Успеть, чтобы выжить

— Может, Гритько просто ошибся?

— Или Крымов потребовал предоплату, потому что заранее знает, что сам груз могут накрыть… — Это все предположения, — отрицательно покачал головой Пастух. — И предположения, должен вам сказать, исключительно глупые.

— Ну тогда ты нам скажи, разумный наш!

— А я пока не знаю, а гадать не хочу.

— Ну а вторая причина?

— Вторую вы и так знаете. Даже сейчас, когда у нас есть дополнительная информация, я все равно не хочу рисковать жизнями девчонок.

Артист развел руками.

— Ну почему обязательно рисковать! Ты скажи, как Крымов доберется до них, если мы его сдадим?..

— Все. Тема закрыта, — рубанул Пастух. В машине повисла какая-то неловкая пауза. И вдруг у Пастуха возникло ощущение, что все это зря, бессмысленно. Это бесконечное кружение по Москве, эта игра в прятки, это выяснение огромного количества мелких, незначительных подробностей, которые совершенно не приближают ни к какому-то результату, а только отнимают время. Впрочем, не совсем бессмысленно. Просто эта их бесконечная суета среди московских улиц, залитых ярким светом летнего солнца, катастрофически отбирала силы. Вокруг спешили по своим делам люди, по-летнему легко и раскованно одетые, вокруг гудели автомобили, вокруг текла обычная жизнь, может быть, скучная, но спокойная, А они, угрюмые и усталые, не доверяющие никому, не жили, а считали часы. И только то, что они были вместе, заставляло еще надеяться… Невеселые были думы.

Пастух молча смотрел на солнечные блики, отражающиеся в окнах домов.

— Эх, — вздохнул неожиданно Муха, — надоела эта беготня! Я уже три дня на колесах. Туда, сюда… Хорошо у тебя, Док. Отоспаться бы там как следует, отдохнуть.

— Успеешь еще, — усмехнулся Док. — Закончится все, так сразу ко мне и махнем.

На этих словах запиликал пейджер Пастуха.

— Не, не закончится, — проворчал Муха. Пастух просмотрел сообщение.

— Разворачивай оглобли, — сказал он Доку. — Через двадцать минут нам надо быть на Кузнецком мосту.

— Голубков?

— Точно. Будем надеяться, что ему удалось узнать что-нибудь об этом контейнере. Это сейчас решающий вопрос. Тогда, может быть, и пригодится наша информация.

— А может, Голубкову и сдать весь этот крымовский пасьянс с наркотой? — предложил Муха.

— Посмотрим… Он будет ждать нас в кафе… — В каком?

— В одноименном. Так и называется — «Кузнецкий мост». Док, знаешь?

— Знаю.

— Успеем?

— Чуть пораньше полковника? Попробуем… если он уже не там… Опередить Голубкова им не удалось. Когда через восемнадцать минут они добрались к месту встречи, Голубков был уже там.

Кафе оказалось как кафе. С большими витринными окнами, чистое, с барной стойкой, официантами в белых сорочках и тихой музыкой. Посетителей в «Кузнецком мосту» было не так много, чтобы они мешали, но и не так мало, чтобы выделяться одиноко за столиком. Пастух и Муха прошли пешком от соседней улицы, вошли в кафе, огляделись рассеянно, словно выбирая подходящее место, а потом направились к столику, за которым сидел с большим бокалом пива полковник. Док с Артистом следили за передвижением друзей, а лотом и за улицей из машины. И лишь какое-то время спустя они тоже вошли в кафе, заняли столик у входа.

Полковник Голубков выглядел тускло. Хмурое лицо, мешки под глазами — сказывались бессонные ночи и тяжелые раздумья.

— Плохо выглядите, Константин Дмитрич, — усмехнулся Пастух. — У вас тоже возникли проблемы?

— У меня их больше, чем ты думаешь, Сережа, — без тени улыбки ответил Голубков.

— Узнали что-нибудь?

