Урал-батыр

Продавил бы — внутри застревает,

Выбросил бы — пасть не пускает.

И когда совсем изнемог,

Понял, что не сумеет вовек

От рогов избавиться тех.

Головою покорно склонился

И к Уралу оборотился:

«Эй, егет, я тебе пригожусь,

Лишь не дай чтоб издох я тут.

Сыном я Кахкахе прихожусь

И Заркумом меня зовут.

Если поможешь мне, я смогу

Отплатить — не останусь в долгу.

Если скажешь: будь спутником мне, —

Я с тобой пойду по стране.

Драгоценных захочешь камней —

Во дворец со мною пойдешь.

Сколько хочешь добра возьмешь.

Будешь желанным из гостей.

Первым среди дворцовых людей», —

Так сказал он Уралу с мольбой.

И ответ получил такой:

«Беднягу, что зла не чинил никогда,

Не причинившему боль никому.

Не проливавшего кровь никогда.

Ты Смерти предал — врагу моему.

Так раскрой свою тайну без лжи,

По порядку все расскажи.

Мне подарки твои не нужны.

Из страны я ушел своей,

Чтоб избавить от Смерти людей,

Тех, что оленю, может, сродни

Тем, что беззащитны они».

Заркум:

«Ай, егет мой, не обессудь,

Я открою, в чем дела суть:

Вдали отсюда, в той стороне,

В необъятной птичьей стране,

Есть царь по имени Самрау.

От Солнца дочь его рождена —

Вся красы небесной полна.

Сватался я, но за меня

Ее не отдали — мол, ты же змея!

Тогда обратился я к отцу,

Дни и ночи его молил,

„Отец, сосватай ее, — говорил, —

А не отдаст — объяви войну,

Спали дотла всю птичью страну“.

„Иди на охоту, — отец сказал,

Змеиную кожу надеть приказал,

Двенадцатирогого оленя

Схвати и съешь сегодня, — сказал.—

Если сумеешь его проглотить,

В разных обликах будешь жить;

Будешь красавцем среди людей,

Первым егетом среди парней,

В царство птичье потом пойдешь,

Одну из двух дочерей Самрау

В жены непременно возьмешь“.

Сегодня я на охоте был,

Едва оленя не проглотил,

Но видишь — на большее нету сил.

Застряли в пасти его рога —

Не проглочу я их никогда,

Погубил я себя навсегда.

Пожален ты меня, егет,

Мне в несчастии помоги,

Рога оленьи обломи;

Вместе к отцу моему пойдем,

Что захочешь, то и возьмем.

Не проси богатств у него.

Красавицу предлагать начнет —

Пусть будет сердце твое, как лед.

И кораллы, и жемчуга

Перед тобою рассыплет отец —

И ими не обольщай ты себя.

И так промолвит он наконец;

„Таких, чтоб жемчуга не любили,

Пред золотом головы не клонили,

Красавиц нежных не признавали,

На этом свете сыщешь едва ли.

Я тоже не видел, не слыхал,

А стал искать бы — не отыскал.

Нечего больше тебе мне сказать.

Ответь лишь: что за услугу твою

От меня ты хотел бы принять?“

С тем обратится к тебе отец.

Так запомни: пусть он с себя

Прежде драконову кожу смахнет,

Птичий вынув затем язык,

Переложит его в твой рот.

Отец мой станет тебя пугать,

На черный камень станет плевать

Камень расплавится от плевка

И растечется, как река.

Если же плюнет он на горы,

Те лишатся земной опоры,

Озером растекутся вокруг,

Водой затопят окрестный луг,

Не будет озеру края, конца —

Все от плевка моего отца.

Но и того не пугайся ты,

Только язык его требуй ты.

Когда ж поцелуешь его язык,

Отец смягчится мой в тот же миг

И к тебе обратится опять:

Что, мол, захочешь, то можешь забрать.

Ты ответишь: „В стране царя

На добро отвечают добром.

Разумей же, прошу о чем.

В том, что любишь, мне не откажешь,

Вещь любимую мне подаришь“.

Коль с набалдашником жемчужным

Жезл отдаст он, его возьмешь.