Успеть до радуги

Я быстро шел по дремучему лесу, похожему на тайгу, в тщетной попытке догнать уходящее солнце. Забравшись на очередной холм, я расстелил карту для сверки маршрута. Ориентиры – высокая пальцеобразная гора и шпили арлинговской столицы Дайвира – были там, где им и полагалось быть.

Я перевел бинокль на восток и увидел рой летательных аппаратов, прочесывающих местность вокруг места катастрофы концентрически расходящимися кругами. Интересно, кого они ищут? Все, посидели, и хватит.

К закату я добрался до места, которое сам для себя обозначил, как «точка-ноль». Отсюда, с подножья склона, начиналась самая неприятная часть дороги. Так необходимая мне база стояла на отвесном обрыве плоскогорья. Обходы были еще хуже, ибо склоны были еще круче или более осыпные. Поэтому мне оставалась единственная дорога. В этом месте весенняя река прорезала узкую щель в скале, с которой водопадом лилась в долину, тем самым сильно уменьшая высоту, на которую мне нужно было забраться, и при этом отполировав мою будущую дорогу почти до гладкого состояния. В общем, выбор: или двести метров по нормально-шершавой стене, или тридцать по гладкой.

Поднявшись по короткому участку старого русла, я вплотную подобрался к стене. Нормальная стена, отполированная почти до блеска сезонным водопадом.

Быстрый альпинист – мертвый альпинист. Медленный – тот, кто сидит дома.

Я разделся до трусов, благо было совсем тепло, и покидал барахло в раздувшийся рюкзак. Потом попытался приладить его поудобнее и так, и сяк, но ничего не выходило. Вздохнув, я его снял, вытряхнул на камни содержимое и полностью перепаковал..

Опять надел. Уже лучше, хотя все равно плохо. «Ах, была бы веревочка», – подумал я ожесточенно. Но нет веревки. А раз нет, то и жалеть, стало быть, не о чем.

Я посмотрел еще раз на гору слева (черт, метров сто пятьдесят-двести) и прямо у подножья сел в «лотос».

Сначала тонкой иглой, а затем все более расширяющимся конусом снизу в меня входил синий искристый водоворот и, сливаясь с огненным столбом неба в дан-тянь, растекался по жилам сначала тонкими струйками, а потом все более и более сильными потоками энергии, пока во всем теле не запульсировал мощный шар света.

Потом я начал скручивать свет, тонкой спиралью выталкивая его наружу, туда, к стене. Сразу появилось ощущение предательского холодка, заструившегося по коже. Тело, как могло, протестовало против такого расхода жизненной силы. Подавив или отключив все, что мне мешало, я продолжил. Скользя по граниту тонким светящимся жгутом, свет, как живой, взбирался все выше и выше, пока не скрылся за изломом стены.

Старый трюк, известный мне с давних времен и позволявший делать материал чуть шероховатее, был сильно модифицирован мною. Правда, еще не опробован.

Вот и веревочка готова. «Ну, что? Поехали?»

Цепляясь за несуществующую веревку, я как мог быстро полез вверх, ибо она, в отличие от настоящей, достаточно скоро исчезнет.

Я почти успел. До среза стены оставалось всего метров десять, когда жгут завибрировал и «потек». Я едва успел найти какую-то щель и вцепиться в нее мертвой хваткой, как жгут с тихим шелестом истаял в вечернем воздухе.

Теперь на руке был вес не только моего тела, но и рюкзака. И было бы полбеды, если б я видел хоть какую-нибудь опору. Но ее-то как раз не было. Поэтому я изогнулся, положил левую руку поверх правой и подтянулся как можно выше. Абсолютно гладких стен не бывает, как говорил мой Учитель. Я провел ладонью по стене и остановил ее там, где камень мне показался… ну, мягким что ли. Вряд ли я смогу словами описать, какого рода ощущение дает камень, готовый принять вашу энергию.

Найдя как раз такое место, я плотно прижал ладонь к поверхности и начал понемногу погружать руку в камень. Ладонь ушла неглубоко. А мне, кстати, глубоко и не надо было. Рука, намертво приросшая к граниту, была надежной опорой, на которую я перенес вес тела. Так и пошел дальше, отвоевывая у скалы сантиметр за сантиметром. Но скоро и эта лафа кончилась. Я выдохся окончательно и бесповоротно. Установившийся энергобаланс позволял мне надежно держаться на скале неограниченно долго. И только. На собственно подъем сил уже не было. Вспомнилось неожиданно, как Учитель говорил в ответ на бесконечные «как» и «почему»: «Не можешь изогнуться сам, изогни мир вокруг себя». Выхода не было. Я пару раз коротко вздохнул и начал погружаться в транс.

