Установление и Империя

Дорогая, ты следишь за мной?..

— Да, доктор.

— Тогда слушай внимательно. Установление Номер Два было миром исследователей сознания, зеркальным отражением нашего мира. Не физика, а психология была там королевой, — и Мис триумфально добавил: — Понимаешь?

— Не очень.

— Но подумай, Бейта, пошевели мозгами. Хари Селдон знал, что его психоистория может предсказывать только вероятность, а не достоверность. Всегда присутствовали граничные ошибки, и с ходом времени размер этих ошибок рос в геометрической прогрессии. Естественно, что Селдон защищался от этого как мог. Наше Установление было сильно наукой. Оно могло громить армии и вооружения. Оно могло выставить силу против силы. Но на что оно было способно в случае ментальной атаки мутанта, подобного Мулу?

— Это — для психологов Второго Установления! — Бейта чувствовала, как в ней растет возбуждение.

— Да, да, да! Конечно!

— Но они пока ничего не сделали.

— А ты уверена, что они действительно ничего не сделали?

Бейта подумала, прежде чем ответить.

— Нет, не уверены. А у вас есть какие-нибудь серьезные доводы?

— Нет. Существует много факторов, о которых мне ничего не известно. Второе Установление в момент своего основания было не более зрелым, чем наше. Мы развивались медленно и набирали силу постепенно; то же должно было происходить и с ними. Одни звезды знают, на каком уровне они находятся сейчас. Достаточно ли они сильны, чтобы сразиться с Мулом? И — что особенно важно — знают ли они об опасности? Есть ли у них достойные руководители?

— Но если они следуют плану Селдона, то Мул должен быть побежден Вторым Установлением.

— Ах, — и узкое лицо Эблинга Миса задумчиво сморщилось, — ты опять за свое? Но Второе Установление было более трудной задачей, чем Первое. Его сложность неизмеримо выше; следовательно, выше и вероятность ошибки. А если Второе Установление не сможет одолеть Мула, это будет плохо — предельно плохо. Это, может быть, станет концом человеческой расы — в том виде, в каком мы ее знаем.

— Нет.

— Да. Если потомки Мула унаследуют его ментальную силу… Ты понимаешь? Homo sapiens не сможет с ними конкурировать. Появится новая доминирующая раса — новая аристократия, а Homo sapiens будет низведен до рабского труда, как низшая раса. Разве не так?

— Да, это так.

— А если даже по какой-то случайности Мулу не удастся основать династию, он все же сможет основать новую, вырожденную Империю, опирающуюся лишь на его личную мощь. С его смертью умрет и она; Галактика останется такой же, какой была до его прихода, но Установлений, вокруг которых могла бы сплотиться настоящая, здоровая Вторая Империя, больше не будет. Начнутся тысячелетия варварства, и будущее станет туманным и непредсказуемым.

— Что же мы можем сделать? Можем ли мы предупредить Второе Установление?

— Мы просто обязаны это сделать, иначе есть риск, что они останутся в неведении, а это опасность смертельная. Но предостеречь их невозможно.

— Невозможно?

— Я не знаю, где они находятся. Я знаю только, что они — «на другом конце Галактики»; можно выбирать среди миллионов планет.

— Но, Эблинг, разве здесь нет более точных сведений? — Бейта рассеянно указала на ленты, покрывавшие стол.

— Нет. Я пока ничего не нашел. Секретность должна что-то означать. Должна быть причина… — его глаза снова обрели недоумевающее выражение. — Но я хотел бы, чтобы ты ушла. Я потерял уже немало времени, а оно истекает… истекает…

Он резко отвернулся — хмурый и раздраженный.

Приблизились мягкие шаги Маньифико.

— Ваш муж уже дома, госпожа моя.

Эблинг Мис даже не поздоровался с клоуном. Он опять углубился в свой проектор.

В тот же вечер, выслушав рассказ Бейты, Торан спросил:

— Ты думаешь, он в самом деле прав, Бей? Тебе не кажется, что он не… — он не договорил.

— Он прав, Тори. Да, он болен, я знаю. Он так переменился, отощал, и то, как он разговаривает… — он болен. Но как только речь заходит о Муле, о Втором Установлении, — о том, что его по-настоящему занимает — можно заслушаться! Он становится прозрачен и ясен, как небо внешнего космоса. Он знает, о чем говорит. Я верю ему.

— Тогда есть надежда… — это прозвучало почти как вопрос.

— Я… я этого не додумала до конца. Может быть! Может быть и нет! Отныне я ношу при себе бластер, — пока Бейта говорила, в ее руке появился сверкающий ствол оружия. — Просто на всякий случай, Тори, на всякий случай.

— Что значит — на всякий случай?

Бейта нервно, почти истерично расхохоталась.

— Неважно. Может быть, я тоже слегка чокнулась — наподобие Эблинга Миса.

Эблингу Мису оставалось семь дней жизни. Семь дней пробежали один за другим в полном спокойствии.

Для Торана они несли в себе некое оцепенение. Тепло и тишина сковывали его. Жизнь в целом, казалось, утратила динамизм; все окружающее превратилось в беспредельное сонное болото.

Мис окончательно затаился и не подавал о себе вестей. Его поиски по-прежнему не давали результатов. Он забаррикадировался в подземелье. Ни Торан, ни Бейта не могли его увидеть. Только Маньифико, ходивший взад и вперед, оставался свидетелем его существования. Относя на цыпочках подносы с едой и тихо, терпеливо наблюдая в сумраке, Маньифико тоже стал молчаливым и задумчивым.

Бейта все прочнее замыкалась в себе. Ее жизнерадостность увяла, уверенность в себе пошатнулась. Она тоже стремилась лишь к полному тревог и размышлений одиночеству, и как-то Торан натолкнулся на Бейту, вертевшую в руках бластер. Она торопливо отложила оружие и принужденно улыбнулась.

— Что ты с ним делаешь, Бей?

— Держу его в руках. Это преступление?

— Ты снесешь свою глупую голову.

— Ну и пусть. Невелика потеря!

Супружеская жизнь научила Торана не вступать в спор с женщиной, когда та в плохом настроении. Он пожал плечами и оставил ее в покое.

В последний день Маньифико, задыхаясь, примчался к супругам и испуганно вцепился в них.

— Высокоученый доктор зовет вас. Ему нехорошо.

Ему действительно было нехорошо. Он лежал в постели, с неестественно расширенными, неестественно блестящими глазами. Он был грязен и неузнаваем.

— Эблинг! — вскричала Бейта.

— Дайте мне сказать, — прохрипел психолог, с усилием приподнявшись на исхудалом локте. — Дайте мне сказать. Мне конец… работу я передаю вам. Я не вел записей; черновики я уничтожил.

Больше никто не должен знать. Все должно остаться у вас в головах.

— Маньифико, — сказала Бейта с грубой прямотой. — Пойди наверх!

Клоун нехотя поднялся и шагнул назад. Его печальные глаза смотрели на Миса. Тот сделал слабый жест:

— Он не помешает; пустите его остаться. Останься, Маньифико.

Клоун быстро уселся. Бейта уперлась взглядом в пол. Она прикусила зубами нижнюю губу, сжимая их все сильнее и сильнее.

Мис сказал хриплым шепотом:

— Я убежден: Второе Установление может победить, если оно не будет преждевременно застигнуто Мулом. Оно окружило себя секретностью; секретность эта должна быть соблюдена и впредь; она необходима… Вы должны отправиться к ним; ваша информация жизненно важна… может содержать в себе все недостающее… Вы слышите меня?