Утешительная партия игры в петанк
Шрифт:
А ведь через несколько часов она…
Неважно.
Шарль откинулся назад. Ну и как это все называется? — ругал он себя. Опять копаешься в прошлом, как свинья в грязи, и не хочешь знать, что творится у тебя под носом! Это сейчас все катится в тартарары. Ты вообще понимаешь, что твоя жена в объятиях другого, пока ты тут хнычешь в коротких штанишках?
Да проснись же ты, черт подери. Делай хоть что-нибудь. Вставай. Кричи. Бейся об стены. Прокляни ее. Вскрой себе вены.
Помилуйте…
Хотя бы поплачь!
Я все выплакал в самолете.
Тогда скажи, что ты несчастен!
Несчастен? —
Ты слишком много выпил, через пару часов ты это поймешь…
Нет, напротив. У меня никогда не было столь ясной головы.
Шарль…
Что еще? — спросил он раздраженно.
«Несчастный» — это антоним слова «счастливый».
Что такое «счас…»
Нет. Ничего. Закрыл глаза.
И когда он уж было собрался покончить с этим маразмом и ехать на работу, услышал, как открывается дверь.
Не замечая его, она прошла прямо в ванную.
Смыла с себя сперму другого.
Зашла в их спальню, оделась, вернулась в ванную накраситься.
Открыла дверь в кухню.
Она не выглядела смущенной, скорее раздраженной. Да, держалась она уверенно, сварила себе кофе и только потом, наконец, решила обратить на него внимание.
Какое хладнокровие, подумал Шарль, какое, черт подери, хладнокровие…
Подошла, дуя на кофе, села в кресло напротив него и в полутьме спокойно выдержала его взгляд.
— Что ты хочешь от меня услышать? — спросила она, поджав под себя ноги.
— Ничего.
— Чемодан на этот раз не забыл?
— Нет. Спасибо. Да, кстати…
Он протянул руку и взял пакет, стоявший рядом с его портфелем.
— Смотри, что я нашел для Матильды…
Надел бейсболку с надписью «I Canada» и лосиными рогами в качестве украшения.
— Забавная, правда? Может, себе оставить…
— Шарль…
— Замолчи, — оборвал он ее, — я же тебе сказал, у меня нет никакого желания тебя слушать.
— Это не то, что ты…
Он встал и отнес свою чашку на кухню.
— Что это за фотографии?
Он забрал их у нее и положил обратно в конверт.
— Сними ты эту дурацкую бейсболку, — вздохнула она.
— Что будем делать?
— То есть?
— Как нам жить вместе?
— Как все живут. Как получится.
— Без меня.
— Знаю. С некоторых пор тебя и так здесь как бы нет…
— Да, ладно, — ответил он с ласковой улыбкой. — Давай не будем валить с больной головы на здоровую. Сегодня главная роль у тебя, моя Помпонетта. [95] Ты лучше скажи мне…
95
Героиня фильма М. Паньоля «Жена булочника». Героиня фильма М. Паньоля «Жена булочника». Нина Симон (1933–2003) — знаменитая американская певица, пианистка, композитор, аранжировщица, звезда мирового джаза.
— Что?
— Да ничего.
Она вьшрямила одну ногу и что-то соскребла ногтем с юбки:
— Скажи-ка… Ты вроде похудел?
Он собрал вещи, переодел рубашку и закрыл за собой дверь, не желая более участвовать в этом дурном водевиле.
— Шарль! — окликнула она его, когда он был уже на лестнице. — Перестань… Это же ерунда… И ты сам знаешь, что ерунда…
— Конечно, знаю…
Поэтому и спросил, зачем мы до сих пор живем вместе.— Да нет, я про сегодняшнюю ночь…
— Да что ты? — огорчился он, — тебе не понравилось? Бедняжечка… Как вспомню, что шамбрировал [96] тут для тебя бутылку Помроля… Так что согласись, жизнь все-таки чертовски жестока…
Спустился еще на несколько ступеней и объявил:
— Не жди меня вечером. У меня встреча в «Арсенале» [97] и я…
Она удержала его за рукав пиджака.
— Перестань, — прошептала она. Он замер.
— Перестань… Обернулся.
— А Матильда?
96
Красное вино перед подачей принято «шамбрировать», т. е. доводить его до «комнатной» температуры в 16–17 градусов, идеальной для дегустации.
97
Павильон Арсенала — постоянная архитектурная экспозиция.
— Что Матильда?
— Ты же не запретишь мне с ней видеться?
Вот так номер! Она запаниковала. И это ясно отразилось на ее красивом лице.
— Зачем ты так говоришь?
— Лоранс, у меня не было сил убрать со стола. Я… Ты была мне нужна и…
— И что?.. Что с тобой происходит? Куда ты собрался? Что ты делаешь?
— Я устал.
— Это я знаю. Спасибо, что напомнил. Слышала сотни раз. И почему же ты так устал? Что все это значит на самом деле?
— Не знаю. Пытаюсь понять.
— Вернись, — попросила она совсем тихо.
— Нет.
— Почему?
— Слишком уж печально то, во что мы с тобой превратились. Только ради нее так дальше продолжаться не может. К тому же… Вспомни… тогда, на лестнице. Вспомни, что ты мне сказала… В первый день…
— И что же такого я сказала? — спросила она раздраженно.
— «Она заслуживает лучшего».
Молчание.
— Ведь если бы не она, — продолжал Шарль, — ты сама бы ушла. И уже давно…
Почувствовал, как ее ногти впились ему в плечо:
— Кто эта брюнетка на фотографиях? Это о ней ты говорил мне несколько дней назад, это она умерла? Мать какого-то там твоего друга? Это из-за нее ты так себя ведешь последнее время? Кто она? И что все это значит? Что-нибудь в духе Mrs Robinson? [98]
— Ты все равно не поймешь…
— Да что ты? А ты попробуй, — взорвалась она, — скажи мне. Растолкуй, раз я такая дура…
Шарль с секунду поколебался. Он знал, что сказать, мог ей все объяснить одним словом, но не решился.
98
Знаменитая песня Саймона и Гарфанкела.
Не из-за Лоранс, из-за Анук. Одно только слово, но он никогда в нем не был уверен. Когда-то давно оно застряло у него глубоко внутри и так там и оставалось все эти годы, и вот ведь, в конце концов, явилось причиной полного сбоя.
Поэтому он заменил его на другое. Не такое откровенное, попроще:
— Это нежность…
— Не знала, что все так серьезно, — не задумываясь, ответила она.
— Да? Тебе повезло…
— …
— Лоранс…
Она уже повернулась к нему спиной и пошла наверх.