Ушел в сторону моря

Отсмеявшись, Климович спросил, как тетушка Сатико восприняла ее затею с переодеванием.

— Нормально. Я объяснила, что хочу подшутить над тобой. Она видела тебя из окна. Ты ей понравился. Когда-то она была известной актрисой. Теперь живет в бедности. Я хорошо заплатила ей за парик и одежду. Она сама подгримировала меня.

Джин взглянула на часики.

— Ого! Поздно-то как! Едем к Мацуре!

— Такой необходимости нет, Джин. Эту часть работы, очевидно, уже сделал за нас другой человек.

— Кто?!

— Не имею права сказать.

— Почему?! Почему здесь замешан третий?

И тут страшная догадка осенила ее.

— На кого ты работаешь, Юджин?

— Прежде всего, на себя.

— Лжешь! Ты не мог оказаться на одном корабле со мной случайно. Отвечай, на кого ты работаешь?

— Я русский человек.

— Ты русский шпион. Ты работаешь на русскую разведку!

— Между прочим, ты тоже на нее работаешь.

— С каких пор?!

— С того момента, как отдала мне блокнот брата.

— Но я не хочу быть шпионкой! Ни русской, ни американской, ни даже корейской! Боже мой, как вы все отвратительны!

Джин закрыла лицо руками и разрыдалась. Он обнял девушку и стал гладить ее волосы, едва касаясь их.

— Джин, то, что мы делаем, не причинит зла твоей родине.

Она оттолкнула его.

— Ты горе-вояка! Чем ты лучше того негодяя, который убил «Джамбо»? Ведь ты не сделал это по чистой случайности. Проскочил мимо «Джамбо» и расстрелял первую попавшуюся мишень. Разве я не права?

— Ты права, Джин. Но будь добра, выслушай меня. Знаешь, что такое цепная реакция?

— Еще бы!

— В данном случае ядерная физика не при чем. Цепная реакция — это реакция цепного кобеля на чужака. Американцы оттачивали ее в нас много месяцев. Они систематически нарушали наше воздушное пространство. Днем и ночью нас поднимали по тревоге. Мы взлетали и отгоняли их. Иногда сутками не спали. Были издерганы и озлоблены. В каждом проснулся зверь, и каждый думал: «Догнать и загрызть! Загрызть чужака!». А что там внутри — это никого не занимало. И потом: наша инструкция не делала различия между военными и гражданскими самолетами. Все они назывались одним словом — нарушитель. Да, я мог убить «Джамбо».

— Тебя наградили за этот самолет?

— Нет, я ничего не получил. Меня перевели в другую часть, спрятали от журналистов.

— А твои генералы получили награды?

— Да, они все были награждены, повышены в должностях и званиях.

— А конструкторы ракет?

— Тоже.

— Владельцы военных заводов у вас сегодня не бедствуют вместе с простым людом?

— У нас военные заводы пока государственные. Но директора их творят на этих предприятиях все, что хотят. Они, как правило, мультимиллионеры.

— Ты и жизнь мне спасал по заданию разведки?

— Разве я успел тогда подумать об этом? Прыгнул под колеса — и все!

На корабль они возвращались молча. Между ними пролегла полоса отчуждения…

Тучков отделился от группы через час после Климовича и Джин. Слежки за собой не обнаружил. Контрнаблюдение вели двое парней из нашей резидентуры, державшихся на некотором отдалении от него.

Тучков направился в район порта, где жил Мацура. Что знал Сергей об этом человеке? Только то, что он одинокий старик и радиолюбитель-фанат, что над его бумажной хижиной, собранной на деревянном каркасе, торчит довольно высокая антенна, которая и позволяет быстро отыскать жилище Мацуры среди сотен ему подобных.

Мацура встретил Тучкова очень настороженно. Иностранцы, попадающие в Токио, предпочитают не совать носа в бедняцкие трущобы, а если и забредают туда, то отнюдь не из праздного любопытства. Что привело ко мне этого белобрысого чужеземца, говорящего по-японски, думал он, непрерывно кланяясь и приглашая гостя войти. Сергей с любопытством разглядывал японца и его обиталище площадью в четыре татами, загроможденное всевозможной радиоаппаратурой. Мацура предложил Тучкову сесть на циновку, а сам принялся хлопотать у жаровенки с древесным углем. Когда уголь разогрелся, поставил на огонь круглый медный чайник.

— Мацура-сан, — сказал Сергей. — Вы не можете себе представить, сколько друзей у вас во всем свете!

— Это совсем не трудно представить, — ответил японец. — У меня много корреспондентов в разных странах. Как мне вас называть? Я не расслышал вашего имени.

— Зовите меня Серегой. Так ко мне обращаются друзья в Москве.

Японец поставил на низенький столик фарфоровые чашечки и блюдо, сплетенное из тонкого бамбука. Открыл крошечный холодильник и положил на блюдо четыре пирожных.

— Серега — это звучит по-японски.

— Я познакомился с одним из ваших заочных друзей в самолете. Этот человек рассказал, что благодаря вам удалось разгадать тайну гибели Хаммаршельда. Меня как журналиста такая информация крайне заинтересовала.

— Я ничего не знаю о Хаммаршельде, — сказал Мацура и тут же решил про себя, что обязательно сообщит о русском в полицию. — Я ничего не знаю о Хаммаршельде, кроме того, что он был Генеральным секретарем ООН, а вот рыбакам мы, радиолюбители-коротковолновики, помогали неоднократно.

— Но, возможно, вам случалось помогать и пилотам?

— Нет. Хотя я люблю слушать по ночам их болтовню. Можно сказать, что это мое второе хобби. Впрочем, иногда они спрашивают друг друга о семьях, интересуются, как кто провел отпуск и все такое прочее. Когда я был помоложе, то даже записывал кое-что из этого трепа на пленку. В свободное время прослушивал записи и думал: вот носятся по небу в железных птицах лютые враги, каждый жаждет истребить противника, а вытащи любого из самолета, сними с него скафандр, поставь его на зеленую лужайку в лесу, и окажется, что это веселый добрый человек, который любит цветы и теплый дождь, тоскует по жене и детям, мечтает вырастить сад.

Они не спеша пили ароматный чай, болтая о пустяках, но в конце концов Сергей спросил у японца о том, ради чего пришел к нему:

— Мацура-сан, десять лет назад, в ночь, когда погиб «Боинг» корейской авиакомпании, вы спали?

— Нет, — ответил японец, изменившись в лице, — в ту ночь я не спал.

— И вы все слышали?

— Да. Но там не было ничего такого, что выходило бы за рамки официальных сообщений.

Наступила неловкая пауза. Во внутреннем кармане пиджака Тучков держал свой последний козырь, и он решил, что пришла пора выложить этот козырь на стол. Мацура с любопытством ждал, что же достанет из кармана Серега-сан. В руках Тучкова появился конверт. Сергей потряс его. На стол вывалилась старая фотография формата 6 x 9. Снимок запечатлел молодого японца в военном мундире времен второй мировой войны.