Урусут
Шрифт:
– Мой внук – гений и видит будущее? – наконец, спросил он, снял с крючка полотенце и вытер лицо.
– Не так. Я тебе не скажу, отстань. Все, что тебе нужно знать, ты уже знаешь.
– Когда я умру?
– Через две недели после похорон Игоря. Надеюсь, если не будет похорон, ты проживешь намного дольше.
– Когда погибнет Игорь?
– Шестого июня 1984-го года. Гроб придет пятнадцатого.
– То есть… Ну да, понятно. И какое оно – будущее? Какой строй в СССР, не будет ли ядерной войны?
– Ядерной войны не будет, СССР, извини, тоже.
– Как… так?..
– Распадется. На пятнадцать независимых государств. Россия останется в нынешних границах РСФСР. Якобы
– Ведущая держава?
– По-прежнему США. Но очень бурный рост Китая.
– То есть мы?..
– Банановая республика. Ну, вместо бананов – нефть да газ.
– Как зовут правнучку?
– Нина.
– Расскажи.
– Нет, – Олег поднялся. – Никому, слышишь, никому не говори о том, что от меня услышал. Иначе произойдут изменения, которые повлияют – черт его знает, на весь ход истории. Мне наплевать на историю, я должен в крайнем случае встретить будущую жену и родить своего ребенка, а в лучшем – просто вернуться домой.
– Когда уезжаешь?
– Сегодня.
– Деньги нужны?
Олег подумал – что мяться?
– Да. Но много не возьму – и не надейся.
Дед вышел из кухни, внук принялся быстро писать в тетради на следующей странице. Когда старший Белолобов вернулся, уже составил целую диаграмму.
– На, – протянул Александр Андреевич три купюры с изображением Владимира Ильича. – Триста рублей, больше в доме нет. Остальное – на книжке. Если подождешь, пойдем, снимем.
– Мне хватит, не надо. Кстати, про книжку. Если доживешь до 90-го – извини – правительство проведет реформу, в результате которой все сбережения обесценятся. Так что, если не хочешь остаться без накоплений, снимай наличные и покупай валюту.
– Так это же – преступление? – удивился дед.
– Преступление – заставлять воевать свой народ с одной винтовкой на десятерых человек. Никитский бульвар, дом десять, антикварный магазин. Заходишь, говоришь, что дед Белого Лба, и тебе нужен Фаля.
– Как? Я не ослышался? Валя?
– Нет, именно Фаля. Кличка – производное от фамилии Фальдберг. Зовут Яковом. Десять минут – и ты с долларами. Марки не покупай, ФРГ и ГДР объединятся в единую Германию, и с марками будет морока. Вот такой вот каламбур.
– Единая Германия? Мне нужен корвалол, – дед опять начал шарить в шкафчиках. Найдя лекарство, накапал себе нужное количество капель, развел водой и выпил. – Что это ты нарисовал? – заглянул он в тетрадь.
– Я знаю, ты не любитель футбола, но это – лучшее доказательство правоты моих слов. Летом состоится чемпионат мира по футболу в Испании. Всех деталей я, конечно, не помню, но вот я написал – первый матч нашей сборной: СССР – Бразилия – 1:2. Сначала неудачно сыграет южноамериканский вратарь, и Баль навесным ударом метров с тридцати забьет первый гол, но затем бразильцы счет сравняют, а впоследствии некто Эдер сумасшедшим ударом с лета левой забьет второй. Далее: в следующий этап наши пройдут, но там сыграют вничью с поляками, по-моему, 0:0, и останутся вне полуфинала. Итальянцы первых три матча сведут вничью, но затем выиграют у аргентинцев и бразильцев, у последних – 3:2, помню четко, пройдут поляков и немцев – и станут чемпионами. Юный Марадона в игре с Бразилией ткнет кого-то ногой в живот и получит красную карточку. Самый сумасшедший матч – полуфинал Франция – ФРГ. 1:1 в основное время, в дополнительное лягушатники поведут 3:1, но немцы с помощью Румменигге счет сравняют, а затем выиграют по пенальти. Эта игра признана лучшей в истории мирового футбола. Мои записи сразу по окончании чемпионата покажешь брату. Я его
предупредил, что поставлю японский иероглиф. Также дата и моя подпись. Вот. А когда будешь смотреть сам, вспоминай меня, Игоря и Афганистан. Держи, – и протянул ему тетрадку.– Что означает этот иероглиф?