Мелькнули какие-то невнятные картинки, но подходящей не было.

И тут же я вспомнил, как в одном из моих любимых фильмов каскадер лезет по вертикальной стене здания, оказывающейся в итоге едва отклоненным от горизонтали макетом.

Внезапно я рассмеялся, представив, как некая камера сейчас отъезжает назад, и оказывается, что это вовсе не скала, а конструкция из тряпок и досок, лежащая на земле. Потом я встаю и иду по этой конструкции вперед, пока не спотыкаюсь об ее край…

Удар был страшен.

Я очнулся, когда было уже совсем темно. Приподняв голову, посмотрел назад. Выходило, что, пролетев над срезом скалы шесть метров по горизонтали, я головой врезался в камень на самой вершине.

Уж изогнул так изогнул… Вообще-то, строго говоря, это все номера на грани фола. Единственная мысль, да что мысль, даже тень мысли сомнения – и все, не отскребут.

Рюкзак лежал рядом, подняв порванные лямки вверх, как сдохший пес. Оставалось немного. Еще два часа пути, и из последних сил я вполз на одну из скал.

Первым делом я начал собирать из подручных средств антенну. Выглядела эта конструкция жутко. Больше похожая на горячечный бред абстракциониста, чем на нечто, имеющее отношение к связи, она тем не менее должна была дать мне возможность отправить такое нужное сообщение.

Настроив радио на волну фронтового разведцентра, я медленно и внятно проговорил сообщение в микрофон, а затем нажал клавишу передачи. Сжатое и закодированное, в доли секунды оно ушло в эфир. Потом для гарантии я повторил его и стал ждать. Собственно, ради этого я и полез на такую неудобную гору. У меня был весьма маломощный передатчик, а ближайшая точка, способная принять и расшифровать мое сообщение, была почти в восьмистах километрах.

Через несколько минут я услышал едва слышный шелест. Нажав клавишу дешифровки, через полминуты я получил подтверждение в получении сообщения и стандартное пожелание удачи в долгой дороге домой. Да, моя дорога и впрямь ожидает быть долгой.

Сообщение было получено адресатом, но еще не расшифровано. Мой код был принципиально сложнее и требовал участия в дешифровке личного ключа начальника разведки фронта.

Представив, какая беготня начнется, когда они поймут, от кого пришло сообщение, и какая хрень над ними нависла, я улыбнулся. Улыбнулся, несмотря на то, что впереди меня ждали совсем не розы.

Самая гнусная часть пути была пройдена. Оставалась самая сложная и самая смертельная. «Сущее ничего», как сказал бы один мой старинный друг по Команде.

Около пяти часов утра я уже сидел среди корней огромного куста ригахи и в бинокль рассматривал крепость, которую собирался не менее чем через два часа начать штурмовать. Это и была «точка один». Отсюда уже не было никакого возврата. Впрочем, для меня возврата не было и раньше.

Несмотря на то что солнце давно уже скрылось за горизонт, мне не требовалось переключать свою оптику в ночной режим. Виной тому было бессчетное количество прожекторов, успешно превращавших ночь в день. В их резком бело-голубом свете видны были и военный городок, и окружавший его ров, как флажками отмеченный сторожевыми вышками. Сам городок был разделен на сектора безопасности радиальными и концентрическими заборами, шедшими прямо от центра, в котором стоял большой купол. Этот колпак и был целью моего визита. Вернее, не сам купол, а то, что находилось глубоко под ним. Вырезанная в толще скальных пород полость, где находился портал, соединенный с поверхностью мощным грузовым подъемником.

Был, конечно, вариант: уничтожить сам подъемник, но это никак не решение вопроса. Это только отсрочка того Апокалипсиса, который здесь начнется, выпорхни гатрийские «Черные Посланники» на свободу. А мне нужно было именно кардинальное решение проблемы. Даже если мне предстоит сдохнуть, я хотел точно знать, что с моими девочками и друзьями ничего не случится. Мне было, что защищать на этой планете.

Во всем обозримом пространстве лагеря шла обычная армейская суета. Деловито сновала солдатня, вальяжно прогуливались офицеры, то и дело взревывала какая-то техника в обширных ангарах, прилетали и улетали вертолетоподобные агрегаты и антиграв-глайдеры.