Утилизация

— Здравствуйте, мои милые, — жизнерадостно обратился организатор к нам с Галей, когда мы добрались до группы женщин. — Подтянулись отстающие, и мы, наконец, все собрались. Меня зовут Арнольд Анатольевич. Имя, я думаю, не забудете, оно у меня, как у Шварценеггера.

Пока я рассматривала его лысый череп, сбоку чей-то голос тихо прокомментировал.

— Гей на позитиве.

Раздались сдержанные смешки. Кто-то мог шутить и улыбаться.

— Подойдите ко мне, я раздам вам бейджи с именами. Это позволит нам быстро познакомиться и не тянуть неловкое э…, забыв имя собеседника. Правда же, Ирочка?

Ирочкой он назвал молоденькую девчонку с голубыми волосами, небрежно торчащими во все стороны, которая первая подошла к нему. Следом Арнольд оперативно определил, кто есть кто, и мы прицепили бейджи с именами на грудь. Воодушевлённый проделанной работой, руководитель продолжил, встав повыше на бетонное основание под флагштоком. Ростом Арнольдик и правда, был невысок.

— Как вы уже знаете, наш экспериментальный курс рассчитан на три дня и три ночи. На территории рядом с вашим корпусом есть умывальники и туалеты, как в далёком пионерском детстве, если кто застал те времена. Вот там, — Арнольд показал рукой в сторону белого одноэтажного здания в отдалении от нас, — столовая. Наши повара готовят вкусно, но выйдут на работу только завтра.

— Как жаль, — сказала Галина Ивановна, — я проголодалась.

— Придётся потерпеть, — добродушно заметил Арнольд. — Распорядок дня вы увидите на стене корпуса. Этот лагерь арендуем не только мы, здесь проводят свадьбы, юбилеи и прочие мероприятия. Но вам не стоит беспокоиться, территория большая, корпуса отстоят друг от друга в отдалении, места всем хватает. Наш корпус номер шесть, пройдёмте за мной, сейчас всё покажу.

В наступающих сумерках лица женщин были похожи друг на друга, да я и не приглядывалась. Рядом шагала Галя, выбрав мои свободные уши для бесконечного рассказа. Мне было достаточно её компании.

— Знаешь, в детстве мама часто отправляла меня в пионерлагерь. С утра музыка на всю округу из радиорубки и бодрый голос «с добрым утром». Терпеть не могла утренние зарядки. Бегать с утра, толком не проснувшись, делать упражнения под диктовку физрука со свистком, такое себе удовольствие. Мы с девчонками частенько сачковали. Прятались, срезали дистанцию, косили под больных. После зарядки завтрак, потом построение на линейку. Всем отрядом шли на площадь. У каждого своё место, в центре вожатый отряда и председатель совета отряда. Барабанщик барабанит, горнист трубит, на блестящей трубе красный вымпел.

— Вы были в этом лагере?

— В другом, но распорядок везде одинаковый. И площадь такая же была с плитами по периметру и флагшток. Всё знакомо.

По утоптанной дорожке Арнольд повёл нас к корпусу мимо небольшой металлической карусели, на которых мы в детстве крутились до тошноты. Ирочка крутанула карусель, она даже не заскрипела.

— Действующая, — одобрительно сказала Мальвина.

Мы прошли мимо пожарного бака, наполненного песком, потом был длинный ряд допотопных рукомойников, покрашенных в голубой цвет, с «пимпочками», из которых при нажатии обычно лилась вода. Из одного такого подвижного стержня тонкой струйкой бежала вода, падая в длинный поддон внизу.

— Здесь можно умываться и мыть ноги холодной водой. Горячая будет в субботу в бане. Пока закаляемся, — хохотнул Арнольд.

В отдалении виднелся деревянный сортир, скорее всего, с дырками в полу. Кто-то спросил.

— А душевые кабинки есть?

— Пока нет. Но зато вкусный воздух в избытке, — оптимизм Арнольда не иссякал ни на минуту.

