Унижение России: Брест, Версаль, Мюнхен

Лидер «ястребов» — Уинстон Черчилль вечером 14 февраля 1919 г. постарался выяснить возможности и препятствия, диктуемые американской стратегией. На встрече с ним в Париже президент Вильсон аргументировал ту точку зрения, что ради достижения стабильности в послевоенных международных отношениях союзные войска должны будут покинуть Россию. Черчилль мрачно ответил, что результатом будет не некая умозрительная стабильность, а уничтожение всех антибольшевистских сил в России и последующий «бесконечный праздник насилия».

Но в чем определенно убедился Черчилль, наиболее усилившаяся западная страна — Соединенные Штаты — ощутили предел силового подхода в России. Желательно ли было для Британии ужесточить отношения с Америкой на фоне необычайной активности французов в Восточной Европе, грозного молчания поверженной Германии и перенапряженных собственных имперских связей? Если общий подход Запада к России не получался, следовало пересмотреть основные ориентиры.

Черчилль впадает в нехарактерную для него мрачность. На заседании Комитета десяти 15 февраля Черчилль потребовал более гуманного обращения с Германией и содействия восстановлению ее в качестве важного элемента европейского порядка. Теперь он рассуждал следующим образом: «Германия может приступить к производству вооружений, но она начнет выполнение своих глубинных замыслов только тогда, когда между нами и нашими нынешними союзниками начнутся ссоры, чего, к сожалению, нельзя исключить в будущем… Если мы не создадим прочного мира в ближайшем будущем, Россия и Германия сумеют найти общий язык. Обе эти страны погрузились в пучину унижений, причину которых они усматривают в безрассудном противостоянии друг другу. Если же Германия и Россия объединятся, это повлечет за собой самые серьезные последствия»[544].

14 февраля проблему вмешательства в русские дела решал французский Генеральный штаб. Красная армия наступала на всех направлениях, кроме эстонского. Но Красной армии явно не хватало специалистов-офицеров, система ее коммуникаций была далека от достаточной, у нее не было современной техники. Западные специалисты пришли к выводу, что «даже будучи численно меньшими, регулярные войска союзников смогут их легко победить»[545].

Черчилль предложил создать Союзный совет по русским делам, «в котором были бы политическая, экономическая и военная секции, и которому данная конференция дала бы определенные полномочия… Высшему военному совету предоставлен был бы выбор — действовать или вывести свои войска и предоставить русским вариться в собственном соку».

Встает вопрос: почему Черчилль с такой горячностью предлагал военное вмешательство в русские дела? Объяснения, основанные на эмоциональности, не годятся. Черчилль был историк и стратег, он смотрел гораздо дальше сиюминутных эмоций. С его точки зрения, Россия на европейской карте представляла собой восточный европейский противовес. И блистательно осуществляла эту функцию до 1914 г. Если предоставить Россию самой себе, то через пять-десять лет Германия будет оказывать на Россию «преобладающее влияние», меняя в свою пользу ситуацию во всей Европе. Если же не сделать Россию вообще частью Европы и другом западных союзников, то «в мире не будет ни мира, ни победы»[546].

Как свидетельствуют очевидцы, красноречие Черчилля «имело электрический эффект»[547]. Идея встречи на Принкипо была похоронена. Клемансо заявил, что всегда относился к этой идее с подозрительностью. Бальфур признался, что эта идея ему всегда была не по сердцу. Даже полковник Хауз выступил с запоздалым признанием, что «никогда не поддерживал встречу на Принкипо». Но никто не поддержал идеи создания Совета по российским делам. В то же время советник Филип Керр убеждал премьера Ллойд Джорджа: «Я умоляю вас не привязывать страну к тому, что может стать чисто безумным предприятием, основанным на ненависти к большевистским принципам». Французы плохие советчики в этом деле. Лорд Риддел сказал Ллойд Джорджу, что «в Париже Черчилль стал опасной личностью. Он желает вести войну против большевиков. Это лишь создаст условия для революции! Наш народ не позволит этого. У Уинстона очень возбудимый ум»[548]. В каблограмме Ллойд Джорджа Керру говорилось: «Я верю, что Уинстон не вовлечет нас в дорогостоящую операцию».

Итак, предлагалось рассоединить потенциальных союзников. Немцам послабление, русским ужесточение. Черчилль предложил создать единый союзный совет по русским делам, состоящий из политической, военной и экономической секций. Военной секции поручалась «выработка плана совместных действий против большевиков». На заседании военного кабинета 17 марта 1919 г. Черчилль предупредил, что «бессмысленно думать о возможности избежать беды, если Запад застынет в пассивном созерцании. Если поток большевизма не остановить, то он затопит всю Сибирь, дойдет до Японии, прижмет Деникина к горам, а приграничные прибалтийские государства будут завоеваны. В ситуации, когда все наши ресурсы рассредоточены и под угрозой оказалась Индия, западные державы должны обезопасить себя и удесятерить усилия для изменения складывающегося опасного положения».

