Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997
Шрифт:
Британские войска отправили в ответ на преувеличенные отчеты об агрессии маори, которые передавал сэр Джордж Грей во время второго губернаторского срока. В нем жило яростное стремление опекать, поучать и вмешиваться, когда не просили. Губернатор Грей любил провоцировать дразнить гусей. Но Лондон негодовал из-за расходов, в особенности, когда поселенцы захватили новые участки территории у местных жителей. Поэтому войска оттянули (последние — в 1870 г.) А «пакеха» соединили свои местные правительства в централизованное государство, столицей которого стал Веллингтон. Его белые жители, самые английские из Джонов Буллей, которые считали свою страну сливками Британской империи [568] , после отплытия британских легионов чувствовали, что их предали.
568
A.Trollope, «Australia and New Zealand», II (1873), 457.
Многие новые новозеландцы лелеяли основополагающий миф, который с готовностью продвигал Эдвард Гиббон Уэйкфилд, миф о том, что
569
E.G.Wakefield, «A View of the Art of Colonization» (1849), 221.
570
Hursthouse, «New Zealand», II, 640.
Новая Зеландия, этнически однородная, социально хорошо упорядоченная и нравственно целостная, должна была отразить господствующую колониальную тенденцию к американизации [571] . Такое сопротивление отражено в неопубликованном письме одного стесненного в средствах британского иммигранта Джорджа Торнхилла, который комментировал «постоянную лавину герцогов», прибывавших в 1890 г.: «Люди здесь гордятся своей демократичностью. Но поражает, сколько усилий они прилагают, чтобы увидеть какого-нибудь дворянского отпрыска. Только вчера большая толпа ждала, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на графа Кинтора, который проезжал мимо на пути в Данидин» [572] .
571
TCholmondeley, «Ultima Thule» (1854), 324.
572
CUL RCMS 304. Письма семьи Торнхиллов; письмо Джорджа Мини Торнхилл от 1 января 1890 г.
Если выразиться кратко, то Новая Зеландия была «колонией джентльменов» [573] . Но этот миф о создании, который связывал страну с ее родительницей, находящейся через океаны, одновременно отрицал любую связь с преступной «сестрой», отделенной всего лишь Тасмановым морем.
Однако легенда уравновешивалась мощным контр-легендой.
В нем содержалось столько же (если не больше) правды. Он представлял Новую Зеландию, как «новую Британию» [574] , страну будущего, а не прошлого. Несмотря на деревянные коробки домов [575] , которые уродовали Крайстчерч, грубые строения Кентербери [576] и убогие и грязные лагеря золотодобытчиков в Отаго, здесь царил прогрессирующий рай. Большинство первопроходцев этих мест были шотландцами с прямой осанкой и ирландцами с твердыми кулаками. Другие напоминали «вариант англосаксонской расы из Кентукки» [577] .
573
ОНВЕ, 111,582.
574
R.Taylor, «New Zealand and Its Inhabitants» (1853), 269.
575
S. Butler, «A First Year in Canterbury Settlement» (изд. 1964), 33.
576
Reeves, «White Cloud», 179.
577
Thomson, «Story of New Zealand», II, 213.
Все эти первопроходцы были эгалитаристами. Они враждебно относились к практике чаевых и плохо подходили для работы домашней прислуги. Это была колония людей, которые не считали ливрейного лакея необходимым атрибутом. «Они, как выпускники Оксфорда, не стали бы спасать тонущего человека только потому, что не были с ним представлены друг другу». Снобы там были не к месту, как «танцующая собака во время охоты на лис» [578] .
Даже этническая гордость оказалась неприемлемой для тех, кто хотел, чтобы все было по-новому. Смесь крови белых людей и маори создаст прекрасный новый народ. Один сторонник смешения рас сделал вывод: «Каждый день становится все более вероятным, что когда-то провидческая надежда Гиббона будет реализована, и Юм южного полушария появится среди рас каннибалов Новой Зеландии» [579] .
578
Hursthouse, «New Zealand», II, 631.
579
Thomson, «Story of New Zealand», II, 307.
