Ущелье разбитых надежд

– Что вы хотите этим сказать?
– губернатор Фэрчайлд был гораздо более обеспокоенным, чем накануне вечером.

– Кто-то оглушил Молине, вынул из его ящичка с хирургическими инструментами зонд, ввел его в грудную клетку и пронзил сердце. Смерть наступила мгновенно, - Дикин обвел присутствующих небрежным взглядом.
– Я бы сказал, что это мог сделать человек знакомый с медициной или, по крайней мере, с анатомией. Кто-нибудь из вас знает анатомию?

Резкость, с которой ему ответил Клэрмонт, была вполне объяснима:

– Что за чушь вы тут несете, Дикин?

– Я утверждаю, что его ударили по голове чем-то тяжелым, скажем, рукояткой пистолета. У него рассечена кожа над левым ухом. Но смерть наступила прежде, чем образовался синяк. Под самыми ребрами крошечный багровый укол. Сходите и убедитесь сами!

– Но ведь это нелепо! Кому это могло понадобиться?
– тем не менее в голосе полковника прозвучали тревожные нотки.

– Действительно, кому? Вероятно, он сам себя проткнул насквозь, потом вытер зонд и вложил его обратно в ящичек... Так что никто здесь не виноват. Просто глупая шутка со стороны доктора Молине...

– Едва ли уместно...

– В вашем поезде совершенно убийство, полковник! Почему бы вам не сходить и не проверить все на месте?

После минутного колебания Клэрмонт решительно направился во второй вагон и все двинулись за ним. Дикин остался наедине с Марикой, которая смотрела на него с каким-то странным выражением лица.

– Это вы его и убили! Вы ведь убийца! Вот почему вы заставили меня развязать и снова завязать веревки... Для того, чтобы позднее изловчиться и...

– О, боже ты мой!
– Дикин усталым движением налил себе кофе. Разумеется, мотив налицо: я хотел занять его место! Поэтому я пробрался к нему, расправился на свой манер: сделав все так, чтобы смерть выглядела естественной, а потом объявил всем, что его убили. А после убийства я, конечно, снова связал себе руки, по всей вероятности ногами.
– Он поднялся, подошел к запотевшему окну и стал его протирать.
– Неудачный день для похоронного обряда.

– Обряда не будет. Доктора Молине отвезут обратно в Солт Лейк.

– Но на это потребуется много времени.

Не глядя на него, она сообщила:

– В багажном отделении около тридцати гробов и они пустые.

– Вот как? Черт возьми, это не воинский состав, а прямо-таки железнодорожный катафалк!

– Что-то в этом роде. Нам сказали, что гробы везут в Элко, но теперь-то мы знаем, что их везут в форт Гумбольдт. Скажите, кто по-вашему это сделал?

– Это не сделали ни вы, ни я. Значит, остаются только шериф да семь десятков других... Не знаю, сколько тут везут солдат... Ага, вот они и возвращаются.

Вошел Клэрмонт, а за ним Пирс и О'Брайен. Полковник угрюмо кивнул Дикину и тяжело опустился в кресло. Через мгновение он протянул руку к кофейнику.

Как и предсказывал Дикин, снег с каждым часом становился все гуще. Поезд шел теперь по живописным местам, прокладывая себе путь через решетчатый мост, перекинутый через бездонную с виду пропасть. Подпорки моста терялись в мрачной, наполненной снежными хлопьями глубине. Тормозной вагон только что миновал мост, как вдруг весь эшелон сильно тряхнуло и состав резко остановился. Взрыв крепких словечек со стороны Клэрмонта выразил чувства всех присутствующих. Через несколько секунд Клэрмонт, О'Брайен, Пирс, а за ними и Дикин были уже на ногах и, соскочив с подножки, стали по колено в снегу передвигаться к локомотиву.

Банлон, морщинистое лицо которого было искажено тревогой, уже бежал вдоль состава им навстречу.

