Уст твоих бурный ветер

– Все завтра, - улыбнулась ей Мира.
– А теперь спи, утенок.

Она вышла за дверь. Элиза попыталась еще о чем-то подумать, но провалилась в сон без сновидений.

На следующее утро ее разбудило осторожное прикосновение к руке.

– Просыпайся, малышка, - ласково сказал голос.

– Да, мама… - сонно ответила Элиза.
– Еще чуть-чуть… - И тут же словно вынырнула из омута на поверхность. Она резко села - тело снова слушалось ее.

– Лежи, - Мира осторожно опрокинула ее обратно на простыни.
– Как чувствуешь себя?

– Ничего, - буркнула Элиза.
– Можно встать?

– Не стоит, - задумчиво проговорила Мира.
– Как врач говорю - до завтра лучше бы полежать. Но тебя ведь в койке не удержишь, так? Хоть подумай сама - когда еще доведется на чистых простынях понежиться? Тюфяк хоть и соломенный, да все лучше голой земли.

– Обойдусь, - Элиза презрительно мотнула головой.
– Жрать хочу.

– Сейчас принесу, - кивнула Мира.

Из еды дали какую-то непонятную сладкую кашу и опять бульон. Вскоре Элиза почувствовала, что неплохо бы и до ветру сходить. Она решительно села на кровати, преодолев легкое головокружение, и стала озираться по сторонам.

– Что потеряла?
– осведомилась Мира, собирая посуду на поднос.

– Одежду! Или мне голой ходить?
– огрызнулась Элиза.

– В шкафу!
– сообщила Мира, выходя из комнаты.
– Горшок под кроватью, - добавила она уже из другой комнаты.

Одевшись - штаны и рубаха оказались выстираны и заштопаны - и причесав волосы пятерней, Элиза подошла к двери и осторожно выглянула. Мира стояла у таза и задумчиво протирала тарелку.

– Встала, - констатировала она.
– Ай, маладца. Далеко пойдешь, если на ровном месте не запнешься.

– Слушай, г… госпожа… - слегка запнулась девушка. Она не имела ни малейшего понятия, что это за тетка и как с ней себя вести. По виду вроде не из благородных, но заколка, но манера держаться, но явно не голодное лицо… В Граше существовало лишь два сорта людей: те, что обжираются, и те, кто голодают. Мира не походила ни на тех, ни на других. Чужеземка? Говорят, тарсачки своих мужиков в горсти держат, помыкают как хотят… Но на тех тарсачек, что она видела раньше, Мира походила лишь скулами и разрезом глаз.

– Госпожа, - повторила она, решив на всякий случай быть вежливой, - я не понимаю, что тебе от меня надо. Я всего лишь помогала донести кувшин рабу вчера… - она опять запнулась, - позавчера вечером. Я разбила кувшин, я виновата, да, но мне нечем заплатить…

– Забудь про кувшин, - Мира осторожно поставила тарелку на стол.
– У Тилоса вечно какие-то внезапные идеи. На мой взгляд, нужно работать куда проще. Ты, милая Наседка, сама догадываешься, что не просто так мы тебя подобрали и выхаживали…

– И для чего?
– вновь ощетинилась Элиза.
– Может, скажешь наконец?

– Тилос появится - сам объяснит, - покачала Мира головой.
– Скоро уже, через полчаса, не позже. Побудь пока у себя в комнате, ладно?

Элиза пожала плечами и вернулась "к себе". Впрочем, на месте не сиделось. Спать совершенно не хотелось, а сидеть без дела оказалось решительно скучно. Она прошлась по комнатушке, выглянула в окно - все те же опостылевшие глинобитные стены - и села на кровать. Спустя какое-то время, чуть ли ни целую вечность, она снова встала и начала мерить комнату шагами.

– Скучаешь?
– спросила Мира, входя в комнату.
– Хочешь голову занять?

– Чего?
– удивилась Элиза.
– Это как?

– Смотри, - Мира положила на стол пергамент с рисунками.
– Видишь - вот треугольник, вот квадрат, а вот - круг.

– Знаю, не маленькая, - фыркнула девушка.

– Хорошо, - не меняя тона, продолжила Мира.
– Теперь смотри: если мы расположим фигурки так, так и так, то что надо нарисовать здесь? Ну?

Элиза недоверчиво уставилась на рисунки. Круг, квадрат, крест… Круг, крест, квадрат… Квадрат, крест…

– Круг?
– неуверенно спросила она.

– Ага!
– обрадовалась неизвестно чему Мира.
– Продолжай в том же духе. Ты посиди, почеркайся, а мне недосуг…

Она оставила на столе деревянную палочку, которой чертила знаки, и вышла. Элиза бросила ей вслед озадаченный взгляд и присела на табурет, в замешательстве рассматривая картинки. Ну, здесь понятно… Здесь тоже… а тут?

Она так углубилась в загадки, что не расслышала легкий стук в наружную дверь. Тилос проскользнул мимо чуть приоткрывшейся створки, запер ее изнутри и едва слышно выдохнул.

– Еле оторвался, - пояснил он в ответ на вопросительный взгляд Миры.
– С каждым разом местная охранка действует все более профессионально. Сукин сын Суддар учится прямо на глазах. Скоро днем на улицу выходить опасно станет. Как она?

– Нормально… насколько возможно, - пожала плечами женщина.
– Ей лет четырнадцать-пятнадцать, но на вид больше одиннадцати не дашь. Худющая - ребра наружу, почти не развита, взгляд голодный… Уличный звереныш. Пальцы вот чудом не размозжены, словно дубиной или чем еще. Думаешь, подойдет?

– Не знаю, - Тилос скользнул к дверному проему и осторожно заглянул в него.
– Ты что, ей тесты дала?

– Да, стандартный набор.

– И как?

– Еще не проверяла.

– Ладно, я сам.

Тилос сделал шаг вперед и кашлянул. Элиза, словно ужаленная, подскочила на месте. В дверном проеме стоял, внимательно изучая ее, давешний раб. Длинные спутанные седые волосы, клочковатая бороденка, тавро на щеке - теперь она ясно разбирала, что господина Куранги, расползающийся в клочья халтон… Но взгляд - уже не тот заискивающе-трусливый, и повадки - какие-то вкрадчивые, как у вора.

– Оклемалась?
– дружелюбно сказал раб.
– Давеча я уж думал, что помрешь по дороге. Давай знакомиться, что ли. Я Тилос.

Он неслышно подошел к столу - Элиза обратила внимание на его по-кошачьи мягкую походку - взял со стола пергамент и пробежал его взглядом. Одна его бровь удивленно поползла вверх. Он обернулся к вошедшей Мире и передал пергамент ей.

– Время?
– спросил он.

– Полчаса или около того, - ответила та.
– Я даже двух страниц не написала. А что?

– Сорок два балла, - тихо сказал Тилос.
– Слушай, Наседка, - повернулся он к Элизе, - ты точно раньше в эти картинки не играла?