Услышанные молитвы

Брэд согласился, но в то же время понимал, что в таком случае наступил бы час, когда он не сумел бы преодолеть соблазн. Он и без того испытывал к ней совершенно новые чувства. Но поскольку Фейт ничего не подозревала, а он находился от нее в трех тысячах миль, Брэд чувствовал себя в безопасности. И считал, что она тоже в безопасности.

Он донес до дома пакеты с продуктами, и через полчаса Фейт принялась готовить обед, а он разжег камин. Снег за окном все падал.

Фейт сварила суп и сделала сандвичи. Она попросила, чтобы Брэд купил суфле из кукурузного сиропа, галеты и батончики «Херши», чтобы сделать лакомство, которое они так обожали в детстве. Свидание с ним стало путешествием в прошлое. Временами ей хотелось, чтобы они никогда не вырастали. Тогда бы жизнь казалась простой, а Джек бы не умер.

Было почти четыре, когда они кончили обедать. Брэд посмотрел на Фейт и рассмеялся.

— Ты чего? — вспыхнула она.

— У тебя все лицо в сиропе и шоколаде.

Фейт схватилась за салфетку, но только все окончательно испортила. Тогда Брэд отобрал у нее бумажный квадратик и сам вытер ей губы, подбородок и кончик носа, а она в это время смотрела на него невинными глазами. Брэду потребовались все силы, чтобы скрыть обуревавшие его чувства.

— Вот теперь все чисто. — Ничто в его манере не выдавало колоссального напряжения, которое он испытывал.

— Хочешь еще? — ухмыльнулась Фейт.

Брэд застонал, повалился на пол и распростерся у камина. Его ноги показались ей бесконечно длинными, а плечи такими же широкими и мощными, как в детстве.

— Воздержусь. Интересно, мой самолет не задержится из-за снега?

Брэд очень на это надеялся, хотя понимал, что ему пора возвращаться домой. И тем не менее несказанно бы обрадовался, если бы пришлось пережидать в Нью-Йорке буран. Он растерялся — не знал, что делать. Надо было улетать, пока он был еще на это способен. В то же время Брэд не сомневался, что впереди у Фейт тяжелые времена, и его терзало сознание, что его не будет с ней рядом. Все, что он мог ей предложить — свой голос по телефону и электронные письма. Этого казалось ему недостаточно. Брэд хотел оградить Фейт от нападок, которые, как он инстинктивно чувствовал, предпримет против нее Алекс.

— Сейчас позвоню, справлюсь о твоем рейсе, — с надеждой проговорила она и пошла к телефону в холле, а через минуту вернулась. — Вылетает по расписанию.

— Хуже некуда, — сонно улыбнулся Брэд.

Через час он поднялся с пола, словно заспанный гигант. Настало время уезжать. Фейт стала надевать пальто, а он смотрел на нее и думал: какая же она все-таки красивая, по совершенно этого не сознает, что всегда добавляло ей очарования.

— Тебе никуда не нужно ездить.

— Знаю, что не нужно, но очень хочется. Мне больше нечего делать. — Она старалась побыть с ним как можно дольше.

Брэд поймал такси, положил чемоданы в багажник и устроился рядом с ней на сиденье. Снег пошел сильнее, чем когда они гуляли в Центральном парке, и к тому же стемнело. Но в субботний вечер движения почти не было, и они, невзирая на плохую погоду, добрались до аэропорта Кеннеди в рекордно короткий срок. Дорожные службы прекрасно расчистили шоссе, и на летном поле все как будто бы было в порядке. Самолет должен был вылететь по расписанию.

Фейт ходила рядом с Брэдом, пока он выбирал журналы, и сама купила ему книгу, потому что решила, что она ему понравится.

— Спасибо, что накормил и вывел в свет, — благодарно улыбнулась она. — Я прекрасно провела с тобой время. Буду сильно по тебе скучать.

— Я буду тебе звонить, а ты веди себя как следует. Хорошо ешь, ходи в школу, но не перерабатывай. Не позволяй Алексу себя доставать. Делай все, что скажет тебе адвокат… чисти зубы, умывайся… не мажь рот шоколадом, будь паинькой и заботься о себе.

— И ты тоже, — потерянно проговорила Фейт, пока он обнимал ее на прощание и целовал в макушку.

— Завтра тебе позвоню. Когда доберусь, будет слишком поздно.

Брэд знал, что по нью-йоркскому времени попадет к себе не раньше двух ночи, и надеялся, что Фейт уже будет крепко спать.

— Спасибо за все, — снова поблагодарила она, прижимаясь к нему.

Сказать «до свидания» было все равно что опять потерять Джека. На секунду Фейт охватила паника, а затем нахлынула волна горя и отчаяния. Она поняла, что по-глупому цепляется за него, и наконец отпустила.

Брэд последний раз ее обнял и вместе с другими пассажирами направился на свой рейс. Уже поворачивая за угол, он обернулся, улыбнулся и махнул рукой. Фейт еще постояла в терминале, посмотрела, как выруливал на полосу самолет, понурившись вышла из аэропорта и махнула рукой такси.

Поездка обратно показалась ей бесконечной, а дом — или то, что когда-то было ее домом, — одинокой могилой. На улице по-прежнему шел снег, а внутри стояла убийственная тишина. Фейт не стала ужинать — так скучала по уехавшему Брэду. Поднялась на второй этаж и сразу же легла в кровать. Она уже крепко спала, когда в два часа зазвонил телефон. С минуту она не могла сообразить, где находится.

Говорила Элоиз из Лондона — она набрала номер матери перед тем, как уйти на работу. Ее голос звучал вполне бодро, а Фейт никак не могла проснуться.

— А… что?.. О… это ты Элли… Привет, дорогая… нет, нет, я не спала. — Фейт не могла понять, почему всегда лгала, когда ее поднимали с постели, еще с минуту она приходила в себя. А потом сообразила, что у Элоиз в Лондоне семь утра. Рановато. — Ты в порядке?

— Я-то — да! — сердито ответила дочь. Сон сразу улетучился, и Фейт поняла, что Элоиз в ярости. — Я вчера разговаривала с папой. Он мне рассказал, как ты поступила.

— А как я поступила? — Фейт сначала оторопела, а потом ее, будто ледяная рука, охватил страх. — Что я такого сделала?

— Он мне сказал, что ты не желаешь с ним жить, потому что поступаешь в университет.

— Он сказал именно так? — переспросила потрясенная Фейт. Неужели Алекс способен так нагло врать дочери?

— Именно! Мама, как ты могла разрушить семью из-за какого-то дурацкого юридического диплома? Неужели ты совершенно не думаешь о нас? Или по крайней мере о папе? Ведь вы столько лет прожили вместе! Неужели ты до такой степени эгоистка и обо всем забыла? — Элоиз не выдержала и разревелась.

У Фейт из глаз тоже потекли слезы.

— Элли, это все не так… то есть я хотела сказать, все было не так.

Благородство не позволяло Фейт обливать Алекса грязью. Не важно, как подло он с ней поступил и в который раз опять нанес удар исподтишка, она не хотела становиться похожей на него. Фейт доверяла дочерям и не сомневалась, что они в конце концов докопаются до истины. Она цеплялась за благородство, как за спасательный круг во время шторма.

— Ты что, думаешь, что нам все равно? Что на нас это нисколько не повлияет? Нам даже негде будет притулиться, когда мы приедем в Нью-Йорк! Папа сказал, что ты намерена продать дом!