ТРЕТИЙ ИНТЕРНАЦИОНАЛ

Сгорая от нетерпения в отношении революции в Германии, Ленин в конце февраля 1919 года создает Третий — Коммунистический Интернационал. Это была, собственно, и попытка ответа на воссоздаваемый на конгрессе в Швейцарии, в Берне, в феврале 1919 года Второй — Социалистический Интернационал. Ленин стремился предотвратить создание «нового мирового порядка», творимого представителями западной буржуазии на мирной конференции в Париже. В работе Третьего Интернационала Ленин решил противопоставить «буржуазной демократии диктатуру пролетариата». Если парижские миротворцы преуспеют, то великий социальный эксперимент потеряет всякий смысл.

Создание Третьего Интернационала происходило в обстановке строжайшей секретности. Коммунистами в Москве разделялась общая ненависть к «кровавой собаке Носке», который подавил в крови восстание пролетариев в Берлине. Жертвы «Спартака» должны были быть отмщены. В ответ на убийство Карла Либкнехта и Розы Люксембург большевики поставили к стенке Петропавловской крепости 27 января 1919 г. четверых великих князей — Георгия Михайловича, Николая Михайловича, Дмитрия Константиновича и Павла Александровича. И это в ситуации, когда приглашению прислать в Принкипо своих представителей не исполнилось и недели.

Поражение «Спартака» как бы делало Всероссийскую Коммунистическую партию большевиков «главным ответственным перед историей» за полное изменение всего европейского порядка. Ждать больше было нельзя.

Заседание открылось 2 марта 1919 г. во Дворце справедливости, в здании, построенном Екатериной Великой. Конгресс длился до 6 марта. В относительно небольшом зале, декорированном красным, разместились 34 делегата. Важен был мандат Хуго Эберлайна, представлявшего Германскую коммунистическую партию. Китайский представитель выступал от имени самой населенной страны планеты; Файнберг представлял «империалистическую» Британию. Райнштайн выступал от лица Американской социалистической рабочей партии. Были представители коммунистов Норвегии, Швеции, Оттоманской империи, Австрии. Изгнанный из Швейцарии Гильбо представлял нарождающуюся коммунистическую партию Швейцарии. Японских коммунистов представлял американец голландского происхождения Рутгерс, некогда бывавший в Японии. От Англии выступал русский эмигрант Фейнберг, работавший в штате Чичерина. Венгрию представлял бывший военнопленный. Францию — Жак Садуль, бывший в Москве в 1918 году в составе французской военной миссии.

Разумеется, российские коммунисты были представлены наиболее полным образом: Ленин, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин, Чичерин, Литвинов, Карахан. Внушительнее всех выглядел явившийся с фронтов глава Реввоенсовета Троцкий, пришедший в кожаном пальто и меховой шапке с пятиконечной звездой. (Ленин пришел в негодование, когда Троцкий сообщил ему, что Красной армией командуют тридцать тысяч бывших офицеров царской армии; но потом увидел в этом доказательство силы новой власти.)

Заседание началось речью Ленина, открывшего «первый международный коммунистический конгресс». Он отметил успехи коммунистического движения в Германии и Британии. «Временное поражение в Германии не ослабит движения к окончательному триумфу». Речь Ленина все говорила об ораторе: он верил в победу всемирной пролетарской революции и в обреченность «буржуазной демократии». 4 марта 1919 г. Ленин озвучивает свои тезисы «О буржуазной демократии и диктатуре пролетариата». Это было страстное выступление против таких соглашателей в среде европейской социал-демократии, как Карл Каутский. Особое возмущение Ленина вызывали «сомнения» Каутского относительно прогрессивной природы российских советов и германских рабочих советов.

6 марта, в речи о международном положении, большевик Николай Осинский предпринял то, что, собственно, было атакой на империалистическую конференцию, проходящую в Париже. Словами Осинского, «Парижская конференция попирает принципы национального самоопределения, выраженные в конституции советской федерации». Выдвинутая в Париже идея Лиги Наций — это схема, посредством которой Соединенные Штаты бросают вызов британским и французским колониальным интересам. В Париже царит «империалистический капитализм», он делает неизбежной дальнейшую гонку вооружений. Это был очень отличный от западного анализ происходящего в версальской Европе.