Услышать тебя...

У Сергея загар ровный, коричневый, черные волосы приобрели каштановый оттенок. Светлые глаза ярко вы­делялись на пропеченном солнцем лице. На плече не­сколько белых пятнышек: следы браконьерских дробин.

— Я совсем забыл...— сказал Сергей, задумчиво гля­дя на берег, по крутому откосу которого карабкались вверх юноша и девушка. Цепляясь рукой за траву, юноша вторую протягивал ей. Волосы у девушки были золотые, она смеялась, сверкая белыми зубами.

— Были когда-то и мы рысаками... — кивнул на них Николай.

— Что-то ты рановато записался в старые мерины, — усмехнулся Сергей. — С чего бы это? Она опять ушла к другому?

— Что ты забыл? — уклонился Николай от разговора на эту тему.

— Мне было пятнадцать лет, когда я написал первую повесть и подарил девчонке, в которую был влюблен... Я писал ее два дня и две ночи! Как бы мне хотелось сей­час почитать ее! Я потом встретился с этой девчонкой... Она солидная женщина, дочь уже в школу ходит, муж майор. Я спросил про ту тетрадку в клетку, что подарил ей, она засмеялась и сказала, что даже не прочитала мое сочинение и, уж конечно, не знает, куда подевалась эта тетрадка... А я-то, дурак, думал: моя проза проймет ее!

— А я стихами пытался пленить свою возлюбленную, и тоже никакого эффекта! — рассмеялся Николай.

— Я недавно встретил одну девчонку, она пишет сти­хи,— сказал Сергей. — Интересно, о чем? Просил, но так ни одного и не прочла.

— Поэтов теперь хоть пруд пруди, — сказал Николай.

— Мне думается, у нее должны быть хорошие стихи.

— Что за девчонка-то? — искоса взглянул на него Николай.

— Да так, одна старая знакомая...

— Я всех твоих знакомых знаю, — насмешливо смо­трел на него Николай.

— Эту не знаешь, — соврал Сергей. Ему не хотелось говорить о Наташе. В редакции он ее не нашел. .Валя Молчанова сообщила, что уже две недели, как она уво­лилась. А где сейчас, никто не знает. Наверное, экзамены сдает в институте. Сергею показалось, Валя чего-то не­договаривает, уж очень глаза у нее были хитрущие. Но дотошно расспрашивать любопытную Молчанову не хотелось. Тут же вообразит невесть что…

Ушел он из редакции расстроенный — сегодня первый день, как он вышел на работу, — и до сих пор в душе оста­лось какое-то беспокойство. В конце концов он знает, где она живет, и сможет в любое время зайти... Ну и что скажет?.. А желание увидеть ее становилось все более сильным. Он и на речку-то пришел в надежде встретить ее здесь на пляже. Вон сколько девушек и парней заго­рают на песке с книжками...

— На горизонте снова появилась Прекрасная Незна­комка. .. — заметил проницательный Николай.

— Наоборот, исчезла, — ответил Сергей. — В неизве­стном направлении.

— От тебя, оказывается, тоже уходят.,. — подковыр­нул Николай. — Стареешь, брат!

— Сдается мне, что ты и родился стариком, — сказал Сергей. — Не зря же смолоду в театре играл дремучих старцев…

Бутрехин неделю назад вернулся с гастролей — театр выезжал в Прибалтику — и теперь до сентября был сво­боден. Отпуск собирался провести на юге. Тридцать лет стукнуло, а он еще и Черного моря не видел. Сергей стал отговаривать, расписал все прелести жизни на берегу си­него озера...

— В общем, тишь да благодать, — закончил он.

— Тишь, говоришь, и благодать? — посмотрел на его раненое плечо Николай. — А это тебя комары покусали?

— С этой шайкой покончено!

— С одной, — уточнил Николай. — А сколько их еще осталось?

— Ты что, браконьеров боишься?

— Что мне их бояться? Я не инспектор. За тебя, ду­рака, боюсь: лезешь всегда в самое пекло...

