Услышь мой голос

Ирина схватила дочь за руку. Рука показалась ей просто ледяной, она заметила неестественную голубизну ногтей, и ей захотелось закричать. Она стала лихорадочно искать пульс. Пульс был, но очень слабый, нитевидный, как говорят медики.

«Умирает, — холодея, подумала Ирина, — что же с ней? Интоксикация? Неужели отравилась?»

Ирина метнулась к домашней аптечке, где у нее всегда царил образцовый порядок. Каждое лекарство лежало на определенном месте, сразу видно, что раскладывал их медицинский работник. Ирине достаточно было одного взгляда на содержимое аптечки, чтобы понять: пропал тазепам.

В прошлом году у Ирины начались странные нервные приступы, когда ее била дрожь, кружилась голова и мучили дикие страхи. Именно тогда доктор велел ей принять курс тазепама. Лекарство ей помогло, и с тех пор Ирина хранила у себя эти таблетки на случай, если приступы возобновятся.

Значит, Катя наглоталась транквилизатора и заснула. Ирина прекрасно знала, какую помощь оказывают при отравлении. Но сейчас, когда речь шла о ее родной дочери, она растерялась, у нее дрожали руки, слезы застилали глаза, оглушительный стук в висках мешал думать. А ведь нужно действовать немедленно, с каждой секундой жизнь уходит из тела ее девочки. Ирина бросилась к телефону и набрала номер бывшего мужа.

«Хоть бы он был дома!» — про себя повторяла она.

— Алло, — услышала она голос Василия и закричала:

— Вася, срочно приезжай, Катя умирает!

— Что ты несешь?! Что с ней?

— Она пыталась отравиться, наглоталась тазепама.

— Когда это случилось? Сколько таблеток она выпила? Почему?! — заорал Василий.

— Ничего не знаю. Она спит… бледная… пульса почти нет, — рыдая, отвечала Ирина.

— Не распускайся, — прикрикнул на нее Василий, — возьми себя в руки и начинай промывание желудка. Я сейчас буду.

3

Василий уже был одет. Еще немного, и Ирина не застала бы его дома. Василий собирался в Ирландский бар. Там должна была состояться полуделовая-полудружеская встреча с двумя психоаналитиками из одной немецкой клиники. Василий вел с ними переговоры о запуске совместной программы по лечению различных пищевых расстройств на нервной почве. Времени на отмену встречи не оставалось. Василий заметался по квартире, соображая, какие лекарства и инструменты взять с собой. Потом он сообразил, что у Ирины, как у практикующей медсестры, все необходимое должно быть дома.

Он выскочил на улицу. Ему повезло, такси удалось поймать почти сразу же.

— В Строгино, — каким-то чужим, хриплым и безжизненным голосом сказал Василий водителю, — побыстрее. Дочка умирает.

Водитель внимательно посмотрел на своего пассажира, ничего не сказал и до отказа нажал на газ. Взвизгнули шины, и машина рванулась вперед. Они мчались, обгоняя автомобили, иногда проскакивая на красный свет. Наверное, Катин ангел-хранитель был все время рядом с ними, потому что их автомобиль чудом не попал в аварию и его ни разу не остановили гаишники.

— Здесь, — сказал Василий, не глядя, сунул водителю несколько денежных купюр и вбежал в подъезд дома.

Машина продолжала стоять у подъезда. Водитель, мужчина лет тридцати пяти в вылинявшей до голубизны джинсовой куртке, никак не мог прийти в себя. Он так близко к сердцу принял беду пассажира, так спешил, словно это с его ребенком случилось несчастье. У него возникло неодолимое желание подойти к телефону-автомату и позвонить домой, где его ждали жена и двое детей-дошкольников. Он захотел удостовериться, что у них все в порядке.

«Еще один такой пассажир, — подумал водитель, — и я вообще брошу подрабатывать таким образом».

Он открыл «бардачок», достал оттуда трубочку с валидолом, сунул мятную таблетку под язык и медленно тронулся с места.

До приезда Василия Ирина сумела взять себя в руки и сделать дочери промывание желудка. Она влила в рот спящей девочки литр соленой воды, и ту сразу же вырвало. Ирина собралась уже повторить процедуру и тут услышала звук открываемого замка. У Василия оставались ключи от квартиры.

— Вася, я в Катиной комнате, — крикнула Ирина, — помоги мне перенести ее в ванную.

— Как она? — спросил Василий.

— Держится, — ответила Ирина, — ее один раз уже вырвало.

— Слава Богу, — выдохнул Василий. — Я хочу ее посмотреть. Дай мне тонометр и стетоскоп.

Ирина положила девочку на кровать и быстро принесла все необходимое.

У Василия защипало в глазах, когда он понял, что перед тем, как лечь в постель, лечь умирать, его девочка разделась, сняла джинсы и аккуратно повесила их на спинку стула. Она лежал в одних трусиках и желтой футболке. Василий поднял футболку, и ему стало еще хуже. Когда-то он ежедневно купал Катю и осматривал ее как врач. Он замечал все изменения, происходящие с подрастающей девочкой.

И все-таки он не заметил, как она превратилась в юную девушку. У нее появились груди, маленькие, неразвитые, но уже очень женственные. Но она была такая худенькая, с очень белой, почти прозрачной кожей, туго натянутой на тонких детских ребрах.

«Не распускайся!» — приказал себе Василий и приложил к Катиной груди стетоскоп.

Он услышал легкую аритмию, но в целом сердце билось нормально. Пульс был очень редким, пятьдесят ударов в минуту, и это его пугало. Давление тоже было низким, семьдесят на сорок. Василий приподнял Катины веки и увидел, что зрачки девочки превратились в крошечные черные точки.

— Камфару и кордиамин, — приказал он Ирине.

— Ты уверен? — спросила она.

— Абсолютно. Надеюсь, у тебя есть одноразовые шприцы.

У Ирины дома было все, что нужно, — и шприцы, и ампулы. Василий нашел на Катиной руке синюю ниточку вены, протер ее спиртом…

— Дай мне, — попросила Ирина, — у меня опыта больше. Когда ты последний раз делал укол?

— Нет, я сам, — твердо ответил Василий.

Он сделал укол и еще раз поблагодарил судьбу за то, что не потерял навыков практикующего врача. Сейчас ему, как никогда, пригодился опыт, приобретенный в те годы, когда он зарабатывал тем, что выводил алкоголиков из запоя.

Кажется, он все сделал правильно. Пульс у Кати участился, сердечная деятельность постепенно нормализовалась, давление повысилось. И главное, им удалось наконец разбудить девочку. Она смотрела на родителей ничего не понимающими глазами, то и дело норовила опять скатиться в губительный сон. Но Василий изо всех сил мешал ей заснуть. Он то уговаривал ее:

— Катя, Катюша, открой глаза, нельзя спать!

То начинал отчаянно трясти девочку, несильно бить ее по щекам и кричать:

— Катя, не смей спать! Не смей закрывать глаза, сейчас я налуплю тебя так, что мало не покажется. Пей воду! — И он безжалостно вливал девочке в рот очередную порцию соленой воды.