Универсальная хрестоматия. 4 класс

— Вот как надо держаться! — учила пропись. — Вот так, с лёгким наклоном вправо!

— Ах, мы бы и рады, — отвечали буквы Яльмара, — да не умеем! Мы такие убогие!

— Так вас надо немножко подтянуть! — проговорил Оле-Лукойе.

— Ах нет, нет! — закричали буквы и сразу выпрямились, просто загляденье!

— Ну, теперь нам не до сказок! — сказал Оле-Лукойе. — Будем-ка упражняться! Раз-два! Раз-два!

И он так вышколил буквы Яльмара, что они теперь стояли прямо и стройно, — так умеют стоять только буквы в прописях. Но когда Оле-Лукойе ушёл и Яльмар утром проснулся, буквы снова сделались такими же кривыми, как и прежде.

Вторник

Как только Яльмар улёгся, Оле-Лукойе дотронулся своей волшебной спринцовкой до мебели, и все вещи в комнате сейчас же принялись болтать друг с другом — все, кроме плевательницы; она молчала и про себя возмущалась ветреностью других вещей: ну можно ли говорить и думать только о себе да о себе, не обращая внимания на ту, что так скромно стоит в углу и позволяет в себя плевать!

Над комодом висела большая картина в золочёной раме. На ней была изображена красивая местность: высокие старые деревья, трава, цветы и широкая река, убегавшая мимо роскошных дворцов куда-то далеко за лес, в безбрежное море.

Оле-Лукойе прикоснулся волшебной спринцовкой к картине, и вот нарисованные птицы запели, ветви деревьев зашевелились, а облака поплыли по небу; видно было даже, как скользили по картине их тени.

Затем Оле приподнял Яльмара до уровня рамы, и мальчик ступил прямо в высокую траву. Освещённый солнышком, сиявшим сквозь листву деревьев, он побежал к воде и уселся в маленькую лодку, которая покачивалась на воде у берега. Лодочка была выкрашена в красный и белый цвет, а паруса её блестели, как серебряные. Шесть лебедей, в золотых коронах, надетых на шеи, с сияющими синими звёздами на головах, повлекли лодочку мимо зелёных лесов, где деревья шептали о разбойниках и ведьмах, а цветы — о прелестных маленьких эльфах и о том, что рассказали им бабочки.

Удивительные рыбы с серебристой и золотистой чешуёй плыли за лодкой, ныряли и, подпрыгнув, опять с шумом шлёпались в воду; красные и голубые, большие и маленькие птицы летели за Яльмаром двумя длинными вереницами, комары толклись, а майские жуки гудели: «Бум! Бум!» Всем им хотелось проводить Яльмара, и у каждого была для него наготове сказка.

Да, это было плаванье!

Леса то густели и темнели, то становились похожими на красивейшие сады, освещённые солнцем и усеянные цветами. На берегах реки возвышались большие хрустальные и мраморные замки, а на балконах этих дворцов стояли принцессы, — и все они были знакомые Яльмару девочки, с которыми он часто играл, — они протягивали ему руки, и каждая держала в правой руке хорошенького сахарного поросёнка, — такого редко можно купить у торговки сластями. Яльмар, проплывая мимо, хватал поросёнка, но принцесса не выпускала его из рук; поросёнок переламывался, и оба получали свою часть: Яльмар — побольше, принцесса — поменьше. У всех замков стояли на часах маленькие принцы, они отдавали Яльмару честь золотыми саблями и осыпали его изюмом и оловянными солдатиками, — это явно были настоящие принцы.Яльмар плыл через леса, какие-то огромные залы и города… Проплыл и через тот город, где жила его няня, которая нянчила его, когда он был ещё малюткой, и очень любила своего питомца. И вот он увидел её: она кивала ему, махала рукой и пела трогательную песенку, которую сама когда-то сочинила и прислала ему:

Живу я, а мысли мои все с тобой,

Мой Яльмар, мой мальчик любимый!

Ведь я целовала твой лобик крутой,

И щёчки, и ротик, родимый.

Я слышала первый твой лепет, дитя,

Грустила, тебя покидая…

Господь оградит от несчастий тебя:

Ты ангел из светлого рая!

