Уральские россыпи

– Здесь немного, Борис Николаевич. Здесь, я думаю, так, на глазок, без взвешивания, здесь я думаю килограмма полтора. Ну, может чуть побольше.

– А можно, я пощупаю. Пересыплю, с ладошки на ладошку.

Ты где, молодой начальник? Так ведь ты учил меня – «пересыпать»? С ладошки на ладошку?

Георгий засмеялся.

– Да, Борис Николаевич, именно «пересыпать», и именно «с ладошки на ладошку». Только так познаётся истинно золотой песок! Пересыпайте, не бойтесь. Главное, чтобы не прилипло что-то к пальцам руки.

– Ну, ты и нахал. Я, конечно, попересыпаю, с руки на руки, твой песок. Но давайте, осмотрите меня тщательно после этих контактов с золотом, профессионально осмотрите. Чтобы не прилипло что-то. И не только золотой песочек. На этих ваших приисках и еще что-нибудь может прилипнуть.

– Обижаете, Борис Николаевич. На приисках как раз и не прилипнет. Если уж и прилипает что-то, то не на приисках, прилипает совсем в другом месте.

Ельцин внимательно посмотрел в глаза Краснопёрову. Тот тоже уперся, взгляд не отвёл.

– Рисковый ты парень, видать. Да только смотри, «не зарывайся». Я то стерплю, а вот как другие, стерпят ли, понимаешь!

Ельцин подержал в руке золото, задумался, рассматривая мелкие золотинки, прищурился с усмешкой, высыпал золотой песок в ковшик, подержал и его, как будто взвешивая, или определяя на глаз – а сколько же его, этого золота здесь, в этом ковшичке, сказал задумчиво.

– И это вот из-за этого невзрачного желтоватого песочка столько страстей, столько трагедий, столько восторгов? Столько взлётов, и столько падений? И столько человеческих жизней!

Господи! Да как же ты мог это всё допустить! Ладно, пойдемте.

Хватит с нас сегодня этого золота.

Перешли в столовую, самое большое помещение на драге.

Свита Секретаря расселись за столами, горняки стояли вокруг столиков.

– Ну, а чем кормите рабочих на своей драге, можете показать?

– Галя. Покажи, чем покормить Первого секретаря Обкома можем!

– Ну, уж нет! Не надо Первого секретаря. Вы мне покажите, чем рабочих кормите.

Галя принесла раскладку обеда для дражников – борщ, котлеты с пюре, компот.

– Вот! Вот, компот, можно попробовать?

Галя принесла компот.

– А что! Славно, славно. А сколько стоит обед дражника? Ну, вот всё это – борщ, котлеты, компот. Сколько платит рабочий?

– Галя, покажи расценки.

– Обед, Борис Николаевич, стоит 35–40 копеек.

– Как так? Почему же в городской столовой такой обед стоит полтора рубля? Вы что, устанавливаете свои расценки? Не государственные? А куда прибыль теряется?

– Борис Николаевич, – Суворов даже встал от волнения, – стоимость обеда у нас определяется стоимостью продуктов, которые мы закупаем. А всё остальное у нас ведь свое. Электроэнергия, транспорт, зарплата работников столовой, нам не нужна аренда помещений, всё это здесь, на драге, и все эти затраты на драге всё равно имеют место, есть ли столовая, нет ли столовой, ну, кроме зарплаты повара, конечно, так что у нас стоимость обеда, это стоимость продуктов. Которые закупает повар, и счета которых повар этот предъявляет бухгалтерии.

– А еще стаканчик компота можно? Замечательный компот.

Да, я смотрю, вы на своих драгах к «Коммунизму» придёте значительно раньше всей страны нашей. Молодцы. Одобряю. Мне как-то говорили, что на золоте работают золотые люди. Я счастлив, что побывал у вас, счастлив, что убедился, понимаешь, что на золоте действительно работают золотые люди. Спасибо. За всё спасибо. И за золото, и за людей золотых, понимаешь, и за труд ваш тяжелый, но замечательный.

Каменщиков встречал у трапа.

– Всё готово, Георгий Александрович. Как у вас? Как с программой посещений? Как с возвращением в Свердловск, когда?

– Сейчас. Главное спокойно, не суетись. – Георгий пробрался сквозь плотное кольцо Первых секретарей – городских, районных – секретарей, окруживших Ельцина, к Крюкову.

– Михаил Кузьмич, у нас всё готово, как предложить всё это «начальнику»?

– Сейчас. Подожди. Он что-то с Красноуральцами обсуждает, сейчас, постараюсь вклиниться. Иди за мной.

Крюков резко вклинился между Красноуральским секретарём и каким-то юношей с квадратными плечами и обратился прямо к Ельцину.

– Борис Николаевич, там же уха стынет! Сколько можно об этих «делах» говорить? Они никогда не остановятся! В Свердловске понятно, там все говорят и помногу. Но здесь, на природе! Вы что, хотите уехать и не попробовать ухи из речной, свежей, вот только сейчас пойманной уральской рыбы?

– Господи, Миша, да где ты раньше-то был? Мы же на выезде. Я уже дал команду – отъезд!

– Ну и правильно. Отъезд от Горкома партии. На отдых. На природу. Нам ведь стесняться нечего. И стыдиться нечего. Мы поработали. Мы имеем право отдохнуть. Место определено, костёр горит, речка ждет и уха «томиться». Давайте команду – по машинам!

Место Каменщиков определил просто идеальное. Небольшая речушка Каменка впадала в Салдинку. Метров за четыреста-пятьсот от этого впадения образовалась большая «заводь», метров триста в длину, и метров двести в ширину. Заводь естественная, образованная каменистым порогом. На берегу этой заводи Каменщиков и организовал «становище» для гостей.

Сложили огромный костёр, с приездом гостей его подожгли.

Вспыхнул большой огонь. Жёлтый язык пламени поднялся до самых вершин окружающего поляну леса.

Секретари, приехавшие из ближних городов, стали было раздеваться – «мы в речку! С «бреднем» походим». И сам Ельцин вызвался было лезть в речку. Тоже захотел побродить с «бредешком». Но умница Каменщиков всех успокоил.

– Во-первых, никакого «бредня» здесь нет. Мы бреднем не ловим, мы ловим «на удочку». Так что, нет бредня, не с чем заходить в воду. Во-вторых, рыба есть, уже поймана, уже варится.

Ухи хватит всем, разбирайте ложки-чашки, садитесь вокруг вон той скатерти-самобранки, приготовьтесь к ухе. А пока закусите, чем бог послал, вон, всё на той же скатерти.

Все в Области знали, что Ельцин может выпить только немного коньяку. Много он не пил, но подчинённым «расслабиться» не запрещал. У костра быстро и слаженно распоряжались помощники Каменщикова, что приехали из Невьянска и Тагила к нему с самого утра – дров заготовить, рыбы наловить свеженькой, и бредешком, и сетями, сложить костёр, заварить уху.

Работы хватило всем. Помощники быстро распорядились с бутылками и стаканами, кто-то из секретарей сказал торжественный тост, выпили.

Георгий впервые участвовал в столь «высокой» компании, так, чтобы с выпивкой. И он был поражен, даже вначале испугался, когда посмотрел на Ельцина. У него всё лицо, после стопки коньяка, вздулось какими-то буграми, исказилось, он стал совершенно не похож на себя. Георгий подскочил было к помощнику Первого секретаря – «может врача надо вызвать?».

– Не надо. Врач здесь есть. Не пугайся. Это у него «аллергия» на спиртное. Он больше пить не будет. Так что, всё в порядке.