Успех и счастье. Чему учить ребенка, чтобы он достиг всего, чего хочет

Иными словами, можно разработать некие универсальные процессы, подходящие большинству людей, невзирая на их пол, возраст, национальность и вероисповедание. Что в этом наблюдении удивительного? А то, что в повседневной жизни мы не очень-то ищем эффективные процессы, в том числе и касающиеся воспитания. Все складывается как-то само собой, без особого внимания с нашей стороны.

Между тем «процесс воспитания» состоит из тысяч постоянно изменяющихся процессов: дети взрослеют, вы тоже, меняются условия жизни и т. д. Для каждой из этих новых комбинаций вы должны разработать какой-то новый образ действий, т. е. новый процесс. За примерами далеко ходить не надо. Допустим, вы купили новые качели, и вам сразу же нужно понять, когда именно вы дадите ребенку на них покачаться, как будете контролировать его движения и т. д. Казалось бы, простая игрушка, но вы должны вписать ее в свою жизнь, т. е. разработать порядок операций во время ее использования, систему взаимодействия этой игрушки с другими и т. д.

Вы, наверное, читали специализированную литературу по психологии детей. В этих книгах месяцы и годы детства разделяются на разные периоды. Оказывается, в каждый из них все дети ведут себя почти одинаково. Но, согласившись с авторами этих книг, вы тем самым признаете, что, даже если ничего не изменилось в окружающей среде, нужно менять процессы, так как ребенок растет и переходит из одной стадии своего развития в другую. Если же не думать о том, чтобы правильно выстроить процессы, оптимизировать их и уйти от очевидных неудобств, то и складываться они будут случайным образом.

Что мы знаем о «процессах»

Мы не будем заставлять читателя зевать. Научные определения, классификации и т. д. останутся за кадром. Задача автора – просто направить взгляд читателя в нужном направлении и дать некий толчок для размышлений на тему воспитания.

Тем, кому слово «процесс» теперь кажется не второстепенной частью словосочетания «процесс воспитания», а чем-то более сложным, мы предлагаем использовать более обыденные словосочетания: «образ действий» или «порядок операций».

Чтобы не быть абстрактным, приведу для примера простой процесс укачивания грудничка. Когда жена в первый раз дала мне коляску с нашим вопящим младенцем, ее лицо выражало полнейшую растерянность. Ее мама сказала, что в Союзе детей успокаивали укачиванием в коляске, и мне предстояло понять, как это делать, так как коляску моя жена отнесла в разряд технологий, а за нее по дому отвечает мужик. (Хотя ей попался еще тот мужик: в комбинации молоток и гвоздь я никогда не был уверен, что чем забивают.) Дело было вечером, делать было нечего, малыш вопил, и поэтому пришлось быстро что-то изобретать.

Тут пригодился опыт укачивания младшего брата, который, как оказалось, я еще не забыл, хотя с тех пор, как я его применял, прошло почти сорок лет. Мне даже вспомнилось, как неистово я раскачивал коляску. Дурное дело – нехитрое я схватился за ручку, но у меня ничего не выходило: как бы сильно я ни давил, амплитуда качания была маленькой. «Что-то в конструкции колясок за сорок лет поменяли… изверги», – подумал я и ухватился за люльку. Как оказалось, в новой конструкции как раз она и была искомой раскачиваемой частью. Знакомый с детства процесс оказался подстроенным под сегодняшнюю технологию.

Потом я понял, что коляска хорошо крутится вокруг своей оси и можно укачивать малыша, не только качая ее, катая вперед и назад, но и резко разворачивая вокруг своей оси. Так процесс был дополнен с учетом последнего слова «колясочных» технологий. Через месяц я с интересом наблюдал, как наша прежняя няня обучала новую этим нехитрым приемам. Так процесс стал стандартным.

