Успеть. Поэма о живых душах

Галатин не мог понять, с чего Виталий так взъелся, так озлился на него. Никакого повода он ему не давал. Может, и не нужен Виталию повод, просто есть возможность отыграться за какие-то свои обиды. Может, он тоже хотел когда-то получить высшее образование, стать инженером или еще кем-то, не получилось, вот и осталась досада на всю жизнь. Надо бы отнестись к этому с терпеливым пониманием, дать ему выговориться, но Галатина всерьез задела уверенность Виталия, считающего, что он в его власти, что никуда не денется. А вот возьмет и денется. Нет, правда, возьмет и выйдет прямо сейчас. И это будет Виталию уроком. Конечно, очень неудобно и неприятно остаться на дороге с гитарой и чемоданом, но дорога не без добрых людей, кто-нибудь подвезет до ближайшего населенного пункта, туда, где есть железнодорожная или автобусная станция. Все решаемо, мы просто привыкли к комфорту, к покою, и ради их сохранения идем на сделки со своей совестью. Примерно так думал Галатин, точно сказать нельзя, слишком быстро в нем совершился мыслительный процесс, результатом которого стали его слова, вернее, одно слово:

— Останови.

— Чего?

Виталий с усмешкой посмотрел на Галатина в зеркало. Не поверил.

— Останови, — твердо сказал Галатин.

— Да ладно, Русланыч, пошутить нельзя?

— Я не намерен терпеть ваши шутки, Виталий. И я вам не Русланыч, а Василий Русланович.

— Как тебя вставило, — с удивленным уважением сказал Виталий. — Ладно, извини. Извините. Больше шутить не буду.

— Это уже не играет роли. Вы правы, мне противно с вами ехать, вы меня достали своим самодовольством, своим хамством и… Короче, остановите машину!

— Да пожалуйста! Думаешь, буду уговаривать?

Виталий затормозил так резко, что Галатин чуть не слетел с лежанки. Оделся, взял гитару, спустился вниз, там обулся.

— Чемодан дай.

— Сам возьмешь, кузов без замка, на штыре.

— Счастливого пути.

Галатин открыл дверцу и вылез из машины.

— Ты чего, прямо всерьез, что ли? — спросил Виталий.

— А ты думал?

— Ну-ну. Герой.

Галатин забрал из кузова чемодан, закрыл кузов. Виталий, не доверяя ему, вышел посмотреть, убедился, что все сделано правильно, пошел обратно. Хлопнула дверца.

— Не передумал? — прокричал Виталий.

Галатин не ответил.

— Ну и хрен с тобой!

Грузовик сердито рыкнул, будто тоже был недоволен поведением строптивого пассажира, и отъехал, хрустя гравием обочины, тут же вывернул на асфальт и покатил вдаль, уменьшаясь и вскоре скрывшись в рощице, а потом опять показался — дальше был длинный пологий подъем. Грузовик въехал на линию горизонта и пропал.

Галатин стоял один на обочине под серым облачным небом, откуда немедленно заморосило мелкой сухой снежной сыпью. Будто небу скучно было тратить снег на безлюдное пространство, а появился человек, оно и радо стараться, показать себя. Вокруг было белое голое поле с редкими кустиками. Машин не видно ни с той, ни с другой стороны. Наконец показалось что-то на пригорке, за которым скрылся грузовик Виталия. Съехало вниз, в рощицу, выехало из нее и оказалось черным джипом. В нем были мужчина и женщина средних лет. Джип, не сбавляя скорости, проехал мимо, мужчина и женщина смотрели на Галатина, о чем-то говоря. Он словно услышал их разговор. Чудак какой-то, сказала, наверное, женщина. Что он тут делает? С гитарой, надо же. Наверно, в гостях у кого-то был, ответил мужчина. Напились все, вот и некому довезти. Не позавидуешь, сказала женщина. Сколько там градусов? Мужчина посмотрел в телефон и сказал: десять. Сказал с удовлетворением: да, там морозно, зато у нас тепло. И тут же, слегка устыдившись своего довольства, добавил: ничего, кто-нибудь подберет.

