Упал. Очнулся. Папа!

Хотя, может, всё и к лучшему. Будет повод выяснить с моим бизнес-партнером, куда наши встречи нас завели — в тупик, или на развилку дорог.

— Нет, Андрей Игоревич. Никакой информации «лично для вас» у меня нет, — исполнительно отчеканила Рыжая, вернув лицу уверенность. — А что касается непосредственно «Сезама», то буду рада поделиться с вами любой информацией. Жду распоряжений!

— А если я попробую сам разобраться? Без вашей помощи?

— Что ж, тогда я вам не завидую, — спокойно выдохнула Петушок.

— Почему это?

— Потому что потратите уйму времени, а уволить меня вы все равно не сможете! — ну, хоть здесь голос дрогнул.

— Я же сказал, что еще ничего не решил!

— Зато решил ваш дед! Матвей Иванович сам принимал меня на работу, лично, и уволить меня из компании тоже может только он!

— Ах, так? — повторил я за Рыжей ее удивленное, сужая взгляд. Ожидая, что же она сейчас еще скажет?

Но она ответила уже куда сдержаннее:

— Да, так. Нравится вам это или нет. Так что… располагайтесь, Андрей Игоревич. Понадобится код от сейфа — обращайтесь, я буду в приёмной.

Сказала без лишней спеси, развернулась на невысоких каблуках и направилась к двери.

— Эй, Петухова? Принесите мне кофе! Я люблю черный и горький!

— Я — Петушок!

— А после не беспокоить!

— Хорошо, как скажете. — Но прежде чем дверь в кабинет захлопнулась, я успел расслышать: — …блин!

Пришлось повернуться к зеркалу и провести рукой по щеке, критично себя осматривая:

Я что, и правда, похож на гоблина?

Глава 9

Дальнейшее наше общение с Петушок подтвердило: видимо, да. Потому что время шло, а общий язык со своим новым секретарем я так и не находил. Она по-прежнему меня нервировала, отвлекала от работы и, стоило ей попасться на глаза — вызывала в голове мысли, совершенно неуместные в данный момент. И уж точно лишние!

Как они с дедом познакомились? Что в этом кабинете происходило до меня?

Так ли нуждался Матвей Воронов в своем секретаре, как уже через месяц стал нуждаться я?

И почему, черт возьми, раздражение не проходит, а только накатывает сильнее, стоит Петушок оказаться рядом, изображая внимание и желание мне помочь?

Мне следовало думать об управлении корпорацией, которую дед возложил на мои плечи, а не о такой ерунде. Об активах, инвестициях и планах. О подписанных договоренностях с партнерами и крупном масштабе работ, которые «Сезам» вёл как в городе, так и далеко за его пределами. О людях, которые трудились на фирму, о дорогостоящей технике и договорах.

Первое время, когда от информации и новых лиц кружилась голова, казалось, что она и вовсе слетит с плеч от навалившего на них груза ответственности.

Для меня стало настоящим сюрпризом, как ловко Петушок расписала в моем графике встречи, переговоры и плановые совещания. Как умудрялась пропускать ко мне нужных людей, и не отвлекать теми проблемами, которые было вполне по силам решить младшему штату директоров.

И пусть я поскрипел зубами, но все же принял странный устав отношений генерального и его личного секретаря, когда обнаружил, что часть документов получает подпись уже на ее столе, а печати на них появляются даже в мое отсутствие.

— Если вы против, Андрей Игоревич, я с радостью буду приносить эту стопку документов на подпись к вам! Конечно, это будет занимать ещё часа два вашего времени, но раз вы настаиваете… Вот, посмотрите, здесь отчеты из бухгалтерии; здесь — заявления из отдела кадров; вот эта стопочка — письма. Самые важные я всегда передаю вам на стол! А это — техническая документация. Ее всегда утверждает технический директор, а вам присылает формуляр. Но вам всё равно лучше ее сразу просмотреть, чтобы не создать лишних задержек на производстве. А вот это — нормативные акты и…

— Какое у вас образование, Петухова?

— Высшее.

— Специальность?

— Бизнес и экономика.

— Дайте я сам догадаюсь: вы отличница учебы и выиграли конкурс, чтобы попасть в «Сезам». Я угадал?

— Нет.

— Не может быть. В чем же я ошибся?

— Во всем. Но я не допускаю ошибок и серьезно подхожу к своей работе. Напрасно вы во мне сомневаетесь, Андрей Игоревич. Так мне оставлять вам документы? Их все надо бы подписать уже сегодня, люди ждут.

— Выполняйте, Петухова! Не видите, я тут с договорами разбираюсь, будь они неладны!

— Вижу. Но я — Пету…

— Вы все еще здесь? Идите уже, мне сейчас не до вас!

— Хорошо.

— И никого ко мне не впускать, я работаю с конфиденциальной информацией!

— Конечно, Андрей Игоревич.

— И сами не мелькайте. Что у вас за привычка дергать меня по каждому вопросу? Вы мне мешаете сосредоточиться!

— Так вы же сами к себе позвали!

— А теперь идите.

— Как скажете…

— Куда же вы, Петухова? Вернитесь! Я просил черный кофе. Без сахара! И не тяните там, терпеть не могу пить остывший…

Как ни хотелось сомневаться, а пришлось признать, что Петушок была в компании на своем месте, и дед держал ее возле себя не просто так.

Когда нашлись несоответствия в счетах и документах, а после возникли и первые подозрения, что к махинациям внутри «Сезама» причастна группа приближенных к руководству людей, я половине штата отменил премии к зарплате. В том числе лишил щедрых премий директоров и их окружение, желая разобраться, кто именно из них выступает главным теневиком.

По большому счету — мелочь, но, как я и ожидал, осиный рой загудел и стал принимать меня всерьез, чего я и добивался.

Что же касается моего секретаря, то я не спешил ей доверять. Она была приближенным к моему деду лицом, и при всей ее исполнительности, продолжала вызывать много вопросов. Я по-прежнему не знал, как она попала в приемную самого Воронова, и кто приложил к этому руку. А вот зачем — предположений имелось немало, и я намеревался всё выяснить.

Когда у Петушок зарплата уменьшилась на треть, я ждал, что она придет и наконец попросит разговора тет-а-тет. Тихо войдет в мой кабинет и, пуская слёзы, начнет вымаливать содержание. Ведь приступ с дедом случился внезапно, а он наверняка ее баловал. Что-что, а жадности я за ним не помню.