Упражнения в третьем способе

Занятие было по консервации будки на длительное хранение. Дали мне документус по этому процессу, поручили выучить, рассказать и продемонстрировать. Будку выкатили из НЗ, по счастью до антенн развертывать ее не требовалось. В полку на отдельной площадке установили. От дивизиона аншеф бойца в помощь выделил, того самого

Гюльгасана. Три дня дали на подготовку. Силикагелем в мешочках мы будку завесили, не хуже, чем Кадыр овощехранилище капустой. Швы прогерметизировали, выставку потребных смазок устроили, лейблами украсили. Какой-то там дряни не хватало, так я ее сам замикстурил, вспоминая Гашека:

"- Мне нужен елей, освященный епископом, - спросил

Швейк в скобяной лавке.
– Он у вас есть?

–  Ну конечно!
– ответил старший приказчик, - Дайте ему конопляного масла номер семь."

Коронным номером занятия, его жирной завершающей точкой должна была стать проверка герметизации после окончательного задраивания кабины. Для этого Инструкция предлагала вставить в один из вентиляционных лючков фанерную заплату с двумя штуцерами. Одним для подачи сжатого воздуха, другим для присоединения водяного манометра.

Герметизация считалась нормальной, если поданное в кабину избыточное давление в 50 мм водяного столба падало вдвое не быстрее, чем за двадцать секунд. При первом прочтении докУмента у меня сразу возникло желание дать автору в морду. Сжатый воздух - без проблем,

МС-ку подгоним, что шар-баллоны ракет заправляет. В день занятия обещали выделить. А вот где я вам манометр такой возьму? Во всем полку нет ничего похожего. Но тут во мне взыграл выпускник физфака и я сваял девайс собственными руками. Нашел стеклянную трубку, пошел в автопарк и с помощью газового резака согнул ее в виде буквы U.

Стеклодувная мастерская, первый курс. Хорошо учили, однако. Закрасил воду чернилами, залил, линеечку проволокой примотал - готов прибор.

Пристроили к фанерке, все по-писаному. Как что получится, проверить не удалось - сжатый воздух только завтра, прямо на занятии. Хотя сомнения и были - при резком захлопывании двери воздух по ушам не бил, как ожидалось. Гюльгасана я к занятию настропалил-накачал.

Чтобы ко мне не обращался. А то начнет свое "ты" лепить, сраму не оберемся. Чтобы я ему:

–  Ефрейтор Исламов!

–  Я!
– чтобы он громко так, бодро.

–  Прогерметизировать дверь кабины!

–  Есть!
– и чтобы он быстро так, шустро. "С огоньком", блин, а не как в жпу раненый.

Вот и начало занятий. Все готово. Девять часов. Солнышко, июньская утренняя прохлада. Половина слушателей с глубокого послевчерашнего похмелА. Еще бы - второй день двухдневных сборов. Я все думал, как начинать-то? Ведь по правилам, старший группы должен доложить преподавателю о готовности к занятиям. Это лейтенанту-то будет подполковник докладывать? Не смешите мои портянки. Потому проявив инициативу сразу двинул вперед.

–  Товарищи офицеры! Мне поручено провести с вами…

И все пошло своим чередом. Языком молочу, на схеме и в натуре показываю. Проникшийся задачей Гюльгасан действует с четкостью караула у Мавзолея. Спектакль идет на ура. Наконец, дошло до финала.

Подогнали МС-ку, дуем. Минут пять прошло, столбик в трубке шевелиться и не собирается. Триста атмосфер баллона вдули - даже не дрогнул.

–  Ладно, лейтенант!
– сказали мне полуполканы, - одним словом ты не кабину надул, а нас. Или, может, и тебя вместе с нами надули.