Голубков не торопясь вытянул сигарету из пачки «Мальборо», лежащей на столе, пододвинул к себе пепельницу и закурил.

— Кое-что узнал, — сказал он, выдувая дым. — Насколько я понимаю, ты хочешь попытаться вернуть свою семью сам?

— Да. Если это будет в моих силах. Голубков с сомнением повел головой.

— Это глупо, Сережа… — Я не собираюсь перед вами отчитываться, Константин Дмитрич, — перебил его Пастух. — Я теперь выполняю свою собственную задачу, и она мне кажется поважнее ваших, государственных. Поэтому я буду поступать так, как считаю нужным.

— Разве я требовал от тебя отчет? Просто мне представляется, что мое мнение не будет лишним.

— Пока я в этом не уверен.

— Почему? — Голубков пристально посмотрел на Пастуха.

— Потому что знаю больше, чем вы, — чуть улыбнувшись, ответил Пастух.

— Да? Может быть, поделишься?

— Может быть. Но сначала мне хотелось бы все-таки услышать, что вы узнали.

Голубков отпил глоток пива и посмотрел в сторону. К ним приближался официант.

— Закажите себе что-нибудь, — напомнил он ребятам.

Муха оглянулся на как раз подошедшего к ним парня и попросил принести еще пива.

— Чтоб легче соображать было, — добавил он. — На троих.

— Плохо дело, Сережа, — сказал Голубков, когда официант ушел. — У меня есть все основания предполагать, что жена твоя и дочь сейчас находятся на корабле, который принадлежит военно-морским силам НАТО.

— Это точно? Голубков развел руками.

— Несложно было узнать, что в таллинском порту несколько дней стояло на якоре научно-исследовательское судно «Марианна». Разведка помогла. Мы знаем, что «Марианна» используется Объединенным военным командованием НАТО как разведывательное судно. Ну так вот, позавчера, семнадцатого, поздно вечером, спустя два часа после того, как твоих перевезли через российско-эстонскую границу, «Марианна» ушла из таллинского порта.

— Но это может быть просто совпадением, — возразил Муха. — Мало ли что… А девчонок Крымов вполне мог укатить куда-нибудь в Голландию, ведь эта дорожка ему хорошо знакома… — Я тоже так подумал.

— Значит, вы только предполагаете? — напряженно спросил Пастух.

— Увы. Ты же продиктовал мне номер трейлера. Я попросил проверить. Так вот, машину с таким номером действительно разгрузили в порту. Говорят, какое-то научное оборудование… — Ошибки быть не может?

— Не может. Теперь понимаешь, почему я сразу тебе сказал, что пытаться действовать самому глупо? Я надеюсь, что ты не собираешься начинать войну против НАТО и брать на абордаж посреди моря военный корабль другого государства с боевой, хорошо подготовленной командой?

Пастух опустил голову, потом поднял ее и переглянулся с Мухой. Может быть, он искал поддержки у верного друга, может быть, просто некуда было девать глаза, но, когда Сергей снова взглянул на полковника Голубкова, в его зрачках сверкнула жесткость и решительность.

— Если у меня не будет другого выхода, я начну войну против НАТО, — четко сказал он.

— А что, — поддакнул Муха, — у нас Боцман есть. И тельняшки.

Голубков ткнул сигарету в пепельницу.

— Да вы что, с ума сошли?! Есть же нормальные пути. Дипломатические… Сережа, послушай, Крымов и так обречен. А скандал с Китаем — ну что ж… скандал с Китаем даже в самом худшем случае утрясется, и они так же тихо вернут твою семью обратно. Пойми, ведь твоя семья не в подвале у мафии… По крайней мере их жизни ничего не угрожает… — Во Флоренции они на моих глазах запросто пристрелили нашего, Константин Дмитрич, информатора. Припоминаете? Не хочется думать, что у них и на женщину поднимется рука, ну, да уж ворота тюрьмы они откроют запросто. И потом… — Что «потом»?