– Он сорвался вниз!

– Кто?... Куда сорвался?

– Мой кочегар, Джексон!
– Банлон подбежал к мосту и устремил взгляд в белесую бездну. К нему подошли остальные, включая сержанта Белью и нескольких солдат. Все осторожно и со страхом посмотрели вниз через край моста.

На глубине шестидесяти-семидесяти футов, на выступе скалы, в неестественной позе виднелась человеческая фигурка. А футами ста ниже смутно белела на дне пропасти пенящаяся вода реки.

– Что скажете, доктор Дикин?
– спросил Пирс, сделав легкий акцент на слове "доктор".

Тот коротко бросил:

– Он мертв! Это и дураку ясно!

– Я не считаю себя дураком, но мне это не ясно, - мягко возразил Пирс.
– А что если он нуждается в медицинской помощи? Вы согласны со мной, полковник?

– Моя власть не распространяется на Дикина, - заметил полковник Клэрмонт.

– И власть Пирса тоже, - добавил Дикин, - если я спущусь вниз, где гарантия того, что он не подстроит мне "несчастного случая"? Вроде обрыва веревки... Ведь вы все знаете, какого мнения обо мне шериф. И все знают, что после суда мне крышка. Шериф сэкономил бы массу времени, если бы просто отправил меня сейчас на дно этой пропасти.

– Веревку будут держать шесть моих солдат, Дикин, - проронил Клэрмонт с каменным выражением лица.
– И не надо меня оскорблять!

– Прошу прощения!
– Дикин поймал конец веревки, сделал двойную петлю, просунул в нее ноги и обернул веревку вокруг пояса.
– Мне необходима вторая веревка! Я подумал, что кочегару все-таки неприлично лежать вот так на скале, пока вороны не очистят его кости.

Через минуту один из солдат вернулся неся веревку, а еще через две минуты после головокружительного и опасного спуска Дикин очутился на выступе скалы, где лежало искореженное тело Джексона. Не обращая внимания на порывы ледяного ветра, Дикин обвязал вторую веревку вокруг тела кочегара, выпрямился и подал знак, чтобы поднимали. Вскоре они были подняты на мост.

– Ну, что?
– нетерпеливо осведомился Клэрмонт.

Дикин освободился от веревок и потер исцарапанные колени.

– Перелом основания черепа, а также всех ребер, - затем он вопросительно взглянул на Банлона.
– У него была привязана тряпка на правом запястье?

– Точно, была. Привязывать себя за руку тряпкой - привычка многих старых кочегаров.

– На этот раз уловка не помогла и, кажется, я догадываюсь, почему. Шериф, вы подошли бы сюда, ведь вас, как представителя закона, попросят подписать свидетельство о смерти. Дисквалифицированным врачам в этой привилегии отказано.

Пирс какое-то время находился в нерешительности, затем кивнул и пошел за Дикином. О'Брайен последовал за ними. Они добрались до локомотива. Дикин обошел кабину машиниста и взглянул наверх. Окно машиниста было очищено от снега. Затем Дикин внимательно обследовал кабину машиниста. Теперь тендер был на две трети пуст, а остаток дров был сложен у задней стенки. Справа дрова валялись в беспорядке, точно часть их упала и рассыпалась. Дикин сунул руку за рассыпавшиеся дрова и выпрямился, держа в руке бутылку.

– Мексиканская водка!
– бросил он и недовольно посмотрел на Банлона.
– И вы ничего об этом не знали?

– Бог мне свидетель, шериф! Я не знал Джексона до того, как он поступил к нам на работу в Огдене, и я никогда не видел, чтобы он пил эту водку.

– Зато теперь вы об этом знаете, - заявил Клэрмонт, который тоже поднялся на тендер.
– А что касается вас, Банлон, то я беру вас под наблюдение. Если вы выпьете хоть каплю, то кончите тюрьмой в форте Гумбольдт.

– Я никогда не пью на службе, сэр.