Усадьба

движении сквозила едва заметная насмешка.

– Миссис Белью - моя дальняя родственница, - сказала она.
– Отец ее был человек замечательный. Старинная девонширская семья... Я люблю смотреть, как веселится молодежь.

Мягкая улыбка озарила морщинки у ее глаз. Под атласным лиловым лифом, отделанным рядами черной бархатной тесьмы, ее сердце билось сегодня сильнее, чем обычно. Она вспомнила далекий бал в юности, когда друг ее детских игр, молодой лейб-гвардеец Трефэн, танцевал с ней одной весь вечер и как после, встречая у окна своей спальни восход солнца, она тихо плакала, потому что была женою Хорэса Пендайса.

– Мне всегда жалко женщин, так хорошо танцующих. Я думала пригласить кого-нибудь из Лондона, но Хорэс и слышать не захотел. А девочкам скучно. И не в том дело, как местные кавалеры танцуют, - послушайте, о чем они говорят: первый выезд в поле, вчерашняя травля лисицы, завтрашняя охота на фазанов, фокстерьеры (хоть я и сама люблю собак) и, конечно, новое поле для гольфа. Меня порой это очень огорчает.

Миссис Пендайс опять взглянула на танцующих и улыбнулась своей доброй улыбкой. Две тонкие морщинки легли рядом между ровными дугами бровей, все еще темных.
– Не умеют они веселиться. Да, впрочем, никто о веселье и не думает. Не дождутся завтрашнего утра: им бы только в лес, на охоту. Даже Би.

Миссис Пендайс не преувеличивала. Среди гостей Уорстед Скайнеса в этот вечер после скачек в Ньюмарксте были только соседи, начиная от Гертруды Уинлоу, напоминавшей слегка подкрашенную статую, и кончая молодым Тарном, у которого круглая голова и честное лицо и который танцует с Би, как будто продирается верхом через кусты. В нише у окна лорд Куорримен, хозяин Гаддесдона, беседовал с сэром Джеймсом и преподобным Хасселом Бартером.

– Ваш муж и лорд Куорримен говорят сейчас о браконьерах, - сказала миссис Пендайс, - тотчас видно по движениям рук. И я невольно начинаю сочувствовать бедным браконьерам.

Леди Молден опустила лорнет.

– Джеймс в отношении браконьеров придерживается правильных взглядов, проговорила она.
– Это такое подлое преступление. А чем подлее проступок, тем более важно его предупредить. Конечно, неприятно наказывать человека, если он украл булку или немного репы, и все-таки укравший должен быть наказан. Но к браконьерам у меня нет ни капли жалости. Многие занимаются браконьерством ради забавы!

А миссис Пендайс говорила:

– Теперь с ней танцует капитан Мейдью. Вот он прекрасно вальсирует. Как хорошо они понимают друг друга и как довольны! Я так люблю, когда людям весело. В мире столько скорби, которой могло и не быть, столько страданий. Я думаю, это все оттого, что мы недостаточно терпимы друг к другу.

Леди Молден взглянула на хозяйку, неодобрительно поджав губы; но миссис Пендайс, урожденная Тоттеридж, ласково улыбалась. У нее был природный дар не замечать косых взглядов своих соседей.

– Элин Белью, - продолжала она, - была очаровательной девушкой. Ее дед приходится двоюродным братом моей матери. Так кем же она приходится мне? Во всяком случае, Грегори Виджил, мой кузен, - ее двоюродный дядя по отцу. Хэмширские Виджилы. Вы знаете его?

– Грегори Виджил?
– переспросила леди Молден.
– У него такая пышная седая шевелюра? Мне приходилось встречаться с ним по делам ОСДЖ.

Но миссис Пендайс видела себя танцующей.

– Прекрасной души человек! А что это за... за...?

Леди Молден строго посмотрела на миссис Пендайс.

– Общество Спасения Детей и Женщин! Разумеется, вы слышали о нем?