Деревянная восьмиугольная беседка рядом с корпусом порадовала свежевыкрашенным штакетником и обновлёнными лавочками внутри. Не успели мы добраться до корпуса, как издалека грянули мужские голоса, что-то слаженно орущие как пираты на корабле. Одна из женщин в длинном сером балахоне с гулькой на голове ойкнула, пошатнулась, чуть не упала. Её тут же подхватили.

— Тебе плохо?

Она тяжело дышала, пытаясь справиться с нахлынувшей дурнотой. Кто-то поддержал её, помог разогнуться.

— Паническая атака?

— Не знаю. Сейчас пройдёт.

Аккуратно протиснувшись между нами, к ней приблизился Арнольд, глянул на бейдж, потом в лицо.

— Лизонька, что случилось?

За неё ответила женщина с именем София с черной стрижкой каре, двойник Умы Турман из Криминального чтива.

— Там мужики какие-то заорали. Похоже пьяные, — неодобрительно ответила она хрипловатым голосом.

Арнольд по – бабьи всплеснул руками.

— Что вы, не бойтесь. Это Клуб миллионеров – отличные парни. Они не первый раз собираются здесь.

Издалека тянуло дымом костра и дразнящими запахами жарящегося на углях мяса. Вновь послышались дружные крики и хлопки.

— Это у них ритуал такой, встанут в круг и кричат одному, который в центре. Ты миллионер, ты богатый или что-то в этом роде.

В ответ на заявление Арнольда последовали мрачные реплики.

— Душнилы.

— Да, ну их бизнесменов.

Арнольд сразу же отреагировал.

— Там не настоящие миллионеры, а желающие ими стать. Вводный курс для тех, кто мечтает о больших деньгах.

— Интересно посмотреть, — сказала Ирочка с голубыми волосами.

— Миллионеры – почти все больные на голову. Их надо десятой дорогой обходить, — голос одной из женщин поставил точку в разговоре.

По утоптанной неширокой тропинке мы подошли вплотную к деревянному корпусу, на стене которого белой краской была выведена цифра шесть. По деревянным скрипучим ступеням, поднялись на длинную веранду, огороженную перилами с фигурными балясинами. На веранде оказались три двери на фасаде и две боковые, ведущие в небольшие комнатки.

Спальни просматривались через деревянные четырёхстворчатые окна, в одно из которых я уткнулась носом. Ничего необычного в комнатах не было, кровати, тумбочки, небольшой стол и несколько доисторических стульев.

— Прошу, располагайтесь, — произнёс Арнольд, открыв крайнюю дверь справа. — Это ваша спальня. Занимайте места.

Организатор по-хозяйски зашёл вслед за нами.

Нестройной толпой мы потянулись между двух рядов кроватей с тумбочками, на которых были сложены стопки чистого белья. Вполне приемлемый сервис. Кроватей оказалось штук двенадцать, по шесть с каждой стороны. Спальня мне сразу понравилась. Она была светлая с тремя широкими окнами с торца и двумя такими же большими с противоположной стороны от входа. Если учесть, что окно имелось и рядом с дверью, то по факту без окна была только одна боковая стена.

Я заняла место в самом конце комнаты справа, Галя же напротив расположилась у самого входа. Свой рассказ она теперь адресовала соседке Лизе, которая недавно чуть не грохнулась в обморок.

Энергии хватило на то, чтобы кое-как заправить постель, снять куртку и упасть на кровать. Ни про какое умывание не было и речи. На пределе сил я совершила марш-бросок от катера до корпуса и теперь лежала, словно обескровленная тушка.

Женщины негромко переговариваясь, занимали места. Скрипели кровати, звучали шаги, открывалась – закрывалась дверь. Все двинулись совершать положенные процедуры перед сном. Галина Ивановна в очередной раз затянула песню о своей несчастной любви. Для чего? Искала сочувствия к её бедственному положению? Уменьшала душевную боль? У меня сострадать не получилось.