Не прошло и пяти минут — показалась дальнобойная фура. Подъезжая, начала притормаживать. Остановилась. Опустилось стекло со стороны Галатина, водитель, мужчина примерно возраста Виталия, очень веселый, дотянулся телом от руля к правой дверце, крикнул:

— Это ты псих с гитарой?

Галатин от растерянности не нашел ответа.

— Давай, сыграй че-нить! Сыграешь — подвезу! — предложил водитель.

Галатин отвернулся. Хватит с него диалогов.

— Ну, как знаешь!

Фура отъехала.

После нее, как на подбор, проехали еще три дальнобойных грузовика, каждый сигналил Галатину, а водители что-то ему кричали.

Ясно. Виталий, воспользовавшись рацией, устроил этот, современным языком говоря, флешмоб. Мелкая месть.

А вот машина обычная, легковая, отечественная и старая, угадывалось, что на ней едет кто-то из местных жителей. Галатин поднял руку, машина остановилась, выглянул старик в больших очках и лыжной черной шапочке, на щеках и подбородке жесткая седая щетина.

— Не подвезете? — спросил Галатин. — Я заплачу.

— А вы как тут оказались?

— Ехал на попутной, она в другую сторону свернула, а я вот…

— Куда едете-то?

— В принципе в Москву, но хотя бы куда-то, где можно на автобус сесть. Или на поезд.

— А чего сразу на поезде не поехали? — продолжал допытываться осторожный старик.

— Да как-то… Та машина в Москву ехала, но у него планы поменялись.

— А это гитара у вас?

— Ну да.

— Посмотреть можно?

— Думаете, у меня там автомат?

— Ничего я не думаю. Не хотите, не показывайте, я поехал.

— Да пожалуйста! — Галатин приподнял кофр и, поддерживая его коленом, отщелкнул замки, показал гитару.

— До города подброшу, — сказал старик. — Пятихатку будет стоить.

— Спасибо!

— И маску наденьте, есть маска?

— Конечно!

Старик, к счастью, оказался неразговорчивым. В машине у него было довольно прохладно, он хозяйственно экономил энергию, согреваясь одеждой — кроме шапочки, на нем была объемистая, наверняка на толстой подкладке, синтетическая куртка, шуршащая при каждом движении, шерстяные перчатки, а на ногах валенки с галошами. Резко и неприятно, как всегда бывает на холоде, пахло бензином, машинным маслом, металлом, резиной, пластиком, никотином, а еще почему-то мочой.

Галатин сидел на заднем сиденье и занят был делом: додумался наконец посмотреть, где он находится и как можно отсюда добраться до Москвы. Но сигнал сети, и без того слабый, совсем пропал, когда они спустились в низину, к роще. Надо подождать, когда выедут на холм.

А там, за холмом, их поджидала машина Виталия. Виталий стоял рядом и вглядывался в подъезжающего стариковского динозавра. Углядел Галатина, взмахнул рукой, крикнул:

— Тормози!

Старик остановился, Виталий подошел и сказал упрямым голосом:

— Уговаривать не собираюсь, захочешь дальше со мной ехать — поехали, нет — нет. Ты мне по фиг, но я Ивану обещал.

Галатин догадался, что за этим неприветливым приглашением непростая работа души и характера, и решил не вредничать, пойти навстречу.

— В самом деле, из-за пустяка… — пробормотал он.

Перенес чемодан в кузов, а гитару в кабину, вернулся к старику, достал бумажник, нацелился туда пальцами, вопросительно глядя на старика.

— Ну, сотенку хотя бы, — ответил его взгляду старик.

А ведь мог бы потребовать и полную пятихатку, исходя из российского обыкновения считать работу сделанной, даже если она не выполнена, но не выполнена по вине заказчика. Галатин оценил его справедливость и дал не сотенку, а две. Старик с достоинством поблагодарил и уехал.

Галатин залез на лежанку с таким чувством, будто вернулся домой. В тепле его тут же разморило, он задремал. Очнулся от голоса Виталия.

— Слышишь, что говорю? — спрашивал Виталий.

— Извини…

— Чего-то нехорошо мне. Давление, наверно, упало. Я гипотоник махровый.