Уравнитель. Спецназ по-боярски. Том 1

— Вернись, Шрек. Ты один стоишь их десяти! — орет Велес, надрывая глотку.

Парни переглядываются, думая, чью сторону им принять.

— Не тебе решать, сколько стоит человеческая жизнь, — сплевываю на красную землю. — Учара, будешь еще меня жизни учить.

Расчехляю автомат, бросаюсь по изуродованной взрывами дороге вперед, к бетонному зданию.

К моему удивлению, птички не бросают в меня гранаты, просто контролируют ход моего бега.

— Шрек, стой! — Бон бросается за мной.

— Уходите, я справлюсь, — кричу ребятам, но слышу топот их ботинок у себя за спиной.

А потом разрывные звуки. Редкие мужские вскрики… и тишина.

Больше не слышу за собой шагов. Не чувствую, жив ли кто.

Бегу…

Внутри помещения темно, но я могу разглядеть подростков в центре — они сидят, кто без ноги, кто без руки — такими родились после ядерной войны. Кто-то слепой и лысый.

Вокруг них сгрудились четыре чудовища.

Хм… ведут звери себя странно.

Будто не пожрать пришли, поживиться человечиной, а задание какое-то выполнить.

Но это невозможно. Разве дикие звери могут быть управляемыми?

Слышу, как за моей спиной жужжит птичка, резко развернувшись, смотрю прямо в ее красный электронный глаз.

— Позывной Шрек, он же Шрёкин Вадим Игнатович, дар полученный при облучении — компас водных залежей. Цель задания — взять живым, — раздается технический голос из-под брюха гадины.

Ах вот оно что!

Делаю шаг в сторону окна, хочу посмотреть остался ли кто из ребят в живых. — Только один — Бон, он сидит там в луже собственной крови, но дух его силен, пытается ползти снова встает и падает. Как неваляшка мать его!

Бон вставай, ты мне нужен, как никогда!

Медленно поворачиваюсь к птичке, смотрю в ее поганый красный глаз:

— Детей отпустите, и я пойду с вами, — говорю злобно тем, кто меня слышит и видит там, на другой стороне.

— Вы не отдаете приказы.

С удивлением наблюдаю за тем, как тихи монстры. Они ручные. Мать их! Как домашние котики.

Только вопрос — кто ими управляет?

Если бы чужие, то ситуация развивалась бы совсем по-другому.

Может, мне повезло, и это наши ребята из информационной бригады на той стороне всевидящего ока?

— Ну что, не отпустите детей? — спрашиваю еще раз и смотрю в электронный глаз. — Тогда не пойду с вами.

Самое время для ультиматума, но выбора нет.

Мой мозг работает по программе уничтожения множественного противника, я понимаю, что выжить всем не удастся, но всё же рискую.

Оценив обстановку прихожу к неутешительному выводу — у заложников нет шансов выжить в мясорубке.

Делаю шаг вперед и замираю, ожидая разрывного выстрела или когтей, вцепившихся в меня как в кусок мяса.

Но вместо этого птичка висит тупо в воздухе, а монстры, как сломанные роботы, режут острыми когтями воздух.

В ухе зашумело, и я услышал молодой голос пацана.

— Дядя Шрек, мы вам помогаем. Но это ненадолго. Монстры парализованы ядом, который попал к ним в кровь через стрелу, которую запустил Адам. Да, тот самый убогий, что в очках и ни черта не видит. А у птички мозги заклинило. Это ненадолго. Специалисты нелюдей разбираются в происходящем, скоро дрон оживет, а яд перестанет действовать. Спасайте детей, бегите!

— С кем говорю?

— Мак, старший помощник капитана Клима, ваш сосед по площадке.

— Спасибо, тебе Мак.

Отключаюсь, приближаюсь к подросткам вплотную. Они даже не дрожат, позволяют мне помочь им встать с земли. Сами помогают друг другу.

Ну да, если тебя бросили, то единственный выход — найти подобных себе и стать чуть сильнее вместе, — проносится мысль.

— Я здесь, передавай в окно, — услышав голос Бона, я обрадовался.

— Ах ты, гавнюк. Я-то думал ты уже сдался!

— Потом обсудим, — обрывает меня.

— Как только окажетесь на земле, — даю команду подросткам, — бегите к поселку, прячьтесь, и больше не играйте на развалинах, это вам не место для игр.

Звери приходят в себя слишком рано.

Когтистая лапа вонзается в мою спину и отрывает меня от земли…

Только бы успеть.

Последнего пацана скидываю Бону, и он ловит его у земли.

Вторая лапа бьет меня по бочине и острые как ножи когти вонзаются в кожу, разрывают плоть — мышцы, ломают кости колена.

Стиснув зубы, разворачиваюсь.

Вбиваю в глотку монстру кинжал с длинной рукоятью. Огромная тошнотворная масса вываливается из окровавленной глотки.

Я нападаю на другого.

— Тварь, сдохни.

Тварь рычит, избивает меня. Накалывают на когти как на колья. Ни черта не знают о чести, набрасываются на меня вчетвером.

Я же скашиваю глаза на зависшую птичку, молюсь, чтобы тварь не ожила раньше времени. Раньше, чем Бону и подросткам удастся уйти в глубь наших территорий, в глубь тайги.

Все птицы уничтожены, эта — последняя.

— Не улетай… бегите…

От болевого шока теряю сознание…

* * *

— Дмитрий Тимофеевич в себя пришел? — слышу где-то у себя над ухом, теплое дыхание обдает мое лицо.

Саднит в пояснице, и по всему телу проносится плохая боль.

Твердо знаю, что монстры поиздевались над моим телом.

Но что они сделали с моим разумом? Вот в чем вопрос.

Когда из Шрека я превратился в Дмитрия Тимофеевича?

Подъем, — кричу самому себе, хочу встать. Но тело не слушается.

Похоже, я приболел немного. Последнее, что помню — битву с монстрами за подростков. Меня превратили в отбивную, и сейчас я подыхаю у себя в конуре в подземелье.

Я служивый человек, привыкший. Скрипнув зубами, силюсь пошевелиться.

— Боярин, откройте глаза, не пугайте нас, — слышу женский голосок.

Едва слышная просьба вызывает во мне желание открыть глаза, уж больно голос девицы хорош.

— Не ори на него, не видишь, он еще в себя не пришел после болезни.

Что за болезнь?