Уроки сектоведения. Часть 2.
Шрифт:
Если встать на позицию пантеизма, то в мире, собственно, ничего не происходит. Абсолют ничего не отпускает от себя, все несет в себе и, значит, все феномены равны ему и все части бытия равно совершенны. Нет такой деятельности, которая бы могла оторвать человека от этого Совершенства, равно как и нет такой, которая могла бы его приблизить к Тому, Что и так мыслится везде и равно присутствующим [134] . Человеку может казаться, что он есть, что он действует, что какие-то его действия меняют его положение в мире, но от этой иллюзии лучше избавиться через очищение сознания. И вот такой пантеизм Будде не нравится, потому что не дает оправдания человеческой деятельности и выбору.
134
В. Соловьев подметил в гностицизме двусмысленность процесса, в котором ничего не происходит: исход мирового становления “во всех гностических системах лишен положительного содержания: он сводится, в сущности, к тому, что все остается на своем месте, никто ничего не приобретает. Мир не спасается; спасается, то есть возвращается в область божественного, абсолютного бытия, только духовный элемент, присущий некоторым людям (пневматикам), изначала и по природе принадлежащим к высшей сфере. Он возвращается туда из мирового смешения цел и невредим, но без всякой добычи. Ничто из низшего в мире не возвышается, ничто темное не просветляется, плотское и душевное не одухотворяется… Мир не только ничего не приобретает благодаря пришествию
Состояние пантеистического имморализма было знакомо и некоторым западно-христианским средневековым мистикам. После того, как они приходили к выводу о своей единосущности Божеству, им также казалось излишним жить в мире библейских заповедей. Лев Карсавин так описывает логику самообожения, разворачивающуюся после того, как человек уверяется в своей равнобожественности: “А если так, то нет никаких законов человеческой деятельности, внешней или внутренней воли, кроме воли человекобога, и нет морали, потому что всякий акт человека — акт Божества. Слившись с Богом в мировом процессе, мистик приобретает свободу, но ценой противоречия со своей же религиозностью. Он поневоле утрачивает возможность морального различения, отказываясь от категорий зла и добра, понятия греха и теодицеи. Все содержание религиозности вдруг исчезает, рассеивается как туман и остается одно всеобъемлющее Божество, пребывающее целиком в мистике, и мистик, целиком пребывающий в Божестве и мире… Но Божество-мир, Божество-человек уже не может различать между добром и злом: все, что творит Бог, божественно. Пантеистическая система разбивает божескую и человеческую мораль” {421} .
421
Карсавин Л. П. Основы средневековой религиозности в 12-13 веках преимущественно в Италии. Пг., 1915, с. 149, 158-159.
Единственное, что могло умерять “всеприемлющее” сознание пантеистов в пределах добра — это непоследовательность в философских рассуждениях. Только если они соглашались применять пантеистические теории исключительно к окружающему миру, а не к самому человеку (как это было, например, у амальрикан [135] ), в их проповеди и деятельности можно было найти “утверждение моральной деятельности и элементы религии Христа” {422} .
Пантеизм ХIХ века в этом отношении также не был оригинален. Так, например, по выводу исследователя американской философии, пантеистическая система Эмерсона “открывает возможность (в дальнейшем неоднократно использованную) поставить духовный мир личности «по ту сторону» добра и зла” {423} . И точно также там, где появлялись ясные нравственные координаты, было налицо отступление от фундаментальных принципов пантеизма: “Творчество Кольриджа и Вордсворта отличалось значительно более четкими нравственными установками, но это было связано со значительно большей близостью их к христианскому мировоззрению, а не вытекало из основных принципов философской теории романтизма” {424} .
135
Амальрикане — пантеистическая европейская секта начала XIII в., осуждена на Латеранском Соборе в 1215 г. По их учению, человек, осознавший свою божественность, не может грешить.
422
Карсавин Л. П. Основы средневековой религиозности в 12-13 веках, с. 304.
423
Зыкова Е. П. Восток в творчестве американских трансценденталистов // Восток-Запад. Исследования, материалы, публикации. М., 1988, с. 104.
424
Зыкова Е. П. Восток в творчестве американских трансценденталистов // Восток-Запад. Исследования, материалы, публикации. М., 1988, с. 102.
