Усафар
Шрифт:
У ней родной кровинки нет.
И потянулся в чум шамана 904
Её надежды санный след.
Кружился с бубном Севандана,
Ища во снах судьбы примет.
И с видом мудрого авгура,* 905
Чьи мысли, как полёты птиц,
Он на золе чертил фигуры,
Скакал оленем, падал ниц,
А
Когда стихал «священный» шум,
Он толковал ей сны умело,...
Как шло ему тогда на ум.
И как всегда ей выходило - 907
Его посулы шли гуртом:
Мол, всё свершится... до могилы,
Коль... воля предков будет в том.
Вновь потянулись ожиданья 908
По тропам тёплых, вещих снов
Неясным следом предсказанья,
Полунамёком тайных слов.
И так – три года миновали. 909
Очередная шла весна.
Пожалуй, верили едва ли
Они обрывкам вещим сна.
Весной, как прежде год за годом, 910
Забот привычных шла река –
Вели стада оленеводы
К морским, далёким берегам,
Где ветры веют на просторе, 911
Сдувая тучи комарья
И гнусу с этим не поспорить –
Там не таёжные края.
Сюдбей готов был к переходу, 912
Да делом был задержан сам.
Оно привычно: год за годом
Бегут олешки по лесам.
Сбегали бойкие олешки: 913
Кто в одиночку, кто – гуртом.
С лесным оленем вперемешку –
Поди, сыщи-ка их потом.
В тот раз, так дюжина сбежала 914
Дорогой вольности отцов.
Забот, признаться, тут немало –
Собрать тайгою беглецов.
В три дня собрал их всех «до кучи». 915
Теперь за ними глаз да глаз.
Тут вышел с ним чудесный случай,
Никем не слыханный ни раз.
Назад собрался на рассвете, 916
Да «зацепился» хваткий взгляд.
Сюдбей
медведя заприметил:«Что тащит он, на кой-то ляд?»
Медведь – зверюга здесь обычный. 917
Что за особый интерес?
Но что за странную добычу
С собою нёс топтыгин в лес?
В зубах зажатая котомка 918
Чуть колыхалась на весу
И вдруг почудилось, что тонко
Заплакал кто-то здесь, в лесу.
Сюдбей погнал верхом оленей, 919
Стреляя в неба пустоту.
Собаки вслед метнулись тенью,
Залившись лаем на версту.
Тут, ношу обронив с испуга, 920
Медведь попятился назад.
Почуял сразу: «Будет туго.» -
Его медвежий, толстый зад.
Хотел вернуться, да какое – 921
Пришлось скорее скрыться в лес,
Коль дело здесь пошло такое –
Врагов был явный перевес.
Но долго плавал, затихая, 922
В лесной чащобе рык царёв,
Так грозным стоном тихо таял
Обид невыплаканный рёв.
Пожалуй, даже и с опаской 923
Край шкуры тихо поднимал
И… засветились небом глазки,
И личка белого овал.
Ребёнок плакал, носик морща, 924
Тая причины всех обид.
Над ним Сюдбей склонился молча.
Был глуп его счастливый вид.
Сюдбей спешил дорогой к дому. 925
От счастья был он вне себя,
А сердце грела незнакомо
Душа спасёныша, сопя.
Явившись, словно ниоткуда, 926
Как среди лета белый снег,
Ему казался высшим чудом,
Что только создал человек.
Янебя вскрикнула чуть слышно, 927
Едва увидев малыша,
И слала всем богам всевышним
Хвалу усталая душа.
И в благодарность Севандане, 928