– «Война бессмысленна». Из книги Кэндзабуро Оэ. Но ему не говори – пусть сам отыщет перевод, может, в голове хоть одна мысль промелькнет.
– Куда ты едешь? – спросил дед. Вот не ронял слез никогда, а что-то такое вдруг с глаз смахнул тыльной стороной ладони.
– В Питер пока. Дальше – как получится.
– То есть я тебя больше не увижу?
– Нет. Прости.
Дед взял и заплакал. Такой большой, сильный человек, и вдруг…
– Это еще не все.
– Слушаю, Олежек…
– Я держал в руках настоящий, оригинальный документ. Составлен он в 1395-м году на четырех языках – старославянском, греческом, арабском и тюркском. Написал его русский, родившийся в Москве, плененный татарами в нижегородском княжестве, а затем служивший поочередно Тохтамышу и Тамерлану. Он просит у Бога прощения за грехи и убитых противников. Сообщает, что в Москве находятся его жена-монголка, крещенная Анной, дочь Елизавета и сын Олег.
– Русский на службе у Тимура? Очень любопытно.
– Да? И все? Хочешь знать, как подписан документ?
– У меня уже и так голова кругом. Я и до 84-го не доживу…
– Это корвалол подействовал – тебе просто похорошело. Подписан документ так: Олег, Иванов сын, Александров внук, по прозвищу Белый Лоб.
– Как-как?!
– Вот так. Ты всегда вспоминал, что детдомовец – вот тебе наш настоящий предок. Или ты что-то недоговаривал?
– Недоговаривал…
– Видишь, как интересно общаться на равных. Кто мой прадед? Враг народа, я так понимаю?
– Твой прадед? Я не… А… Священник.
– Батюшка? Вот и сюрприз.
– У него имелся православный приход в Австро-Венгрии, когда началась первая мировая война, он из патриотических чувств забрал семью – то есть жену и меня – и уехал на родину. Потом революция, репрессии… Его расстреляли в 1929-м, мама умерла годом раньше, когда он находился в тюрьме. Меня держали у себя тетки, но затем отдали в детдом. Никто меня не заставлял ни от кого отрекаться, я считался активным пионером, комсомольцем, поступил без проблем в институт, оттуда ушел в армию, вернулся, а… Прочее ты знаешь.
– И каким был прадед?
– Сильным, волевым, честным.
– А зачем ты от меня скрывал?
– Но ты же мальчик!
– Мальчик-с-пальчик. Как должен мир перевернуться, чтобы узнать простые вещи – чья кровь в твоих венах?
– Ну. До сих пор считаю, что информация об этом уж Ивану точно могла бы навредить.
– Твоему Ивану может навредить только, если пить будет, не закусывая.
– Ну, ты тоже… Хватил…
– Давай-давай. Ладно, мне пора. Дед, – Олег встал и обнял старшего Белолобова, – как же я тебя люблю! Запишись ты в бассейн, что ли – метров по триста брассом, еле-еле так, раза три-четыре в неделю, глядишь, и не придет инфаркт слишком быстро…
– Я – в бассейн?!
– Ну, ходи к маме, ешь ее жареную свинину и пей с папой водку – тогда все будет в срок.
Александр Андреевич хмыкнул:
– Ну, язва! Не видел, не знал тебя таким.
– Если человек нормален, время неизбежно делает из добродушного идеалиста прямодушного циника.
– Однако. А это у кого вычитал?
– Ни у кого. Только что в голову пришло. Ладно, пора.
Олег прошагал к двери. Дед стоял рядом и смотрел, как внук натягивает кеды. Младший Белолобов постучал ступнями о паркет. Обнялись. Олег открыл дверь, Александр Андреевич вдруг тихо произнес: