Ускользающие тени

Герцог поднялся.

– Знаете, вы очень похорошели.

– Почему же?

– Печаль, материнство – кто знает? Надеюсь, миледи, что когда-нибудь вы встретите мужчину, способного пренебречь вашим прошлым и видеть в вас только прекрасное настоящее.

– Да, мне бы тоже этого хотелось, – тихо отозвалась Сара.

– Какой позор, что мы не можем быть вместе! – досадливо воскликнул Лозан, и этот возглас прозвучал вполне естественно. – Увы, моя жена жива, а моя любовница будет возражать.

– Поэтому нам не стоит беспокоить их, – заключила Сара и усмехнулась про себя, видя лукавое выражение на лице Лозана.

Они сидели при свечах и слушали музыку – не разговаривая, не прикасаясь друг к другу, просто пребывая рядом после долгой разлуки. Они. обменялись только обычными вежливыми вопросами: хорошо ли продвигались исследования, как чудесно прошли ее последние концерты, холодные ли зимы в Канаде, интересно ли было жить в шато. Однако все нейтральные темы были быстро исчерпаны, и в комнате повисло молчание.

– Поздно, – наконец произнесла Сидония. – Мне пора ложиться.

– Мне тоже – перелет выбил меня из колеи на несколько дней.

– Время – забавная штука, – невольно произнесла она.

– Несомненно. Послушай, мне нравится, что мы опять стали чужими. Я знаю, что за время моего отъезда утекло столько воды, что в ней можно захлебнуться, но позволь мне сказать одно…

– Что же?

– Что, даже если бы последние десять месяцев мы провели в обществе друг друга, мы не остались бы прежними. В мире ничто не остается в покое, вещи меняются день ото дня. Мы смогли бы с таким же успехом провести этот вечер, испытывая подобные чувства, если бы сильно поссорились. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

– То, что, даже оставаясь вместе, мы все равно не до конца познали бы друг друга?

– Что-то в этом роде.

– Что мы в любом случае встречались бы с людьми и их влияние едва уловимо изменило бы нас?

– И это тоже. – Он улыбнулся, и Сидония поняла, что давно забыла зелень его глаз и обаятельный голос. – Итак, выражаясь очень официально, мисс Брукс, вы позволите мне пригласить вас поужинать в самом ближайшем времени?

– Думаю, меня это устроит.

– Это значит «да»?

– Да.

– В таком случае счастлив пожелать вам доброй ночи и приятного сна. До скорой встречи.

– Спокойной ночи, Финнан, – ответила она и повернулась, пряча лицо.

– Кстати, как дела у Сары Леннокс? – спросил он, открывая дверь.

– Вряд ли сейчас ей весело живется.

– Она еще появится?

– Да, в один из последующих дней.

– Своего или твоего времени?

– Нашего общего, – ответила Сидония и быстро поцеловала его в щеку. Она спустилась по лестнице, не переставая радоваться тому, что Финнан О’Нейл наконец-то дома.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Газетная статья была недвусмысленной и совершенно непристойной. Помеченная 15 февраля 1774 года, она гласила: «Смеем заверить наших читателей, что леди Сара Банбери, урожденная Леннокс, в настоящее время проживающая в поместье своего брата, герцога Ричмондского, близ Гудвуда, ожидает ребенка от своего племянника, Чарльза Джеймса Фокса. Леди Сара памятна нам по своему скандальному бегству с лордом Уильямом Гордоном, в результате которого вышеупомянутый джентльмен вынужден был покинуть страну».

Едва прочитав это, ибо в его повседневные обязанности входил просмотр всех газет, король почувствовал удушье, его горло сжалось, как перед приступом кашля или рвоты.

– Это не может быть правдой, – еле слышно застонал он. – Боже, я знаю, что это неправда! – И он схватил колокольчик со стола и зазвонил, призывая своего поверенного и хорошо сознавая, что приближается один из его приступов безумия.

Вскоре перед ним появился незнакомый юноша. Он поклонился, и Георг взглянул на него с некоторым удивлением.

– А где полковник Гилберт?

– Он нездоров, ваше величество. Я – майор Вудфорд. Только недавно был переведен на это место…

– Давно или недавно, – перебил его король, сдерживая яростную дрожь, — у меня есть к вам срочное поручение.

– Назовите его, ваше величество.

– Вы должны передать письмо премьер-министру, лорду Норту, – прямо сейчас, теперь, немедля!

– Разумеется, ваше величество, – ответил Вудфорд, довольный тем, что в первый день на его посту, ему досталось столь любопытное поручение.

– Надо ли вам знать, что содержится в этом письме? – спросил король, подсаживаясь к письменному столу.

Майор уже собирался ответить, что он не претендует на такую честь, что это не имеет отношения к его службе, когда, к своему ужасу, увидел, что король не только покрылся обильным потом, но и задрожал так, что еле мог удержать перо в руках. Он был в таком состоянии, в таком нервном припадке, о котором майора уже не раз предупреждали, и тот просто ответил:

– Если вашему величеству будет угодно сообщить мне об этом.

– Слушайте, я пишу: «Более я не в состоянии снисходительно относиться к выпадам Фокса относительно американских колоний, вопреки мнению лучших людей его родной страны. Он ведет себя как неотесанный мужлан, как крикун и наглец, он столь же презренный, сколько и гнусный человек. Мы изъявляем желание немедленно освободить его от должности, занимаемой при казначействе». Итак, что вы думаете об этом?

– Первой мыслью Вудфорда было то, что король лишился рассудка, если взялся обсуждать столь деликатный вопрос с новым служащим, неизвестным юношей, и его изумление выразилось в неуверенной фразе:

– Я не знаю, что сказать, ваше величество. Но что сделал мистер Фокс?

– Задался целью мучить меня все эти годы, и теперь – вот… – король сунул экземпляр «Морнинг Пост» в руки майора.

– Что это, ваше величество?

– Клевета, гнусная ложь, еще одно обвинение против той, на которую всегда грешили…

Вудфорд с ужасом увидел слезы в глазах его величества и тут же в его голове молнией вспыхнули наставления высших чинов: при первых признаках возбуждения короля немедленно постараться успокоить его и послать за королевским медиком.