Условный разум

— Русские воспринимают литературные произведения так, как им велят литературные критики? — спросил Пильман.

— Нет, — ответил Алмазов.

— Странно, а я слышал обратное.

— Вас обманули.

— Не буду спорить. А ведь я знаком с одним нашим фантастом. Энди Хикс. Слышали?

— Ух ты! Не только слышал, но и читал, — восхитился Алмазов. — Не могу сказать, что с удовольствием, но с интересом — точно. У него очень оригинальный взгляд на человечество. Он считает, что разумная жизнь — всего лишь иллюзорная фикция. Представляете, считает и свой труд пустой фантазией. Для писателей это большая редкость. Как правило, они считают себя гениями, а свои произведения шедеврами.

— Мне он ни о чем подобном не говорил, — удивился Пильман.

— У вас, конечно, есть книги с его автографами?

— Нет. А в этом есть какой-то смысл?

Алмазов тяжело вздохнул.

— Фантасты очень интересные люди. Они думают не так, как мы — ученые. К ним следует относиться с сочувствием. Я бы не стал их ругать.

— Да мне, собственно, нет до них дела. Это ведь не называется — «ругать»? — удивился Пильман.

— У нас фантасты делятся на две неравных части — продолжал Алмазов. — Первые — самая большая часть активных фантастов — откровенные и законченные эгоисты. Они считают, что мир должен вращаться вокруг них. В принципе, они люди безвредные и даже полезные. Вторая, малочисленная, но яркая часть — эгоцентристы. Эти считают, что окружающий мир — это они. Они не пишут, а поучают, создают инструкции, которым должны безоговорочно подчинять все люди без исключения. И сердятся, когда люди поступают вопреки их указаниям, по-своему, то есть неправильно. Для них нарушители объявленных правил кажутся нерадивыми учениками, не выучившими уроков. Двоечники и прогульщики, которых следует наказать и оставить без сладкого. Да, только две разновидности. Других писателей не бывает.

— У нас все проще, — сказал Пильман. — Наши писатели интересуются только деньгами, которые они получат за свои сочинения. Не получилось из них успешных брокеров, приходится зарабатывать на жизнь вот таким оригинальным способом.

— Иногда их идеи бывают пусть и неожиданными, но точными.

— Подтверждаю. Энди Хикс наговорил мне много полезного. Я приглашал его отправиться в Россию с нами, но он отказался. Неотложная работа, видите ли, у него. Языком болтать, не гири поднимать.

— Жаль, — сказал Алмазов. — Мы познакомили бы его с нашими фантастами. Интересно послушать, до чего бы они договорились.

— У вас всегда так долго приходится ждать выполнения заказа? Что-то я проголодался.

И в этот момент появился официант и поставил перед Пильманом тарелку с какой-то красной жидкостью.

— Что это? — спросил Пильман. — Суп?

— Борщ.

— Боржч?

— Борщ. Вы же просили заказать что-то местное.

К удивлению Пильмана, еда оказалась вкусной. Он подумал, что было бы чудесно научить Эрнеста готовить этот экзотический суп — боржч.

Мозес знакомится с Мазиным

Пока русский и американский начальники налаживали отношения в ресторане, Мозес искал людей, которые могли быть ему полезными. Это было не трудно. Прежде всего, он поговорил по телефону с Главой администрации Чучемли Мазиным. Его номер сообщили в американском консульстве. Мозесу удалось завязать разговор и выяснить кое-что интересное.

— Господин Мазин, я член американской делегации Питер Мозес. Мы официально приглашены руководством Академии наук для совместного расследования странных событий, которые происходят в вашей деревне. Знаете ли вы об этом?

— Наслышан. Не могу понять, что интересного вы хотите обнаружить в Чучемле?

— Дело в том, что у нас, в городке Хармонт, происходят похожие события. Мы готовы поделиться разработками с русскими учеными. Совместные исследования выгодны всем. Мы умеем быть благодарными.

— Вот в чем дело! А я думаю, зачем к нам американцы приезжают? А оказывается, по работе. Вы, наверное, ученые?

— Не все. Мы прибудем уже на днях. Но сначала я бы хотел обсудить ситуацию лично с вами.

— Я ничего не знаю.

— Разве в вашей деревне не происходят странные события?

— Это как посмотреть. Но должен признать, что у нас не все в порядке.

— А конкретнее?

— Чудеса случаются, объяснить их я не в состоянии. Обращался в Академию наук, но там мне не поверили. На мой призыв откликнулся только один человек. Но он фантаст. По фамилии Молниев. Слышали про такого?

— Нет. Но что конкретно у вас произошло?

— Не знаю, как и сказать. Настоящие чудеса трудно описать обычными словами. Я человек занятой, работы невпроворот, у меня нет времени заниматься решением кроссвордов и толкованием чудес. Приезжайте, и сами все увидите.

— Ваши жители находили какие-нибудь странные предметы?

— Да. Несколько штук. Я храню их в чулане. Наверное, вам их покажут, если попросите. Нам скрывать нечего. Если поможете нам разобраться, будем благодарны.

— Если смогу.

— А можно я вам свой вопрос задам? — спросил Мазин, неожиданно расхрабрившись.

— Да.

— Встречались ли вы с «ходячими мертвецами»?

— Слышал о них. Но меня они не интересуют. У вас в деревне действительно есть «ходячие мертвецы»?

— Не совсем. Пока только две ж.. попы с ногами. Я не шучу. На самом деле. Неприятная история.

— И что говорят ваши ученые?

— Ничего не говорят.

— Понял. Спасибо. До встречи, — сказал Мозес. — Если вам понадобится помощь, обращайтесь.

Ему не понравился разговор с Мазиным. Поездка в Россию оказалась более серьезным испытанием, чем можно было предположить. А это означает, что ему предстоит действовать жестко и беспощадно.

Удивительно было другое, американцы и русские — такие разные народы, но оказалось, у них было кое-что общее: и у тех, и у других были свои фантасты — странные мечтатели, сочинители и предсказатели, к которым никто не относится серьезно и к их словам не прислушивается.