Посмеялись и похмеляться пошли. А я, так жидко обмаравшийся, все же решил разобраться, в чем дело. Полез под лафет будки, где низ вращающегося токосъемника, что-то там, уже сейчас не помню, вскрыл, аж заводское еще, что и трогать никогда не требовалось. И тут мне захотелось уже не просто набить морду автору, а расстрелять его из рогатки. Шариками от никелированных кроватей, какими мы в детстве пуляли. Не торопясь, с особым садизмом. Потому что там было отверстие, где-то в четверть квадратного метра, причем такой формы, что задраить его было практически невозможно. Разве что с помощью современной монтажной пены и то проармировав предварительно гнутыми сетками. Вот ведь скотина! И, наверное, сидит где-нибудь в управлении Главкома ПВО. С девяти до восемнадцати. Инструкции пописывает. На службу в метро ездит, гад! А я тут ошкверявился с его подачи. Манометр сделал, старался дурачишка… Одно утешение.

История эта продолжалась с четверга до вторника. Так что неучтенный начальством в выходные, я в столицу сгонял. С вечера пятницы до утра понедельника.

Однако фиаско с надуванием на мою репутацию не повлияло. Полоса такая пошла. В КПСС предложили вступить, но тут я уклонился - сказал, что надо над собой еще поработать, а то пока уж очень я горяч. Не то чтобы я против коммунистов был, нет. Пионерское детство и спортивная юность у меня в заднице лет до сорока играли, но несколько в другом плане. Если какая-то задача в принципе решаема, то почему это ее не решу именно я? Что значит - не умею? Вникну, разберусь, научусь и сделаю! И делал. Но вот с общественной работой еще в Универе у меня были сложные отношения. Какая могла быть общественная работа, если в день три с половиной часа на дорогу уходило, на принудительный досуг, используемый для пополнения эрудиции? А в перспективе и дальше будет уходить? Потому рассаматривал эту работу исключительно как раздражающий и отвлекающий от дела фактор. Так что подход был сугубо прагматический. Членство в КПСС - это, конечно, веревочка, по которой можно легче повыше выбраться. Но больше - это уздечка, за которую тебя дергать будут. Да и не лежала душа как-то.

Вскоре в газете окружной про наш дивизион полстраницы прописали, а нас сфотографировали. "Высокие соцобязательства взял расчет, которым командует лейтенант такой-то. На снимке. Лейтенант такой-то со своим расчетом". Я, Юраш и Владимир Васильевич с гаечным ключом на 32. Обычно эта "Стой, кто идет?" по всей ленкомнате валялась, но тут бойцы мигом разобрали для дембельских альбомов. У нас для общаги свой экземпляр выписывался, ППС уговорил. Полежала она у меня на подоконнике дня три, да и пропала. Убрать захотел - уже поздно.

Оказалось, Андрюха второпях ее обычным назначением использовал. В наших выгребных удобствах. Может, ее теперь в Сети поискать?

Потом экзамен на классность подошел. Второй я уже имел, а тут пошел сдавать на первый. В комиссию корпуса.

–  Ты что, лейтенант?
– сказал ее председатель или как там его.

–  Не слишком ли высоко тянешься? У нас большинство кадровых через два года только второй класс имеет, да и то не все. А ты сколько прослужил? Распушился, двухгодичник!

–  Ну что вы, товарищ подполковник! До двух лет мне еще пять месяцев. К тому времени я на "мастера" сдам. А сейчас пока вот только на первый. На него три системы надо знать. Я знаю пять.

Всю будку "П" и всю кабину "А". Неисправности устранять на всех приходилось. По трем системам месячный регламент делаю наизусть. Еще по двум в каждую инструкцию гляну не больше, чем два раза. Проверяйте!

Что-то они меня там поспрашивали, больше по верхушкам. А потом Ван

Ваныч Петченко, что по будке главным технарем корпуса значился, сказал.

–  Да что его пытать? Знаю я его, видел, как работает. Вполне соответствует.

И вышел я оттедова перьвоклассным специалистом. На "мастера" я сдавать, конечно, не собирался. Учить те 102 страницы "Правил стрельбы" наизусть, да еще и практику набирать, зачем оно мне?