Сэмюэль
Батлер, который читал «Упадок и разрушение» на пути в Новую Зеландию (особенно рекомендуя тома второй и третий для тех, кто собирается принять постриг), построил свой роман «Эдгин» на жизненных ситуациях этой южной Утопии. Автор сочувствовал молодым радикалам: «По прибытии они были так рады перспективе неограниченной и свободной жизни, открывавшейся перед ними, что чувствовали необходимым сделать какой-то жест презрения к условностям, которые оставили позади. Поэтому в первый вечер на берегу поселенцы развели огромный костер, бросили в него свои цилиндры и фраки. Они танцевали, выстроившись кольцом вокруг горящего огня» [580] .580
P.Raby, «Samuel Butler» (1991), 66.
Понятно, что такие эмигранты (как и все колонисты, по словам сэра Джеймса Стивена, исключенные из кошмара кастовой системы) [581] стремились, чтобы Новую Зеландию признали отдельной страной. Однако парадоксально то, что они еще больше негодовали, когда Британия оставила их в одиночестве сражаться с маори.
Бегство имперских орлов стало важным и зловещим событием, которое, судя по всему, предвещало болезнь британского льва. Рифмоплет Мартин Таппер в неповторимой манере создал идею возмужалой и сильной Новой Зеландии, которая преуспеет в мире, перевернутом вверх тормашками.
581
HSANZ, II, 158.
Даже если в ужасную Книгу Судьбы Альбион наш суровый записан давно, Оксфорд с Лондоном выживут после борьбы, Здесь, на юге, увянуть им не суждено! [582]
Знаменитая фантазия Маколея о каком-то будущем путешественнике из Новой Зеландии, который «встанет на сломанном пролете Лондонского моста, чтобы нарисовать руины собора Святого Павла» [583] , впервые опробованная во время посещения Рима в подражание Гиббону [584] , так часто повторялся, что стал предметом пародий. Когда из-за землетрясения в 1855 г. пострадал Веллингтон, одна австралийская газета представила лондонца-кокни, глядящего на его руины.
582
Цитируется в Belich, «Making Peoples», 302.
583
«Macaulay's Essays», 542.
584
G.O.Trevelyan, «The Life and Letters of Lord Macaulay» (1895), 359.
Позитивист Фредерик Гаррисон предложил особенно искусную вариацию темы Маколея. Он выступал за создание британской Помпеи, подземного города под Скиддау или Стоунхенджем, чтобы сохранить сокровища и мелочи жизни из каждой области. Эта капсула для потомков содержала бы картины, фотографии, инструменты, энциклопедии, промышленные товары, железнодорожные атласы Брэдшоу, альманахи Уайтакера и переписку мистера Гладстона (для которой потребовался бы целый сейф). Все это приведет в транс путешественника из Новой Зеландии, который тысячелетие спустя «припаркует свой электрический воздушный шар на последнем сломанном пролете Лондонского моста» [585] .
585
«Review of Reviews», II (сентябрь 1890 года), 252.
Видя рассвет сияющей и блестящей судьбы, новозеландцы, как белые поселенцы в других британских владениях, говорили о Декларации независимости. Они даже раздумывали об обратиться о присоединении к более энергичной цивилизации США.
Британия середины викторианской эпохи приняла идею самоликвидирующейся империи. Когда колонисты стали настаивать на «независимости по форме и названию, что уже имелось в реальности», как риторически сказал сэр Джеймс Стивен, встал вопрос: «Есть ли среди нас человек, который выстрелит хоть из одной пушки… Да нет, не из пушки… Кто сумеет просто чиркнуть одной спичкой, чтобы этому противостоять?!» [586]
586
P.Knaplund, «James Stephen and the British Colonial System 1813-47» (Madison, WI, 1953), 278.
Глава 4
«Останавливаться опасно, отступать гибельно»
Дальний Восток и Афганистан
В сентябре 1839 г. сэр Джеймс Стивен отметил, что «последние шесть месяцев живет, словно в торнадо» [587] . Он не только пытался создать британскую Новую Зеландию, хотя на его взгляд это было не лучшим решением, но и боролся со штормами в других местах империи. Аден был аннексирован в январе, а Синд стал протекторатом в феврале. Проблемы начинались в Гибралтаре, на Мальте, Ионических островах, в Капской колонии, на Цейлоне и Ямайке, в Канаде и Австралии. Война угрожала в Бирме, имелись опасения столкновения с Францией в Персидском заливе.
587
E.T.Williams, «James Stephen and British Intervention in New Zealand, 1838-40», JMH, 13 (1941), 33.