Что мы знаем о процессах? Первое: «чем проще, тем лучше». Мы столько говорили о всевозможных эвристиках и отклонениях, что читатель, наверное, согласится: усложнение приводит к большому количеству искажений в понимании и, как следствие, к конфликтам.

Проблема не только в том, что сложные процессы неэффективны, но и в том, что улучшить сложный процесс сложнее, чем простой. Чем меньше даешь ребенку или подчиненному сложных задач, тем проще выявить, в чем его слабость. А если дал сложную задачу, а человек провалил ее, то иногда даже непонятно, по какой причине это произошло.

Удобство первоначального процесса также играет огромную роль в превращении процессов в более эффективные. Однажды в банке установили очень простую программу, в которой неизвестно почему были очень неудобные экраны. Поля располагались без видимой логики, да и их названия не соответствовали сути. После установки любой новой программы ее функциональность проверяется пользователями, но эту они под любыми предлогами отказывались тестировать. Обещания выплатить премии, угрозы и уговоры не помогали.

Наконец один из пользователей воскликнул: «Да меня мутит от вида экранов этой программы!» Получилось, что взрослые, ответственные и высокооплачиваемые люди не могут заставить себя перешагнуть через внутреннее неудобство. А что уж говорить о детях, которым некомфортно в том или ином окружении, и потому не идет процесс учебы или не ладится что-то еще?

Комфорт часто достигается тем, что человеку дается время на акклиматизацию к новым условиям и задачам. Помните, в начале книги мы говорили о том, что полезно приступать к работе на новом месте в пятницу, чтобы за выходные немного к ней привыкнуть. Когда сын не хочет садиться в свой стульчик, я его не заставляю, но через несколько минут повторяю попытку. На этот раз он уже не возражает. Этих мгновений ему, как правило, хватает, чтобы привыкнуть к мысли о том, что нужно сесть на стул.

Комфорт достигается и тогда, когда находишь «ключик». Например, если сын не хочет ложиться на ковер, я ставлю его на ножки и кладу перед ним игрушку. А когда он начинает к ней нагибаться, укладываю его. Все обходится без слез.

Для достижения комфорта не обязательно вводить какие-то дополнительные процедуры. Иногда помогают совсем уж поверхностные методы. Я начал работать в США во французском банке. Отчет о прибылях и убытках показывался во франках. В то время за один доллар давали пять франков. Почему-то так сложилось, что все инвесторы говорили об убытках в долларах, а о прибылях – во франках. Психологический комфорт от маленьких абсолютных значений убытков и больших – прибылей был простым объяснением этой бессмысленной со всех точек зрения маскировки. Но возвращаясь к образу «палитры», описанному в начале книги, можно сказать: от того, как вы подадите процесс, будет во многом зависеть его успешность!

К теме комфорта относится и задача не бояться трансформировать под себя идеи и законы. Главное – не их буква, а чтобы вам было удобно. Иначе говоря, без удобства – никуда. Поэтому большое значение имеет принцип: «неважно, кто изобрел, важно, как ты это использовал».

Американцы вложили огромные средства в фундаментальные исследования, а японцы нашли способ, как их применить в наиболее простой для потребителей форме. Они вытеснили американцев с многих рынков, и никто не вспоминает, что в основе значительного числа сегодняшних японских электронных продуктов лежат американские изобретения.

С людьми гораздо сложнее. Все подсознательно настаивают на своем, касается ли это образа мыслей или способа действий. Советы других всегда воспринимаются болезненно. Признать, что кто-то делает что-то лучше, вам тяжело. Да еще те, кто учит, имеют особенность напоминать о своих заслугах. Вот и получается, что слишком часто и люди, и организации предпочитают все делать самостоятельно, идти своим путем, набивать себе шишки и т. д. Чтобы превозмочь эту черту и кого-то научить, нужно тоже использовать образ «палитры»: найти слова, которые позволят человеку у вас чему-то научиться или согласиться с тем, что нужно что-то менять.