— Хотя я больше и не работаю в рыбоохране, до са­мой смерти буду бороться с браконьерами, — сказал Сер­гей.— Послушай, Колька, поезжай на Большой Иван! Там в доме хозяйствует вместо меня один хороший па­ренек. .. А я к вам буду на субботу и воскресенье приез­жать. Какая сейчас рыбалка, грибы!..

— А на море зеленые волны, разноцветная галька, на пляжах поджариваются красивые женщины, днем хо­лодное пиво с раками, а вечером сухое вино с виноградом, и в обществе Прекрасной Незнакомки... — мечта­тельно нарисовал заманчивую картину Николай.

— Ну и катись на свое Черное море, — пробурчал Сергей. — Валяйся на заплеванном пляже, ухлестывай за подозрительными девицами и стой в очередях в столо­вую за кружкой пива...

— Это ты от зависти, — засмеялся Николай. — Начи­тался в газетах курортных фельетонов... Сам-то хоть раз был на юге?

— Не был, и никакого желания нет.

— Я тебе буду писать оттуда и фотографии с видами на Черное море пришлю.

Сергей не ответил: приложив к глазам ладонь и щу­рясь, смотрел на берег. Там раздевались девушки, только что пришедшие на пляж. Слышался смех, веселый гомон. Сергей выпрямился и вниз головой спрыгнул с камня в воду. Вынырнув, блеснул на приятеля такими же свет­лыми, как речная вода, глазами и крикнул:

— Захвати часы!

Николай, зажав часы в кулаке, осторожно спустился с раскаленного валуна и, вытянув вверх левую руку, не спеша поплыл к берегу.

Наташи среди девушек не было. Помрачневший Сер­гей забрал одежду и ушел в кабину переодеваться.

— Я, кажется, знаю, кого ты ищешь, — сказал Нико­лай, прыгая на одной ноге: ему в ухо вода попала. — Так ее нет в городе...

— Наташки? — живо обернулся к нему Сергей.

— Ее звать Наташа? — улыбнулся Николай. — Высо­кая, стройная...

— Ты ее видел?

— На вокзале, — ответил Николай. — Мы вернулись с гастролей, а она куда-то с этим поездом уезжала.

— Куда? — Сергей в волнении никак не мог застег­нуть ремешок часов, которые ему отдал приятель.

— Надо было у нее билет проверить, — усмехнулся тот.

— Поехали! — решительно сказал Сергей.

— В погоню? — сказал Николай. — Так это было дав­но. .. Теперь и на реактивном не догонишь.

— Я сойду с ума, если ее не найду, — сказал Сергей.

Николай покосился на него и только присвистнул.

Октябрьская улица была перекрыта. Из-за длинной колонны машин не видно, что там впереди произошло. Не иначе как авария. Шоферы вылезали из кабин и враз­валку направлялись вперед. Сергей хотел было подать «Москвич» назад и проехать другим путем, но было уже поздно: вплотную к нему пристроился большой синий са­мосвал, а за ним затормозил автобус...

Делать было нечего, Сергей и Николай тоже вылезли из «Москвича» и пошли туда, куда спешили другие води­тели. От скопившихся машин пахло горячим металлом и бензином. Кое-кто из шоферов не выключил мотор, и тя­желые грузовики, пофыркивая и выплевывая пахучую гарь, мелко-мелко дрожали. Впереди уже виднелись жел­тые милицейские «Волги», «скорая помощь». Поперек улицы лежал большой синий автобус. На его боку огром­ная рваная вмятина. На тротуаре стоял груженый само­свал с расплющенным носом. Это он с ходу ударил и опрокинул автобус. Кругом разбрызганы стекла. Из по­верженного автобуса два санитара вытаскивали человека. Брезентовые носилки стояли на тротуаре. Густая толпа облепила место происшествия. Люди вытягивали головы, приподнимались на цыпочки, стараясь все получше рас­смотреть. В сумраке широко распахнутых дверей «ско­рой помощи» суетились еще двое в белых халатах.