Ускользающие тени

Последовало многозначительное молчание, и Кэролайн отвернулась к окну.

– Наш род угасает, – в конце концов произнесла она тихим, горьким голосом. – Даже у моих мальчиков я замечаю проявления семейных слабостей. Как же я могу порицать тебя за то, что заложено в нашей крови?

– Если в моей крови заложена потребность в любви, тогда я виновна, – ответила Сара, – но по всей правде, я не понимаю, в чем состоит мое преступление.

После очередной долгой паузы Сара взглянула на дрожащую спину Кэролайн и поняла, что ее сестра плачет.

– Прошу тебя, дорогая, – воскликнула она, подходя к сестре, – не тревожься. Я безнравственная женщина, и этим все сказано, но мне совершенно необходимо, чтобы меня любили.

Сестры взялись за руки, и леди Холленд крепко сжала кисть Сары, как она делала, когда Сара еще была ребенком.

– Все будет в порядке, – примирительно произнесла она, – мы постараемся все уладить.

– Но что скажет лорд Холленд?

– Предоставь его мне, – решительно заявила Кэролайн.

Именно в разгар сцены сестринской любви, спустя десять минут, появился Генри Фокс и был очень обрадован увиденным. Он сильно постарел, его здоровье пошатнулось. Убежденный, что огромные долги сыновей – единственная достойная его внимания проблема, Генри произнес:

– Ну, и что же?

– Сара беременна от лорда Уильяма Гордона, – объявила Кэролайн.

– А Банбери?..

– Он не разговаривал со мной с Рождества, – ответила Сара, едва сдерживаясь от слез.

– Он выгнал тебя?

– Нет, я осталась в Бартоне, а он поселился с друзьями в Ньюмаркете.

– Значит, он готов дать ребенку свое имя?

– Этого я не знаю.

– Похоже, мне придется выяснить, каковы его намерения, – мрачно произнес лорд Холленд.

– Но каким образом?

– Не беспокойся, я найду способ.

В этих словах прозвучало нечто утешительное, и обе женщины пришли к убеждению, что Генри Фокс все поправит. Предполагаемая безобразная сцена превратилась в мирную беседу.

– Ребенок должен родиться здесь, в Холленд-Хаусе, – твердо сказала Кэролайн., – Я хочу, чтобы ты собрала вещи и перебралась к нам немедленно.

– Но если сэр Чарльз будет недоволен этим? Леди Холленд покачала головой.

– Вряд ли он, бедняжка, способен беспокоиться о том, что не задевает непосредственно его самого.

– Вы можете предоставить сэра Чарльза мне, – с уверенностью повторил Генри Фокс.

Лето едва перевалило за середину, достигнув пика тех дней, когда можно было оставлять окна открытыми, а кресла выносить в сад. Телефонный звонок потревожил умиротворенную послеобеденную лень. Зевая и радуясь тому, что четыре часа утренних упражнений позволили ей без угрызений совести спать в разгар дня, Сидония выбралась из шезлонга и побрела к телефону.

– Это ты? – спросил голос на другом конце провода.

– Алексей! Где ты?

– В Гэтвике. Сейчас беру такси. Пока.

И он положил трубку прежде, чем Сидония успела что-либо ответить. Еще не придя полностью в себя, она взглянула на часы, соображая, сколько времени ей осталось, чтобы приготовиться к его приезду. Решив не возиться с приготовлением еды, она облегченно вздохнула. Весело напевая при мысли о встрече с необыкновенным русским, она отправилась в ванну. Вскоре раздался звонок и на пороге появился Алексей со скрипичным футляром.

– Значит, ты накупил себе одежды во всех странах, – насмешливо произнесла она, и Алексей засмеялся в ответ.

– Теперь я стал классно одеваться – таков мой новый имидж.

Он был изменчив, как всегда, и вдвойне привлекателен – его выпирающие острые углы мало-помалу стесались, а место нелепого смокинга заняли французские костюмы, итальянские туфли и швейцарские часы. Однако разница в возрасте между Сидонией и этим совершенно обновленным человеком, скрипачом в шелковой рубашке, одетым лучше любого другого русского, каким-то образом казалась увеличившейся. Или теперь Сидония просто видела его в другом свете? А может быть, изменилась и она сама?

Они пообедали в «Ла Параплюи», где как раз встречалась Дженни со своей компанией – дамой с розовыми волосами, Максом и всеми прочими. Они моментально узнали Алексея по фотографиям в последних газетах и весь остаток вечера говорили нарочито громкими голосами, чтобы скрыть свои любопытные взгляды в сторону двух музыкантов. В конце концов, почувствовав стеснение, Сидония попросила разрешения присоединиться к ним.

Она не испытывала ни малейших сомнений в том, что Алексей раз и навсегда уверился в силе своего обаяния. Женщины льнули к нему, и Сидония слышала, как скрипач принимает столько приглашений на коктейли, обеды и Бог знает, что еще, что она едва могла этому поверить.

– Где вы остановились? – спросила розоволосая дама.

– Сегодня – у Сидонии…

– Ей повезло! – перебил кто-то.

– А потом в отеле.

– Сколько времени вы пробудете в Лондоне?

– Сначала неделю. Я буду играть в Уигмор-Холл во вторник. Затем уезжаю в Бирмингем, Манчестер и Лидс, а потом вернусь в Лондон и дам еще один концерт. Гастроли завершатся в Кардиффе и Эдинбурге.

– Надеюсь, у вас будет возможность осмотреть достопримечательности.

– Я намерен выделить время для отдыха, – ответил Алексей и подмигнул Сидонии так недвусмысленно, что вызвал игривый смех присутствующих женщин.

– Какая прелесть этот ваш игрушечный мальчик! – произнес кто-то из них вслух.

– Вы пошутили смело, но неприлично, – отозвалась Сидония, вызвав еще одно маленькое потрясение у дам.

Однако все сочли замечание забавным. Когда компания вышла на Кенсингтон-Хай-стрит, разбившись по парам и тройкам, Сидония взяла Алексея под руку. Дженни, весьма навеселе, подхватила русского под другую руку и настояла на том, чтобы они прогулялись по Филимор-Гарденс.

– Счастье, что Финнан еще в отъезде, – бестактно заметила она, когда троица расставалась в общем вестибюле особняка.

– Финнан? Это гай из Канады? – спросил Алексей, очутившись в квартире Сидонии.

– Да.

– Ты еще получаешь от него известия?

– Конечно. Мы не в ссоре, просто долго не виделись, к тому же мои приключения с тобой так и не помогли нам достичь полного понимания, – призналась Сидония с легким оттенком горечи в голосе.

– Ты жалеешь о том, что спала со мной?

– Нет, конечно, нет. Просто я еще не слишком освоилась с состоянием неверной подруги.

– Ты искала любви, – резко возразил Алексей. – Так поступают большинство людей.