Утеха падали

– Шесть дней до Рождества, – усмехнулся он, – а снега все нет. Не знаю, как вы, южане, можете к этому привыкнуть.

– Мне было семь лет, когда я впервые увидел снег, – сказал Джентри. – Уроки в школе отменили.

Снега нападало не больше двух сантиметров, но мы все побежали домой, будто наступил конец света. Я швырнул снежок – первый снежок, который я слепил в своей жизни... И разбил окно в гостиной старой миз Макгилври. Тут и вправду пришел конец света, для меня по крайней мере. Я прождал почти три часа, пока отец вернется домой, пропустил ужин и даже был рад, когда меня отлупили и все на том кончилось. – Шериф нажал кнопку, дворники метнулись раз-другой, потом со щелчком встали на место. Ветровое стекло сразу же стало покрываться свежими каплями дождя. – Да, сэр, – протянул Джентри густым, приятным басом, к которому Ласки постепенно привыкал. – Теперь, когда я вижу снег, я всегда вспоминаю, как меня лупили и как старался не расплакаться. Мне кажется, зимы становятся все холоднее и снег идет чаще.

– Не приехал еще доктор? – спросила Натали.

– Нет, – ответил Джентри. – До четырех часов почти три минуты. Кольхаун стареет, бегает не так быстро, насколько я знаю, но все еще пунктуален, как древние часы моей бабушки. Все у него по методе. Если он сказал, что будет здесь в четыре, он будет в четыре.

И словно в подтверждение его слов, длинный темный «Кадиллак», ехавший по улице, остановился, потом задом припарковался через пять машин от патрульного автомобиля Джентри.

Сол глянул в окно. Они были в нескольких милях от шикарного Старого Города; этот новый район приятным образом сочетал элегантность старины с соблазнами современных удобств. Старая консервная фабрика ныне превратилась в район коттеджей и офисов: добавили окон, построили гаражи, пескоструйкой очистили старый кирпич, подновили, покрасили либо изготовили заново деревянные части. На взгляд Сола, реставрация и перепланировка были проделаны с большой тщательностью и старанием.

– А вы уверены, что родители Алисии согласны на это? – спросил Ласки.

Джентри снял шляпу, провел платком по кожаной подкладке и кивнул.

– Очень даже согласны. Миссис Кайзер страшно переживает из-за этой девочки. Она говорит, – что Алисия не ест, вскакивает с постели с воплями, когда пытается заснуть, а очень часто просто сидит, уставившись в никуда.

– Конечно, ведь прошло всего шесть дней, как она стала свидетельницей убийства своей лучшей подружки, – вздохнула Натали. – Бедное дитя.

– И еще и дедушки подружки, – добавил Джентри. – А может, и еще кого-нибудь, – откуда мы знаем?

– Вы думаете, она была в «Мансарде» ? – спросил Сол.

– Ее никто там не помнит, – сказал шериф, – но это ничего не значит. Если люди не подготовлены специально, большинство из них вообще не замечают, что происходит вокруг. Конечно, некоторые замечают, причем все подряд. Только их почему-то никогда не бывает на месте преступления.

– Алисию нашли недалеко оттуда, ведь так? – спросил Сол.

– Как раз посередине между двумя главными местами преступления, – ответил Джентри. – Соседка увидела, что она стоит на углу улицы в каком-то полуобморочном состоянии, примерно на полпути между домом Фуллер и «Мансардой».

– Как ее рука, заживает? – поинтересовалась Натали.

Джентри обернулся и улыбнулся девушке. Его маленькие голубые глаза, казалось, светились ярче, чем слабый зимний свет снаружи автомобиля.

– Конечно, мэм. Простой перелом.

– Еще раз назовете меня «мэм», шериф, и я вам самому руку сломаю, – шутливо предупредила Натали.

– Слушаюсь, мэм, – сказал Джентри с самым простодушным видом. Он снова глянул сквозь ветровое стекло. – Это точно наш старикан доктор. Он купил сей чертов черный автобус, когда ездил в Англию, еще перед второй мировой. Читал лекции в летней школе при лондонской Городской больнице, насколько я знаю. Он являлся членом предвоенной антикризисной команды по планированию. Я помню, он говорил моему дяде Ли, давным-давно, что британские врачи были готовы справиться с количеством раненых, в сто раз большим, чем то, с чем они столкнулись, когда немцы принялись их бомбить. То есть я хочу сказать, что они ожидали в сто раз больше, – а вот к чему они были подготовлены – это другое дело.

– Ваш доктор Кольхаун, наверно, имел хорошую практику в качестве экстрасенса, – заметил Сол.

