Уроки для двоих

— В отражении!

— И дверь так скрипнула…

— Она всегда скрипит, — фыркнула я. — И днём, и ночью. Вот же у страха глаза велики! Значит, вызывали при помощи зеркала? Нарисовали лестницу и дверь?

— Ага, — кивнули мальчишки. Ну отлично, выбрали не самый стрёмный способ. Главное, чтобы больше не пытались повторить свои паранормальные эксперименты. Экзорцисты, блин…

И тут раздался звонок в дверь.

Близнецы вжали головы в плечи, и даже уши словно тоже сильнее прижались к голове. В вытаращенных глазах моих бандитов было столько страха и паники, словно они действительно верили, что…

— Это кто? — шепнул Фред.

— Пиковая дама?.. — пробормотал Джордж.

Мама нервно хихикнула.

— Эта ваша дама — призрак, а призраки не звонят в двери, — пробормотала я, туже затягивая пояс халата. — А вот полиция — вполне может позвонить. Вы тут так орали, как будто вас убивают.

— Мы испуга-а-ались, — вздохнули близнецы, чуть успокаиваясь. Я покачала головой — удавить их обоих хотелось ужасно.

— Мам, уберёшь осколки? Я пойду посмотрю, кто решил нарушить наш покой в полночь.

Мама кивнула, и я направилась в прихожую, мысленно настраивая себя на разговор с полицией. По пути включила настенную лампу, чтобы больше не шарахаться в темноте.

Но я ошиблась — за дверью были не полицейские. Там оказался Шляпник. Без шляпы, но с Ремом.

— У вас всё в порядке? — спросил сосед тревожно, вглядываясь в меня и окружающее пространство. — Я слышал крики…

— Вы подумали, что я не выдержала и решила поубивать своих детей, — кивнула я понимающе, испытывая огромное облегчение от того, что это всё же не полиция.

Губы Льва Игоревича дрогнули в почти неуловимой улыбке, и у меня почему-то сжалось сердце.

— Честно говоря, я ничего не подумал. Просто быстро оделся и прибежал.

— А Рема зачем взяли? — я опустила голову, чтобы не пялиться на улыбку Шляпника, и уставилась на собаку, сразу радостно завилявшую хвостом.

— Чтобы было не так страшно. Мало ли.

От удивления я вновь подняла голову — улыбка стала шире. И мне тоже захотелось улыбнуться в ответ.

Боже, как глупо.

— Они просто вызывали пиковую даму. Но вместо неё пришла я. Скрипнула дверью, смутила их белым халатом… вот они и испугались. И заорали. Зеркало ещё разбили…

— Пиковую даму? — повторил Шляпник удивлённо, и тут за моей спиной раздались два радостно-синхронных голоса:

— Лев Игоревич, здравствуйте! Привет, Рем!

— Доброй ночи, ребята, — сказал сосед, а я уже оборачивалась к детям с вопросом:

— И почему вы вышли из своей комнаты?

Получилось очень строго. Практически наезд на пустом месте…

Фред и Джордж неуверенно помялись, чуть опустили головы и ответили:

— Мы попи-и-исать…

— Ну так и что же? — продолжила я не менее строго. — Туалет дальше по коридору. Идите, писайте и возвращайтесь к себе. Бабушка убрала осколки?

— Убирает, — буркнули близнецы.

— Вот как уберёт, ложитесь и спите. Иначе… — Я вздохнула и решила пустить в ход тяжёлую артиллерию: — Иначе заберу ваши скутеры.

— Но мам!

Они ещё и возмущаются!

— Заберу скутеры и достану папин ремень!

Мои бандиты, обиженно засопев, всё же пошли в туалет, и я вновь обернулась к Шляпнику.

— Извините, что помешали вам спать, — сказала я тускло, стараясь не смотреть на него и чувствуя себя придавленной каменной глыбой рыбёшкой. — Я не могу обещать, что это больше не повторится, к сожалению…

— Да ничего. Я всё понимаю. А можно у вас чаю попить?

Я так удивилась, что вновь поглядела на Шляпника. Лицо у него было совершенно спокойным, даже я бы сказала, безэмоциональным. Будто не он только что спросил у меня нечто безумно странное, а просто поинтересовался, какой сегодня день недели.

— Ч-ч-чай?

— Ну да. Чай, — продолжил Лев Игоревич таким же бесстрастным голосом. — Так сказать, в качестве моральной компенсации за прерванный сон.

На этот раз я от удивления открыла рот.

— А нам можно чай? — хором спросили близнецы, хлопнув дверью туалета.

— Нельзя! — отрезала я, поворачиваясь к ним, и махнула рукой в сторону детской: — Идите к себе быстро. Молча и тихо залезаете в кровати и спите до утра. Всё поняли или мне повторить про скутеры и папин ремень?

Фред и Джордж горестно вздохнули. Выглядели они при этом как несправедливо обиженные ангелочки в пижамах.

— По-о-оняли…

— Споко-о-о-ойной ночи, мам…

— Лев Игоревич…

— Пока, Рем…

— До завтра, ребята, — сказал Шляпник, как мне показалось, сочувственно. Интересно, это он моим бандитам сочувствует или всё же мне?

Дождавшись, пока близнецы скроются в комнате, я обернулась к соседу.

— Пойдёмте чай пить.

— Да? — он улыбнулся, и мне стало жарко. — Можно?

— Можно. Я всё равно не усну.

Пока ставила чайник, доставала чашки, мёд, сахар и печенье — ну откуда я знаю, с чем он любит пить чай? — рассуждала о том, зачем вообще позвала соседа на кухню.

Мысли путались и распутываться совершенно отказывались. В итоге я решила, что мне просто лень было спорить, и на этом успокоилась.

— Чёрный, зелёный?

— Чёрный, пожалуйста, — произнёс Шляпник очень вежливым голосом, а потом добавил: — Варенья нет у вас?

Я чуть не упала.

— Варенья?

— Ну да, я с вареньем люблю. Лучше всего — с вишнёвым.

— Мы как-то равнодушны к варенью, — пробормотала я, разливая в чашки заварку. Практически никогда не пила пакетики. — Мёд вот есть.

— Мёд — это тоже неплохо, — кивнул сосед. — Но варенье я люблю больше.

Значит, он всё же не так похож на Антона, как мне всё время кажется. Муж вообще не ел сладкое, совсем ничего не любил. Вот солёное — красная рыба, орешки, колбаса, — это было по части Антона.

— А Рем что будет? — поинтересовалась я, посмотрев на пса, который разлёгся под кухонным столом так вольготно, словно жил здесь всегда. — Может, ему тоже что-то дать?

Ретривер тут же сел и завилял хвостом. Это явно значит «давай».