Аналогичные последствия наступали и в Индии: «Любая из основных мировоззренческих моделей, разрабатываемых брахманистскими философами, будь то плюралистическая (вайшешика), дуалистическая (санкхья) или наиболее влиятельная монистическая (веданта), исключает то неопределимое, неразложимое и нередуцируемое единство личности, которое не может складываться из субстанциальных «атомов», соединяться из несоединимых по определению дуалистических первоначал, или быть «частицей» безличностного же Абсолюта. Элиминация в индийской философии самой личности, в которой сходятся уникальность и свобода, неизбежно ограничивает всю сферу нравственного, что, в свою очередь, с необходимостью ведет к этическому релятивизму (ср. образ ведантистского «совершенного», который по образу и подобию Брахмана устремлен к состоянию по ту сторону добра и зла). Поскольку современный философ, живущий в эпоху глобальных мировых деперсонализаций, значительно лучше, чем его предшественник эпохи «больших» философских построений (кульминирующих в абсолютном приоритете всеобщего перед уникальным в метафизических системах от Спинозы от Гегеля), осознает подозрительность любых безличностных философских идолов, мировоззренческая интенция брахманистской философии может иметь для него лишь отрицательную перспективу» [136] .
136
Шохин В. К. Брахманистская философия. М., 1994, с. 299 На ту же тему о проекции пантеизма в социальную сферу: «Мысль о "сверхсознании" является, по существу, идеалом тоталитаризма: она представляет собой абсолютную антитезу идее подлинного общества, состоящего из ярких индивидуальностей» (Д. фон Гильдебранд. Тейяр де Шарден: на пути к новой религии // Д. фон Гильдебранд. Новая вавилонская башня. Избранные философские работы. Спб., 1998, с. 105). Надо заметить, что именно это - нежелание индийский философии оставить место для уникальности человеческой личности и ее свободы – и имеет в виду В. Шохин, когда говорит, что современный человек «не имеет шансов в найти в брахманистской философии источник решения экзистенциальный мировоззренченских проблем» (с. 306). Естественно, что А. Владимиров, убежденный, будто "личность", или «то, с чем так носится "классическая" психология, - есть не более чем иллюзия, та эфемерная, выдуманная на Западе конструкция "я", в которой за тысячу лет философской схоластики Запад не продвинулся ни на шаг» (с. 163) - за эту фразу набрасывается на Шохина – как это мол «индолог (!) Шохин» посмел не заценить «величайшую в мире философию и мудрость Индии» (Владимиров А. В поисках православия. Современники. М., 2000, с. 97). Опять же - естественно (для теософа, чей разум травмирован оккультными опытами), что через пару страниц Владимиров, только что превознесший индуизм над христианством, заявляяет, что обратные утверждения (имеется ввиду моя попытка объяснить превосходство христианства над индиийским пантеизмом и атеистическим буддизмом) – это «конфессиональный расизм,.. полурасистское взвешивание - какая религия лучше» с оргвыводом, что «пропаганда
подобных взглядов попахивает нарушением международных и конституционных норм о недопустимости разжигания религиозной розни» (сс. 99-100).Адепт, прошедший «посвящение», должен перестать отличать себя от Бога, Бога от мира, а добро от зла.
Верно и обратное: проповедь радикального имморализма использовалась в некоторых эзотерических культах как средство для пантеистического воспитания адептов. В тантрическом буддизме грань добра и зла переступается, если человек предается действию “с сознанием” — тогда и в групповой оргии он будет “чист”, ибо будет мыслить себя действующим нераздельно с Единой Энергией {425} .
425
см. Anand Nayak. Tantra ou l'eveil de l'energie. — Paris, 1988, p.107.
Проводится ли такое “расширение сознания” через дела (как в тантризме) или через медитации (как в гностицизме), — его итог один. Грань добра и зла, ощущаемая нравственной интуицией человека, переступается именно потому, что она мешает ему осознать радикальное единство мира и свою собственную тождественность с ним. Переступив различение добра и зла (пусть даже в мысли), человек уже не будет замечать и иных различий в мироздании.
Напомню, что для русских философов, напротив, ощущение добра и зла было свидетельством того, что человек неотмирен. Владимир Соловьев именно из существования в человеке чувства стыда повел свое доказательство бытия Бога.
Хотя бы поэтому видеть в Рерихах продолжателей русской религиозной философии совершенно невозможно. Дело не только в различии онтологий. Именно моралистический (иногда — надрывно-моралистический) пафос русской философии и литературы отстраняется теософией.
А что мы видим в теософии? Попытка развести добро и зло, о-предел-ить их, натыкается на обвинения в манихействе – «таким религиозным деятелям, как Кураев, ближе манихейское противопоставление добра и зла» {426} . Рериховец забыл, что в манихействе добро и зло различаются не как этические категории, а как две разные мировые субстанции, совечные друг другу и равномощные. Такая путаница может привести к тому, что любая «кроха», спрашивающая, «что такое хорошо и что такое плохо», будет записана в манихеи.
