Упавший поднимется сам

– Ладно, - твердо заявила я, - будешь работать на барахолке, у меня там приятель торгует, и ему нужен помощник.

Как энергично и эффектно он вскинул голову, ох, как широко развернул плечи (в нем определенно что-то есть, промелькнуло у меня тогда) и с гордостью заявил:

– - Я не для того учился в университете, чтобы торговать на рынке!

Мне раньше приходилось и не таких обламывать, то есть ставить на место, поэтому его неожиданно открывшийся театральный талант не произвел особого впечатления.

– Не торговать, этому еще надо научиться, а помогать. Понял? Ящики таскать будешь! Или ты собираешься навсегда поселиться в этой квартире?

Вообще-то я не такая жестокая, но этому мальчику пора было приземлиться, на облаках далеко не улетишь. Но все-таки я смягчилась.

– Это временное решение, освоишься в городе, привыкнешь, начнешь, в конце концов, хоть что-то зарабатывать, а там жизнь покажет, может и подвернется что-нибудь стоящее.

Приятно наблюдать за лицом мужчины в тот момент, когда до него что-то начинает доходить. Мама права, мужчины до старости лет остаются детьми. Его перекошенное страданием лицо постепенно приобрело решительные черты, а потом проступило некое подобие улыбки.

– - Ты права, Рима, так и надо поступить. Спасибо тебе большое.

Батыр

Поцелуй в щеку

Вы бы видели, как на нас оглядывались прохожие, когда мы с Римой добирались до барахолки. Она такая современная, модная, яркая, я ею любовался, и очень даже гордился... собой! Впервые меня сопровождала такая девушка!

Современная женская мода, согласитесь, взяла на вооружение лозунг: "Хочу, чтобы меня хотели!". Но к Риме этот лозунг не подходил, хотя одевалась она, казалось бы, также, как и многие современные и, как принято сейчас говорить, стильные девушки. Ей больше подходил лозунг: "Хочу любить и быть любимой!". Естественно, я прекрасно понимал, что ко мне указанный лозунг никакого отношения не имел, хотя ... Долго разглядывать я ее не мог, честно говоря, стеснялся, и потому не могу подробно описать, одним словом - красивая. Да и не умею я расписывать, получается, как тушу разделываю на мясном прилавке: "Это - грудинка мясистая, эта ляжка совсем свежая!". Нет, не могу, не по мне это.

Рима инструктировала:

– Имя твоего хозяина Джек. Нет, не иностранец. Называй его Джеком и этого достаточно. Ему нужен честный работник, понимаешь, поэтому он и согласился взять тебя. Среди местных таких найти нелегко. Вопросов лишних не задавай, на работе не зевай, облапошат в пять минут. Комнату постарайся снять недалеко от рынка, так тебе удобнее будет и экономнее, на рынке есть своя квартирная мафия, они помогут. Все понял?

Показалась, что она постоянно оглядывается, как будто опасается кого-то увидеть. Потом дошло, она стеснялась моего общества, вдруг ее увидит кто-то из подруг. Я тоже хорош, сначала пытался вырядиться в черное длиннополое пальто.

– - Сними эту плащ-палатку, - отрезала Рима.
– Ты же на работу идешь.

А старенькая и тесноватая куртка, которую я вынужден был надеть, не способствовала созданию необходимого Риме фона. Но больше всего переживал за обувь! Мои измученные ботинки отказались принимать столичный статус и только с им ведомой гордостью демонстрировали наше провинциальное прошлое. Мысленно я поклялся отомстить им при первой же возможности.

Не понравилось, как Джек заискивающе улыбался Риме, пытался казаться остроумным, но добился от нее лишь кривой усмешки.

На прощанье Рима неожиданно поцеловала меня в щеку (удача, в это утро я тщательно побрился и не пожалел одеколона), сказала, что будет навещать, чтобы и я не терялся, пожелала успехов и удалилась.

– - Кто она тебе, ботинок?
– спросил Джек.

Я понял, что слово "ботинок" относилось именно ко мне, моя обувь предательским способом пыталась приклеить кличку своему хозяину и тем самым обессмертить собственный бесформенный образ. Любой из вас, кто когда-то был пацаном, знает - попытку приклеить кличку надо пресекать с самого начала, упустишь момент и тогда не отмыться от нее никогда. Пришлось ответить.

– - Мы работать будем или сразу в рыло бить?

Джек даже бровью не повел.

– Не дергайся. Хочешь по имени, пожалуйста, но не рекомендую. Здесь у всех клички, имя тебе в другом месте пригодится, - тут он задумался, мысленно придумывая новую кличку, - ладно, уговорил, буду называть тебя Батом.

Недолго поразмыслив, я согласился. Ведь не на рынке же я собирался вписывать свое имя в скрижали Истории.

– Так кто она тебе?
– переспросил Джек.

Я растерялся, как мне объяснить ему, что в принципе никто, но с другой стороны она для меня все, ну почти все, в этом огромном городе.

Джек ответил вместо меня:

– - Понял. Но не советую, не нашего поля ягодка.

Рима.

Рыцарь с нашего базара

Через некоторое время я забыла о Батыре. Папа говорил, что он появлялся пару раз, снял себе комнату недалеко от барахолки, передавал мне большой привет. Вы заметили, у нас вся страна с "приветом"? По радио и телевидению все передают друг другу "приветы", всеобщее помешательство на "приветах". А один известный телеведущий на этом очень неплохо обогащается, за право передать привет получает в подарок великолепные вещи, вплоть до настоящих раритетов, при этом не брезгует ни высушенным лещем, ни бутылкой самогона. Его передача так и называется "Страна дураков". Фантастика!

У меня близились госэкзамены, я окунулась в учебу, и хороший провинциальный мальчик незаметно выветрился из головы. Действительно, я обещала навещать его на рынке, но тошнотворная базарная обстановка ужасно раздражает, поэтому так и не собралась.

Тем более, что я познакомилась Маратом, подающим надежды талантливым финансистом, выгодно отличающимся от всех предыдущих поклонников знаниями в области мировой экономики, политики и прочей ерунды, без которой мужчины не могут чувствовать себя значительными.

– Поверь моему слову, этот малазийский кризис докатится и до нас!
– встревожено восклицал он. Вероятно, по его разумению, мне полагалось реагировать словами: "Какой ты умный! Какой талантливый!"

Ему светила какая-то длительная стажировка за рубежом, что очень привлекало маму, ежедневно инструктировавшую на предмет моего будущего. С другой стороны, Марат на самом деле был человеком надежным: никогда не опаздывал на свидания, не приглашал в дешевые забегаловки, не хвастал дорогими побрякушками, не давал волю рукам, и имел еще много других положительных "не", и даже добросовестно пытался читать Борхеса. Бедняжка.

Однако, его основательность несколько утомляла:

– Рима, у меня на следующей неделе во вторник есть свободный вечер, может сходим куда-нибудь?

Вы понимаете, я у него была одним из пунктов дорогого, в кожаном переплете, органайзера, то есть обычного ежедневника (Марат не умел или не хотел говорить простыми словами). А почему я должна знать, что произойдет со мной на следующей неделе во вторник, буду ли свободна, захочу ли в этот день пойти с ним, или даже без него куда-нибудь? Что, у мужчин не бывает золотой середины: либо они все разберут по винтикам, посчитают, взвесят, упакуют и разложат по полочкам, либо будут постоянно забывать, обещать и не делать, терять и обижаться?