Урброс 2

Сталь рассекает запястье, но застревает в кости. Выдернув оружие, наношу ещё удар. А с третьего, наконец, отсекаю кисть. Сразу смещаюсь ко второй руке, проделывая с ней то же самое. Потом приходится постараться, перерубая сухожилия на ногах.

Есть надежда, что он банально истечёт чёрной кровью, но громадина всё ещё жива. Подёргивает искалеченными конечностями и пытается сдвинуться с места.

Заняв позицию около его бедра, за несколько ударов рассекаю до кости, обеспечивая ещё одно мощное кровотечение. Разрубаю рёбра. Вонзаю клинок в образовавшуюся рану, вогнав практически по рукоять. Несколько раз проворачиваю. Делаю то же самое, но на полметра выше.

Наконец, затихает. Не уверен, что тварь на самом деле сдохла, но по крайней мере, больше не дёргается.

Развернувшись, бегу к следующему. За десять минут превращаю его в освежеванную тушу. Теперь третий.

Закончив, понимаю, что устал. Как выяснилось, разделка туш при помощи палаша — весьма трудоёмкое занятие.

Собираюсь вернуться к остальным, но тут взгляд задерживается на гиганте, которого я подорвал гранатой. Он ближе всех к группе и пока ещё жив — вижу, как пальцы медленно загребают пепел.

Приходится потратить ещё энное количество времени, орудуя палашом. Наконец, заканчиваю. Вернувшись к своим, кое-как счищаю кровь с клинка, используя плащ убитого приговорённого.

Окидываю взглядом бойцов. Шагнув к Диане, которая лежит ближе всего, переворачиваю девушку на спину. Хлопаю по щекам, пытаясь привести в чувство. Бесполезно. Такое впечатление, будто ей вкатили дозу сильнодействующего препарата.

Хм. Видимо, придётся ждать, пока очнутся сами. И надеяться, что на горизонте не появится новый псих с отрядом ручных конструктов.

Подхожу к Аннет. Сначала пытаюсь надеть на француженку комбинезон, но быстро понимаю, что лучше оставить всё, как есть. Не слишком удобно пытаться одеть кого-то в подобный наряд, если он лежит без сознания.

Поэтому просто расстилаю её же комбинезон и перетаскиваю голую брюнетку поближе к Диане. Потом подтаскиваю туда Толба. И последним приволакиваю Георга. Пусть лучше будут в одном месте. На тот случай, если в пепле есть другие мелкие твари, которые могут сюда подобраться. Раскиданные по разным точкам объекты мне защитить будет куда сложнее.

Закончив с этим, заряжаю револьвер. Выщёлкиваю патроны из обоих оставшихся автоматных магазинов, набивая их в один. Попутно выясняю, что у меня осталось всего четырнадцать выстрелов. Негусто.

Меняю боеприпасы в обрезе, который укладываю в набедренный карман комбинезона. Теперь с одного бока там пистолет с полным магазином, а с другого обрез. Плюс, автомат за спиной, дробовик с двумя патронами и пара гранат. На один скоротечный бой хватит.

Ну и само собой, остаётся лук. Но он будет эффективен только в некоторых, случаях.

Разобравшись с оружием, подхожу к убитому местному, который валяется на земле. Толкнув его тело ногой, переворачиваю урода на спину и распахиваю плащ.

В отличие от гигантов и условных «людей», которых мы видели раньше, этот одет. Грязные замызганные шорты и что-то вроде безрукавки. На поясе висят два ножа — один громадный и кривой, с тяжелым клинком, второй наоборот, совсем скромного размера.

Плюс, к ремню прицеплено что-то вроде тканевого мешочка, который оказывается набит полосками сушёного мяса.

Ничего критично полезного. Впрочем, ножи я всё-таки снимаю. Выглядят они неплохо — возможно, ещё пригодятся. Большой вовсе можно отдать карлику в качестве тесака.

Осматриваю посох. По сути, обычный кусок дерева. Да, подогнанный, отполированный и что-то вроде навершия у него есть. Но взяв его, не чувствую ничего специфического. Покрутив в руках, укладываю рядом со своим рюкзаком.

Вернувшись к трупу, вытаскиваю свой тесак и за несколько ударов вскрываю грудную клетку. Используя лезвие в качестве рычага, развожу её в стороны. Внутри всё залито чёрно-фиолетовой жидкостью, плоть странного тёмно-синего цвета — на внутренности обычного человека, это не совсем похоже.

Но сердце у него всё же имеется. На том самом месте, где и должно быть. Обрезаю артерии, вытаскивая орган. Вытираю тесак о его плащ и выпрямляюсь. Губы сами по себе, расходятся в нервной усмешке. Ещё недавно, меня волновал карьерный рост и новые перспективы. Сейчас же я вырезаю сердце у какого-то психопата, находясь непонятно где. Ах да, совсем забыл — рацион подавляющего большинства местных составляет человечина. Еды настолько мало, что они жрут друг друга. Весьма бодрящая смена обстановки.

Содрав с трупа плащ, возвращаюсь к своему рюкзаку и, расстелив трофей на земле, бросаю сердце сверху. Оглядываюсь по сторонам.

А может не такой уж он и психопат? Говорил этот мужик вполне уверенно. И стоит признать, выложить успел тоже немало.

Прогоняю в голове его фразы, стараясь дословно их восстановить. На момент схватки мозг был не в том состоянии, чтобы запоминать, а вот сейчас это кажется важным.

Машинально цепляюсь за одно из высказываний. Всё остальное было посвящено этому месту и по большей части звучало как бред. Но вот слова про орбитальный лифт — это конкретика.

Интересно. Краем уха я что-то об этом слышал. Но только в качестве старых теоретических разработок, уже давно признанных несостоятельными. Может он просто использовал первый пример, который пришёл в голову? Хотя это тоже не слишком вероятно — если человек говорит о том, что вспоминает на лету, обычно это постоянно используемая вещь, а не старинный проект по освоению орбиты.

Бросаю взгляд в сторону трупа. Пока оставляю за скобками этот самый орбитальный лифт. А ко всем остальным словам подхожу с позиции «что, если он говорил всерьёз?». И пытаюсь разобраться.

Самое очевидное — наличие третьего статуса. Здесь не только отбракованные и стёртые. Ещё имеются приговоренные. Это можно считать фактом.

Всё остальное выглядит куда более расплывчато. Кто такие эти загадочные «они», которые отправляют сюда людей? Почему он говорил о смерти так, как будто это не конец? Более того, он упомянул её, когда отвечал на вопрос по поводу выхода. Мол, он не раз умирал. А потом что? Снова оказывался здесь? Такое разве вообще возможно?

Стоп. Почему-то я с самого начала решил, что являюсь клоном себя самого. Либо мой мозг пересадили в новое тело. Но даже если взять за основу первый вариант, то после смерти сюда можно лишь загрузить нового клона. Воспоминания не сохранятся. Тогда как приговорённый утверждал, что всё помнит. Вернее, говорил о смертях в таком ключе, как будто в курсе, сколько именно раз уже успел сдохнуть.