426
Владимиров А. В поисках православия. Современники. М., 2000, с. 173.
Рерихами вопросы добра и зла, “нравственного идеала” и «слезинки ребенка» решались просто: “Какая формула может считаться безусловной или, как кто-то выражается, абсолютно справедливой в нашем проявленном мире, мире относительности? Даже такая, казалось бы, неоспоримая формула, как «не убий», тоже не всегда применима. Также и другая — «возлюби ближнего как самого себя» — может принести ближнему горе вместо блага” {427} . Да и вообще — зачем защищать человека от смерти? “Разве можно назвать смертью смену одной оболочки на другую?” {428} . “Высокая мысль Востока давно разрешила проблему существования зла. Единое Божественное Начало, или Абсолют, вмещающий потенциал всего сущего, следовательно, и все противоположения, несет в себе и вечный процесс раскрытия или совершенствования. Эволюция создает относительность всех понятий” {429} .
427
Письма Елены Рерих 1929-1938. Т. 2, с. 376.
428
Там же, с. 268.
429
Там же, с. 337-338.
Поэтому совсем не странно, что “Живая Этика” допускает полезность лжи (примеры рекомендуемой ею лжи мы видели в первом томе). При “относительности всех понятий” средства могут быть сами по себе не очень чисты. Главное — чтобы они были в нужных руках и служили нужной цели.
В том мире, который рисует теософия, есть законное место для зла. Все происходящее в мире настолько интимно связано с пантеистическим Абсолютом, что даже Сатану оккультисты не желают лишать божественного почитания. Ведь “Абсолют вмещает все вселенские проявления, Абсолют из своего абсолютного Единства при проявлении становится Абсолютом беспредельной дифференциации и ее следствий — относительности и противоположений. Так в своем космическом аспекте Сатана не есть существо, но лишь олицетворение следствий дифференциации (относительности и противоположений)” {430} .
430
Письма Елены Рерих 1932-1955, с. 433.
Теософия полагает, что она ушла от примитивного христианского “антропоморфизма”, объявив зло одним из проявлений Абсолюта. Блаватская любит каббалистическую мудрость “Как вверху, так и внизу” {431} . Но верно и обратное: “Зохар говорит, — цитирует Блаватская главный трактат каббалистов, — что «все, что существует в Низшем Мире, находится и в Высшем. Низший и Высший действуют и воздействуют друг на друга» {432} . Но в “низшем” мире, в человеке, есть немало грязи. Есть невежество и есть ненависть. И даже более того — есть сознательная воля к ненависти, воля к разрушению, воля ко злу. Человеческий грех отнюдь не всегда исходит из банального недостатка просвещения, который можно устранить “высшим знанием”. В человеке есть воля, упорствующая во грехе. Наложив этот факт на аксиому оккультизма “Как вверху, так и внизу”, получаем вывод, что в “Едином Божестве” теософии и Каббалы есть нечто, упорно желающее зла человеку…
431
Блаватская Е. П. Тайная Доктрина. Т. 2, с. 630.
432
Блаватская Е. П. Тайная Доктрина. Т. 2, с. 153.
И не надо думать, что я навязываю этот вывод теософии; “живая этика” сама охотно его делает, полагая, что для зла есть вполне законное место во Всеедином. “В Абсолюте зла как такового не существует, но в мире проявленном все противоположения налицо — свет и тьма, дух и материя, добро и зло. Советую очень усвоить первоосновы восточной философии — существование Единой Абсолютной Трансцендентальной реальности, ее двойственный Аспект в обусловленной Вселенной и иллюзорность или относительность всего проявленного. Действие противоположений производит гармонию. Если бы одна остановилась, действие другой немедленно стало бы разрушительным. Итак, мир проявленный держится в равновесии силами противодействующими. Добро на низшем плане может явиться злом на высшем, и наоборот. Отсюда и относительность всех понятий в мире проявленном” [137] .
137
Письма Елены Рерих 1929-1938. Т. 2, сс. 341-342. По сути это цитата из Блаватской. Правда, у создательницы “Сокровенного учения” (оно же — “Тайная Доктрина”) была важная деталь, умолчанная в письме Рерих: перед фразой “действие противоположений производит гармонию” у Блаватской стоит “доброта перестала бы быть таковой, если бы не сменялась своей противоположностью” (Блаватская Е. П. Разоблаченная Изида. Т. 2, с. 570).