивление чётким – из-за этого Олино тело покрывалось волнами мурашек.
Наутро девушка проснулась оттого, что кто-то настойчиво кричал ей в ухо: «Пора в школу!»
Наталья поправила взъерошенные волосы дочери, и та лениво распахнула глаза.
– Доброе утро.
– Тебе к восьми?
– Да.
– Ну тогда вставай, – бодрым голосом сказала мама и удалилась из комнаты.
Оля посмотрела в белый потолок и подумала: «Он должен был мне позвонить! Он обещал!» Все последующие дела Оля делала, думая лишь о нём. Сердце её колотилось чаще обычного. Только когда мама зашла на кухню, Оля поняла, что ест жидкую кашу вилкой.
– Всё в порядке?
Девушка вздрогнула.
– Д-да, всё хорошо, – отвлёкшись от своих дурных мыслей, ответила Оля.
– Какая-то ты бледная. Не болеешь?
Оля могла понять мамино волнение. Её хмурый вид родственники всегда принимали за нездоровье.
– Нет, просто не выспалась.
– Опять сидела в телефоне до трех часов ночи?
– Да, наверное, из-за этого, – соврала она.
Не желая доедать манную кашу, девушка допила чашку зелёного чая и побрела в школу. На сердце у неё всё ещё лежал огромный, размером с само солнце, камень.