Миссис Пендайс все улыбалась,

– Ах да, слыхала, полезное общество! А какая фигура! Так приятно смотреть на нее! Я завидую женщинам с таким сложением, они никогда не старятся. Так вы говорите, Общество возрождения женщин? Грегори просто незаменим в подобных случаях. Но заметили вы, как редко он добивается успеха? Помню, этой весной он исправлял одну женщину. Она, кажется, пила.

– Они все пьют, - изрекла леди Молден.
– В этом проклятие нашего времени.

Миссис Пендайс наморщила лоб.

– Многие из Тоттериджей пили, - сказала она.
– Это очень вредно для здоровья! Вы знакомы с Джэспером Белью?

– Нет.

– Как жаль, что он пьет. Однажды он обедал у нас; по-моему, он приехал к нам нетрезвый. Я сидела с ним рядом, и его черные небольшие глаза так и буравили меня. На обратном пути домой он угодил со своей двуколкой в канаву. Это очень распространенный порок. Такая жалость. А ведь он интересный человек! Хорэс его терпеть не может.

Музыка вальса умолкла. Леди Молден поднесла лорнет к глазам. Мимо прошли Джордж и миссис Белью. Миссис Белью обмахивалась веером - челка леди Молден и волосы на ее верхней губе зашевелились.

– Почему она рассталась с мужем?
– вдруг спросила леди Молден.

Миссис Пендайс подняла брови. "Как можно задавать вопросы, которые воспитанная женщина должна оставить без ответа?", - говорило выражение ее лица, и щеки ее порозовели.

Леди Молден поморщилась, и как будто слова вырвались из ее души помимо воли, проговорила:

– Стоит только взглянуть на нее, чтобы увидеть, как она опасна!

Миссис Пендайс залилась румянцем, как девочка.

– Все мужчины, - сказала она, - влюблены в Элин Белью. В ней столько огня. Мой кузен Грегори без ума от нее вот уже много лет, хотя он и опекун ей, или попечитель, или как это теперь называют... Так романтично. Будь я мужчиной, я непременно влюбилась бы в Элин!
– Краска сбежала с ее лица, и оно приняло обычный тон - увядающей розы.

И опять слышался ей голос молодого Трефэна: "Ах, Марджори, я люблю вас!" - и слова, которые она прошептала ему: "Мой бедный мальчик!" Опять видела она прошлое сквозь лес, которым представлялась ей ее жизнь, лес, в котором она так долго блуждала и где каждое дерево было Хорэсом Пендайсом.

– Как жаль, что нельзя быть вечно молодым!
– сказала она.

Сквозь широко раскрытые двери, ведущие в оранжерею, глядела огромная луна, наполнявшая воздух бледным! золотистым светом, и черные ветви кедра казались отпечатанными на голубовато-серой бумаге неба; все застыло в колдовском сне; где-то неподалеку ухал филин.

Преподобный Хассел Бартер решил подышать воздухом, но остановился на пороге оранжереи, увидав две фигуры, наполовину скрытые каким-то растением. Прижавшись друг к другу, они любовались луной, и он тотчас узнал в них миссис Белью и Джорджа Пендайса. И не успел он сделать и шага, чтобы ретироваться в комнаты или выйти в сад, как миссис Белью оказалась в объятиях Джорджа. Она закинула голову и приблизила свое лицо к самому лицу Джорджа. Лунный свет озарил лицо, белоснежный изгиб шеи. Священник Уорстед Скайнеса увидел, как ее губы приоткрылись и смежились веки.

ГЛАВА VI

ВЛИЯНИЕ ПРЕПОДОБНОГО ХАССЕЛА БАРТЕРА

Вдоль стен курительной, над кожаной панелью развешаны гравюры всадников в ночных рубашках и колпаках, всадников в красных мундирах и шляпах, под ними охотничьи стихи и шутки.

Две пары оленьих рогов висят над камином: - память о любимом Стрэжбегэли, о проданном лесе, где водились олени. Там вместе со своим любимым старым егерем Ангусом добыл он головы этих владык ущелий. Между рогами картина, на которой изображен улыбающийся мужчина с ружьем под мышкой, две огромные гончие, бросающиеся на раненого оленя и дама на маленькой лошади.