Уничтожить нежить

Душа Вадима меж тем, попав в один из потоков божественного эфира, быстро заскользила по его волнам. Божественному промыслу было суждено направить её по определенному адресу и, долетев до нужного места, душа Белозёрцева зависла в ярко освещённой комнате.

В комнате, больше напоминающей алхимическую лабораторию, весьма оживлённо беседовали два человека, одетые в европейскую монашескую одежду.

— Маэстро, наши изыскания зашли слишком далеко!

— Да, признаться, я не ожидал ничего подобного от обыкновенной оспы, пусть и приправленной ритуалом призыва духов.

— Ну, вы не правы, граф. Столько усилий, столько артефактов, столько экспериментов. Все ваши исследования с людьми, заражёнными разными болезнями, показывают, какой огромный труд вы проделали в этом направлении.

— Да, мне пришлось приложить много усилий, без сомнения. А кроме того вызнать множество «чёрных» ритуалов. Жаль, большинство образцов погибли, а ведь можно было их натравить на нужные нам территории.

— О! Я слышал вашу идею о солдатах без боли и совести. Неужели вы думали, что с помощью чумы или оспы вы сможете решить эту проблему?

— Вы передёргиваете, барон. С помощью чумы мы можем брать города при условии, что нам не нужны их жители. И всё равно останется риск, что болезнь перекинется на союзные войска. Процесс этот неуправляем, и его очень сложно остановить. Очень сложно. А вот с корью, краснухой или оспой всё гораздо проще. Несколько подопытных мы переправили в Московию и вручили их Якову Маржерету, что являлся там лейтенантом королевской стражи у их нового правителя.

— Да-да, я помню, как их переправляли с англичанами на корабле через Архангельск. Их ещё встречал Исаак Масса. Его, правда, использовали без предупреждения, но всё равно, он изрядно вам помог.

— Так и было. Человеческий материал в этом отношении был очень нужным. Эксперименты продолжились уже в иноземной слободе и с местным материалом. Благо, его во времена смуты предостаточно.

— Все привезённые погибли?

— Да, но успели заразить новых. Польский король Сигизмунд III щедро заплатил нашему ордену за то, чтобы мы внесли сумятицу в ряды русских. Их государственность сейчас под большим вопросом, и мертвяки добавили им ещё большей неразберихи. Мораль польского короля проста: чем слабее будет Московия, тем вероятнее возможность захватить её гусарам Сигизмунда. Всё банально. А там и наш орден своё получит в виде земель, наград и денег. Московия богата и сильна, а наши услуги востребованы. Ведь лишь мы знаем, как остановить мор. Мы, чумные доктора ордена иезуитов, знаем всё об этом. И наша тайна останется навсегда с нами, пока существует этот мир.

Собеседник промолчал, только склонил голову в согласии.

— Но что же всё-таки вышло?

— Вышло нечто странное и пугающее. Болезнь изменилась, и зараженные люди вместе с ней. Мы с трудом обуздали её в пределах Замоскворечья, уничтожив всех огнём и мечом. Время ещё не пришло для масштабных акций. Но у нас есть молитва против зомби.

— А что это?

— Это особый вид молитвы, доступный лишь истинно верующему человеку. Зная этот вербальный нарратив, он ввергает себя в гипнотический транс и начинает творить чудеса. Обычно следствием этого являются чудесные исцеления тяжелобольных людей. Люди прозревают, начинают слышать, у них вырастают даже зубы! Даже обычное прикосновение такого богослова способно исцелить и вернуть смысл жизни человеку. Если же он прикасается к зомби, то те не в силах преодолеть святую силу, просто умирают, теряя свою бесовскую сущность и превращаясь в обычные трупы. Кроме этого, мы нашли ещё одно ограничение, весьма незаметное и неочевидное.

— Это какое же, граф? — заинтересовался барон.

— Тех из людей, кто уже переболел оспой, причём в тяжёлой форме, болезнь уже не затрагивает, они не превращаются в мертвяков. Их просто сжирают живьём, и всё. Зомби чувствуют таких и набрасываются на них в первую очередь. Поэтому эта особенность ещё долго будет храниться в тайне, очень долго.

