Упавший поднимется сам

– Да иди ты к черту!
– выругалась я, понимая, конечно, что он уже не слышит, в телефоне раздавались короткие гудки.

Попытка помочь Батыру превратилась в пустой звук, или точнее в пук (простите, знаю, для культурной женщины, каковой я пытаюсь считать себя, такие шутки неприемлемы, хотя Ритка одобрила бы). Но согласитесь, эти лекции достанут кого угодно!

Пора идти на вернисаж... к Ануару.

Батыр

Когти

Вы испытывали чувство ревности? Врагу не пожелаю.

Я впервые столкнулся с изменой, и не ожидал, что ревность так болезненна и мучительна. Притом, что почвы для возникновения такого чувства, как будто бы, не было. Никогда, даже в мыслях, я не признавался ей в любви, и она, кстати, тоже. Что же было между нами, если ее поступок сумел сокрушить устоявшееся мироощущение, непоколебимую уверенность, жажду жизни? Да, именно так, жажду жизни.

Ревность, имею ввиду ее настоящее проявление, истинно мужское качество. Испытываемые мучения, непереносимая боль, постоянно свербящая в голове одна и та же мысль (догадываетесь какая?), способны вынести только мужчины. И то не все, помните страшные истории о зарубленных топором неверных женах и их любовниках?

Женщины, конечно, тоже ревнуют, не спорю. Тем более, что мы, мужчины, даем много больше поводов, чем они (хотя различие, постепенно стирается, благодаря растущей сексуальной активности женщин). Но их ревность иная, не настолько сильна и оглушительна. Потому что женщины живут в постоянном, перманентном (как модно теперь говорить) состоянии ревности. Это факт. Они ревнуют не только к проходящей мимо девушке со стройными ножками, но к далекой и потому виртуальной кинозвезде, к свекрови, и даже к самой себе ("Раньше он любил меня сильнее!"). Один приятель рассказывал, что его жена ревнует к детям.

– Ты их любишь больше меня!

Они так долго и тщательно лелеют в себе это чувство, что привыкли, сроднились с ним. И если у женщины исчезает объект для ревности, то она чувствует себя обделенной и обманутой.

Слышу мощный хор женского возмущения и осуждения, и даже догадываюсь о чем: "Все мужчины, законченные эгоисты, и вам никогда не понять нашу тонкую и нежную душу, нашу великую и могучую боль!" Но думаю, большинство мужчин, испытавших это чувство, склонятся на мою сторону.

После того ночного звонка Гуля долго не давала о себе знать, я тоже не испытывал желания общаться. Зачем? Что может сказать она в свое оправдание? Чем смогу утешиться я?

Но разговор был неизбежен. Этот вопрос ребром поставил передо мной Иваныч.

– Батыр Иманович, швейка разорена, больше закрывать на это глаза, мы не имеем права.

– Иваныч, не обижайся, но твое дело обеспечивать безопасность, а делать выводы о состоянии швейки - дело экономистов.

– Вчера ребята задержали машину с рулонами джинсовой ткани, а в накладной значились отходы, - Иваныч с трудом сдерживал гнев, необычное, скажу я вам, для него состояние.

– - Ну и что, разберитесь и накажите виновных.

– Отчет о результатах ревизии на швейке лежит на вашем столе уже пятый день, но, вижу, вы его не открывали.

– - Не до этого, Иваныч, посмотрю позже.

– - Будь по-вашему. Но если хотите знать мое мнение, то я скажу.

– - Не хочу, Иваныч, давай потом, а?

– - Но я все равно скажу, потом будет поздно.

– Да что там может быть на швейке? Кредит пролонгирован, Гуля сказала, что в этом квартале они выходят на прибыль.

– Эта сучка разворовала фабрику!
– Иваныч такими словами не бросается, надо посмотреть отчет.

– - Полегче, Иваныч. Хорошо, сегодня же посмотрю отчет.

Он молча удалился. Не буду рассказывать, что было написано в отчете, скучно перечислять, но вывод Иваныча оказался правильным. Эта сучка разорила фабрику, и поставила меня в тяжелейшую ситуацию. Согласно условиям кредитного договора, холдинг являлся гарантом швейки. Другими словами, долги фабрики вынужден будет оплачивать холдинг, а это пять миллионов долларов!

Созвал экстренное совещание. Мои работники, профессионалы своего дела, сидели, понурив головы. Я распекал их как двоечников.

– Почему упустили фабрику!?
– кричал я.
– Для чего вы в таком случае здесь сидите?

– Все квартальные отчеты оказались липовыми, - попытался оправдаться зав. экономическим отделом.

– - А кто вам мешал их своевременно проверить?
– не унимался я.

– - Вы, - раздался голос Иваныча.

За столом повисла пауза, я ошарашено уставился на Иваныча.

– Вы, Батыр Иманович, запретили все проверки швейки, информация из банка направлялась только на фабрику, минуя нас. Наши сигналы о тревожной ситуации вы проигнорировали. Что нам оставалось делать?

– - Но этот отчет вы же смогли подготовить!

– Да, для этого пришлось обезоружить охрану фабрики, которая пыталась не выполнить приказ, изъять документы из бухгалтерии. Я сделал это по настоятельной просьбе как экономического, так и финансового отдела, - он выдержал паузу, - вопреки вашим указаниям.

– Не зарывайся, Иваныч, - обречённо произнес я, понимая, что он был абсолютно прав.
– Отложим совещание на завтра.

Вечером, с террасы своего загородного дома, я наблюдал закат. Кровавый, угрюмый, тяжелый. В голове роились такие же мысли, одна ужаснее другой.

– - Значит, ты решил мстить, - за спиной раздался голос Гули.

– - Кто тебя пропустил?
– завтра же сменю охрану.

– - Ты распорядился не впускать меня? Прячешься?

Никаких распоряжений я не давал и охрана здесь ни при чем, я опять пытался сделать виноватым кого-то другого.

– - Что тебе нужно? Зачем пришла?

– Твои люди изъяли документы на фабрике, сменили охрану. Ты пытаешься запретить видеть тебя. Что все это значит?
– она была разгневана. "Праведница".

– Это значит, что управление фабрикой перешло ко мне, ты временно отстранена от должности директора, - постараюсь быть выдержанным и спокойным, очень постараюсь.

– Ах, вот как! Надеялась, ты мужчина. Не ожидала от тебя такого. Слишком мелочно.

Она по-прежнему чертовски хороша и соблазнительна. Только лицо было холодным, а улыбка растянулась в кривой оскал.

– Давай не будем обсуждать мои достоинства и недостатки. Ты читала отчет о результатах ревизии?

– Ну и что. Временные трудности, в ближайшее время мы должны выйти на рентабельность, ты же знаешь об этом.