Птички подпевали ей, цветы приплясывали, а старые ивы кивали кронами, поддакивая Оле-Лукойе, словно он и им рассказывал сказку.

Среда

Ну и дождь лил! Яльмар слышал его шум даже во сне; когда же Оле-Лукойе открыл окно, оказалось, что вода стоит вровень с подоконником. Целое озеро! Зато к самому дому причалил великолепный корабль.

— Хочешь поехать, Яльмар? — спросил Оле. — Побываешь ночью в чужих краях, а к утру — опять дома!

И вот Яльмар, в воскресном платье, вдруг очутился на великолепном корабле. Погода мгновенно прояснилась, и корабль поплыл по улицам, мимо церкви, — кругом было сплошное озеро. Наконец он уплыл так далеко, что земля скрылась из виду. В поднебесье летела стая аистов; они тоже покинули родину и направились в дальние тёплые края. Летели они длинной вереницей, один за другим. Аисты были в пути уже много-много дней, и один из них так утомился, что крылья почти отказывались ему служить. Он летел позади всех, потом отстал и начал опускаться всё ниже и ниже. Вот он взмахнул распущенными крыльями ещё раза два, но… напрасно! Вскоре он задел за мачту корабля, скользнул по снастям и — бух! — упал прямо на палубу.

Юнга подхватил его и посадил в птичник к индейкам, уткам и курам. Бедняга аист стоял и уныло озирался.

— Ишь какой! — закудахтали куры.

Индюк надулся что было силы и спросил у аиста, кто он такой, а утки пятились, толкались и крякали: «Дур-рак! Дур-рак!»

И вот аист рассказывал им о жаркой Африке, о пирамидах и о страусах, которые носятся по пустыне так же быстро, как дикие лошади. Но утки ничего не поняли и опять стали подталкивать друг друга и крякать:

— Правда, он дурак?

— Конечно, дурак! — подтвердил индюк и от возмущения надулся и залопотал что-то.

Тогда аист умолк и стал думать о своей Африке.

— Какие у вас чудесные тонкие ноги! — сказал индюк. — Почём за аршин?

— Кряк! Кряк! Кряк! — закрякали смешливые утки; но аист как будто и не слыхал ничего.

— Могли бы и вы посмеяться с нами! — сказал аисту индюк. — А ведь хлёстко я сострил! — добавил он. — Или вы шуток не понимаете? Ну и тупоголовый! Что ж, позабавимся без него! — и он снова залопотал что-то.

Курицы закудахтали, а утки закрякали: им было очень смешно.

Но Яльмар подошёл к птичнику, открыл дверцу, поманил аиста, и тот выпрыгнул к нему на палубу, — он уже успел отдохнуть. И вот аист склонил перед Яльмаром голову, как бы в знак благодарности, взмахнул широкими крыльями и полетел в тёплые края. Куры опять закудахтали, утки закрякали, а индюк так надулся, что гребешок его побагровел.

— Завтра из вас сварят суп! — сказал Яльмар и проснулся в своей кроватке.

Славно они с Оле-Лукойе попутешествовали этой ночью!

Четверг

— Знаешь что? — сказал Оле-Лукойе. — Только не пугайся! Я сейчас покажу тебе мышку! — И правда, в руке у него была прехорошенькая мышка. — Она явилась пригласить тебя на свадьбу: две мышки собираются пожениться нынче ночью. Живут они под полом в кладовой твоей матери. Чудесное помещение, как говорят!

— А как же я пролезу сквозь дырочку в полу? — спросил Яльмар.

— Положись на меня! — ответил Оле-Лукойе. — Ты у меня сделаешься совсем маленьким.

И не успел он дотронуться до Яльмара своей волшебной спринцовкой, как тот вдруг стал уменьшаться, уменьшаться и наконец сделался совсем крошечным — ни дать ни взять мальчик-с-пальчик.

— Мундир можно будет занять у оловянного солдатика, — сказал Оле-Лукойе. — Я думаю, он тебе будет впору. Как приятно быть в гостях в мундире!

— Ладно! — согласился Яльмар и, когда переоделся, стал похожим на образцового оловянного солдатика.

— Не угодно ли вам сесть в напёрсток вашей матушки? — сказала Яльмару мышка. — Я буду иметь честь отвезти вас.