– Это уж точно, – протянул Джентри. – В тридцать девятом он консультировал британцев именно в этой области. Похоже, некоторые эксперты в Англии считали, что бомбардировки будут сильно травмировать психику и гражданские окажутся в состоянии шока. Они рассчитывали на то, что Джек поможет им с постгипнотическим внушением и прочими такими вещами. – Шериф открыл дверцу машины. – Вы идете со мной, миз Престон?

– Обязательно. – Натали выбралась под дождь. Джентри тоже вылез из машины. Дождь мягко стучал по полям его шляпы.

– А вы точно не хотите присутствовать, профессор? – спросил он у Ласки.

– Точно, – ответил Сол. – Я хочу полностью исключить возможность своего влияния. Но мне будет очень интересно узнать, что скажет девочка.

– Мне тоже, – заверил Джентри. – В любом случае я постараюсь подойти к этому без предубеждений. – Он хлопнул дверцей и побежал догонять Натали Престон. Для такого грузного мужчины бег его был почти элегантен.

«Без предубеждения», – подумал Сол. – Уверен, все так и будет. Без предубеждения".

* * *

– Я вам верю, – сказал вчера шериф Бобби Джо Джентри, когда Сол закончил свой рассказ.

Сол сократил его как только мог, сведя к сорока пяти минутам повествование, которое прежде заняло большую часть утра и предыдущей ночи. Несколько раз Натали перебивала его и просила включить эпизод, который он пропустил. Джентри задал несколько коротких вопросов. Пока Сол говорил, они пообедали. За один час рассказ был закончен, обед съеден, и шериф Джентри кивнул Солу со словами: «Я вам верю».

– Так вот запросто? – удивился Сол.

– Да. – Шериф повернулся к Натали. – А вы поверили ему, миз Престон?

Молодая негритянка не колебалась ни секунды.

– Поверила, – твердо сказала она и посмотрела на Сола. – Я все еще ему верю.

Джентри больше ничего не сказал.

Сол подергал себя за бородку, снял очки, протер их снова нацепил.

– Вы не находите мой рассказ... фантастичным?

– Это конечно, – не стал увиливать Джентри. – Но я также считаю сплошной фантастикой то, что девять человек убиты в моем родном городе и нет никакого объяснения тому, как все это было связано. – Шериф наклонился вперед. – Вы никому об этом не говорили? Я имею в виду всю эту историю.

– Я рассказал своей кузине Ребекке. Незадолго до ее смерти в шестидесятом году.

– И как она отреагировала? – спросил Джентри. Сол посмотрел прямо в глаза шерифа.

– Она меня любила. Она видела меня сразу после войны, ухаживала за мной, пока я снова не стал нормальным человеком. Во всяком случае, кузина сказала, что верит мне, а я решил верить ей. Но с какой стати вам-то верить всему этому?

Джентри откинулся назад, пока спинка стула не затрещала.

– Я скажу за себя, профессор, – проговорил он. – Должен признаться в двух слабостях. Первое: я сужу о людях по тому, что я чувствую во время разговора с ними, как их воспринимаю. Ну, взять хотя бы того парня из ФБР, что вы видели вчера у меня в кабинете. Дики Хейнс. Все, что он говорит, правильно, логично и чистосердечно. И выглядит он правильным. Черт, у него запах, и тот правильный. Но в нем есть что-то такое, из-за чего я доверяю ему примерно на столько, на сколько бы петух доверился голодной ласке. Наш дорогой мистер Хейнс не совсем весь с нами, понимаете? Ну, вроде как и фонарь над крыльцом у него горит, и все такое, но дома никого нет. Таких людей много. Когда мне попадается человек, которому я поверил, я делаю это просто, без всяких объяснений, вот и все. Из-за этого у меня масса неприятностей. А вторая моя слабость – я очень много читаю, поскольку не женат, и не имею другого хобби, кроме своей работы. Когда-то я думал, что хочу быть историком. Потом – популярным историческим писателем, вроде Каттона или Тачмана. Потом романистом... Возможно. И слишком ленив, чтобы стать первым, вторым или третьим, но я все еще читаю тонны книг. Обожаю макулатуру. Я заключил с собой пакт: на каждые три серьезные книги я позволяю себе прочитать одну какую-нибудь беллетристику. Люблю, когда она хорошо написана, хотя все равно это макулатура. Читаю детективы – Джона Макдональда, Паркера, Уэстлейка; потом триллеры – Ладлум, Тревеньян, Ле Карре, Дейтон; даже ужастнки – Стивен Кинг, Стив Разник Тем и прочее. – Он улыбнулся Солу. – Ваша история не такая уж и странная.