— Как всё интересно! Но если мы не сможем найти достаточное количество святых людей, способных творить животворящую молитву, да и переболевших оспой тоже не так много в нашем мире?

— Гм, на это случай у нас есть ещё одно оружие. Мы долго искали его, пока не наткнулись на «Святой огонь».

— Это что такое?

— Это субстрат. Смесь пороха, ладана, земляного масла и порошка металла, называемого магнием.

— Никогда не слышал о нём. А я множество взрывающихся и горючих веществ перепробовал в своей лаборатории.

— Барон, уж простите меня, но настоящую формулу этого вещества знают всего несколько человек. Они называют его «светоносный». Я получаю его в тонких круглых глиняных сосудах шарообразной формы, которые своими размерами помещаются в ладонь пятилетнего ребёнка. Стоит только легко сжать её, как тонкие глиняные стенки трескаются и оттуда вырывается белый, поистине светоносный огонь, что сжигает всё на своём пути. Если он попадёт на обычного человека, то убьёт его или задушит, но не сразу и не всегда. А если попадёт на зомби, то не перестанет гореть, пока не сожжёт его тело дотла. Вот потому-то он и назван «святым огнём».

— Чудны твои дела, Господи! — прошептал барон.

На этом их разговор прервался, мир закружился, и квинтэссенция человеческого духа снова обрела невидимую плоть, собравшись в крохотное дымное облачко, что вновь заскользило вверх.

Воздушный поток божественного эфира подхватил субстанцию или душу Вадима Белозёрцева и унес сквозь стены обратно туда, где лежало сейчас его бренное тело. Матрица его О-сознания, в виде нематериальной сущности, раскинула свои сети и уловила флюиды информации. Пусть они были переданы звуковыми колебаниями речевого аппарата живых людей, но оно смогло их обработать и унесло с собой прочь, словно понимая, что шанс-то, оказывается, есть!

Долетев до тела Вадима Белозёрцева, что лежало сейчас без сознания, душа втянулась в него и полностью растворилась. Вадим вздрогнул, на мгновение очнулся, открыл глаза, застонал и снова ушёл в небытие. Но теперь это был хоть и тяжёлый, но обыкновенный сон, да и за стенами бани уже медленно наступал рассвет, даря надежду на жизнь.

Филин, который таращил круглые жёлтые глаза, сидя на трубе небольшой баньки, расправил крылья и, бесшумно сорвавшись со своего насеста, плавно заскользил вдоль домов в сторону леса. Через несколько мгновений его чёрная тень бесследно растворилась в тёмной громаде леса, торчащего изломанной ветвистой линией на краю горизонта. Он словно понял, что все его усилия дождаться непонятно чего оказались напрасны.

Первые лучи солнца постепенно пробивались через плотную пелену серых облаков, темнота медленно отступала, постепенно растворяясь в серости раннего утра, когда со стороны того же леса, громко хлопая крыльями, прилетел лесной ворон.

Крупная птица, с пером иссиня-чёрного отлива, громко курлыча, облетела весь Посад, сделала несколько воздушных пируэтов и, звучно каркнув, уселась на то же место, где до этого сидел филин. Похлопав сильными крыльями, ворон постепенно успокоился, изредка вздрагивая мощным телом. Потом, кося чёрным взглядом на бродивших вокруг мертвяков, принялся неторопливо чистить пёрышки массивным, но острым клювом.

Один из мертвяков, что пошустрее, обратил внимание на ворона и двинулся к нему, пытаясь запрыгнуть на крышу. Это ему уже почти удалось, когда ворон заметил его усилия. Посчитав эти попытки опасными, ворон начал бить крыльями, раскрыл клюв и вновь раскатисто каркнул, угрожая атакующему зомби. Тот же не внял предупреждению и продолжал упорно карабкаться вверх.

Тогда ворон, растопырив крылья, заскакал в его сторону и с силой долбанул в левую глазницу мертвяка клювом. Злобно каркнув, он ударил сразу же и во вторую. Лишив монстра зрения, ворон отпрыгнул назад, с любопытством взирая на то, что будет делать зомби.