Управляемый эксперимент

Камера была сфокусирована на голове и плечах Уолли, но Вэн сразу понял: тот растянулся на койке в такой позе, чтобы без труда дотянуться до банки пива. Для Уолли дело было ясным и безнадежным.

– Верх возьмут противники. Что бы вы ни делали, пакостники его достанут. Так было, и так будет. Тысячи людей только и ищут способ прорваться через любую защиту, которую вы стараетесь установить.

– Значит, мы живем в мире, где правила устанавливают нарушители законов, – констатировала Роза.

– Примерно так, ма, – улыбнулся Уолли.

Джессика сидела за столом и пила утренний кофе. Она была одета на выход, вплоть до длинных серег, и готова приступить к работе.

– Я бы не определила дело как безнадежное, – заявила она. – Цифры опроса не так уж плохи. Большинство по-прежнему на вашей стороне. Рекомендую вам сосредоточиться на поиске и идентификации пакостников. Покажите людям, что вы способны заставить преступников пожалеть о содеянном. Заверьте большинство, что вы можете наказывать, хотя не в силах предотвратить преступление.

Вэн кивнул. Он боялся, что Джессика подтвердит мнение Уолли.

– Я вполне понимаю, что это имеет определенный смысл, – сказала Джессика, когда они с Розой взялись за работу. – Но должна признаться, что не возражала бы, если этого клопа засадят хоть на целый век. Он убил ребенка. Убил женщину, которая всего лишь выполняла свою работу. Кому интересно, что с ним случится?

Джессика заинтересовалась политическим анализом, когда в пятнадцать лет прочитала Макиавелли. Стала специалистом по буйному поведению, и ее контакты с людьми, отличавшимися подобным поведением, не смягчили непримиримой оценки человеческих отношений, с самого начала привлекшей ее к Макиавелли.

Осужденные со столетними сроками сидели в тюрьме штата вместе с массовыми убийцами и насильниками. Комитет по отбору выбрал Бада, поскольку он казался одним из наименее спорных кандидатур. Его амнистировали бы много лет назад, не убей он офицера полиции.

– И что будет, если ты пригвоздишь этого мерзавца? – вмешался Уолли. – Таких, как он, – десятки тысяч.

– Самый весомый фактор – это публичное мнение, – заявила Джессика. Люди могут рискнуть, если будут уверены в том, что ты сумеешь поймать преступников. Кроме того, не стоит недооценивать и сдерживающий фактор. Пакостники стараются избегать поступков, которые могут иметь печальные для них последствия. Весь их образ жизни основан на том, что они редко имеют действительно серьезные проблемы с законом.

Уолли послал сестре ту же снисходительную улыбку, которой одарил мать.

– Все это есть в литературе, верно?

Джессика подмигнула. Они с братом едва ли не с детства постоянно и дружески пикировались из-за разницы во мнениях, чему родители искренне радовались, считая, что сделали в жизни что-то правильное.

– Так оно и есть, дорогой братец.

Лично я ничего не имел против этого фрукта Бада. Ему не следовало играть с тем сверхопасным снаряжением, которым он пользовался, когда попал в беду. Но он сделал его не для того, чтобы убить мальчишку. И необязательно быть психиатром, чтобы понять: он убил копа, потому что вторжение полиции пробудило к жизни годы глубоко затаенной ярости. Кроме того, он увидел, как вся его жизнь летит к чертям. Его следовало лечить. Бада и лечили бы, окажись его жертва гражданским лицом.

А как насчет меня? Предположим, Бад убил бы эту велосипедистку? Из-за того, что именно я все это затеял? Не слишком приятная связь. Это не проделка обычного пакостника. Эти люди слишком серьезно относятся к своему делу.

Придурок, сконструировавший птичку, жил в низкоэнергетическом квартирном комплексе, выросшем вокруг торгового центра в районе Детройта. Придурок, нанятый Розой, узнал почерк, как только закончил разбирать птичку, – работа, занявшая у него шесть часов. Сам он утверждал, что уже на полпути может назвать имя, но хотел удостовериться.

Предполагаемый злодей сознался, едва Вэн связался с ним. Он всего лишь установил устройство в одной из своих стандартных моделей. Люди постоянно просили его о чем-то подобном.

Разумеется, заявление было откровенно дурацким. Нельзя сделать такое, не зная разницы между передающим и принимающим устройствами. Зато он знал, что может оправдаться без особенных усилий.

– Никто и никогда не предъявлял иск этим парням, – заметила Роза. – Они – полезный источник информации. Если копам удается их найти, они всегда выкладывают правду.

Вэн не был копом. Но птичий придурок, по-видимому, не видел разницы. Он даже дал понять, что имеет кое-что в запасе на случай, если его начнут допрашивать. Его клиент договорился о ночном обмене на парковке базара ремесел, и птичий придурок выполнил все указания. Остановился в определенном месте, в определенное время и обменял коробку с птицей на коробку с оговоренной платой. Но он также выпустил одного из черноперых носителей камеры дальнего действия, когда был в миле от места обмена. Он смог дать Вэну снятое головной камерой фото клиента и номер его машины.

Клиент, разумеется, не самолично взял машину напрокат. Он нанял посредника – безработную женщину, пополнявшую доход общением с источниками, которых привлекала, просиживая вечера в местных барах. Когда Роза нашла ее, а Вэн связался с ней и договорился о плате, оказалось, что она была так же готова к сотрудничеству, как и птичий придурок.

– Только расскажите всё, что о нем помните, – велел Вэн.

– Он сказал, что его зовут Керк. Больше мне ничего не известно.

– Он изложил вам какую-то легенду? Объяснил, зачем это делает?

– Сказал, что хочет помочь друзьям.

– И это все? Помощь друзьям?

– Это было сказано с самым таинственным видом. Ну, понимаете, о чем я.

– Как будто дело крайне важное?

– Верно.

– У него есть какие-то отличительные признаки? Тату? Физические характеристики?

– Думаю, он что-то сделал со своим лицом. Так, чтобы выглядеть загорелым.

– Для маскировки?

– Возможно. Он не похож на людей того типа, которые много времени проводят на воздухе.

– А как насчет роста? Сложения?

– Тощий, высокий, сутулый, сразу видно, что физической работой не занимается.

– Что он говорил о себе? Где работает? Живет?

– Он по большей части молчал.

– Я так и подумал.

– Он вообще был очень осторожен. И, можно сказать, нервничал.

– Но вы знали, что он едет за птичкой?

– Она сидела в клетке, открытой только с одной стороны. Но ее можно было без труда увидеть.

– Говорил он что-то о птичке?

– Сказал, что она нужна ему для охоты. Чтобы искать животных, а потом пускать в них стрелы.