Утилизация

– Кто-нибудь знает, каковы нынче ставки на то, что Филин вырвется из своего вечного заточения?
– Стив сидел в кресле, которое являлось живым демоном. Никто никогда не использовал призванных демонов как предметы мебели, но после знакомства с Филином призыватель пересмотрел свое отношение к игровой механике.

– Двадцать к одному.
– Селена задумчиво грела в руках большой бокал вина и топила там маленькие кусочки сыра из тарелки, что находилась рядом.

– А какие шансы на то, что Филин не выберется?
– Дуболом задумчиво глядел какие-то новостные сводки.

– Один к пяти тысячам.

– И это при условии , что в история не помнит случаев ,когда кто-то возвращался из этого самого заточения.

– Морген устало вздохнул и откинулся на кресле ,глядя в огонь. При всей своей жуткости меблировка в доме была крайне удобной.
– Знаете, иногда я себя ощущаю крайне… Ненужным. Ну, почему-то мне кажется, что наш безумный предводитель справился бы и без нас.

– Зря ты так про Олега.
– Тяжело вздохнул Профессор.
– При всей его уверенности в собственных силах, при всей его показной крутости Филину нужны…

– Подельники?
– Вставил Воин.

– Апостолы?
– Сказали хором гвардейцы, сидящие рядком на диване с неестественно прямыми спинами.

– Собутыльники?
– Громко икнул Огр.

– Семья?
– Все задумчиво посмотрели на Леголаса, что выдал последнюю фразу, сильно смутившись.

– Те, кто его принимает человеком. А не тем, во что он превращается.
– Небольшая пауза.
– Мне кажется, ситуация давно вышла из под контроля. И сохранение человечности нашим многоуважаемым оборотнем - та задача, с которой он может и не справится.

– Зачем? Вы ничего не понимаете! Идущий путем божественности не может остаться человеком, боги неровня обычным людям. Его признала равным моя повелительница, он велик, он равен предвечным, он уже меняет мир и повергает его на колени… - Голос Фауста приобрел глубину, и по углам комнаты заплясали тени.
– Сам мир склонится перед ним. Нет равных ему среди людей…

Вспышка пламени испепелила Леголаса ,сидящего за книжкой.

– Ах да… - Произнесла Селена.

Следующая вспышка испепелила уже Фауста.

Через пару минут в комнату вошел Леголас и что-то зашептал на ухо Профессору. Тот махнул рукой, и кучка пепла зашевелилась. Через мгновение над ней зависла книжка, бывшая в руках эльфа до того, как его испепелили. Леголас уселся на соседнее кресло. В комнату вошел хмурый Фауст и молча встал у стенки с надутым видом. Сидящие где то в углу Венсер и Элспер на происходящее даже не отреагировали. Видимо, данная сцена разыгрывается не впервые.

Дверь со скрипом (несомненно жутким - двери регулярно, но безуспешно смазывали) отворилась, и в комнату ввалился чистый (только с круга возрождения) и всклокоченный Луи. Глаза бывшего паладина горели нездоровым блеском.

– Народ! Это было круто, это было так круто! На меня наложилась активная защита и я прошел…

– Сто метров?

– Сто пятьдесят?

– Триста?

Со всех сторон комнаты посыпались вопросы.

– Пятнадцать… - тяжелый щит с грохотом повалился на пол. Я вообще не понимаю, как отсюда можно выбраться.

Пару десятков монет сменили владельцев. По окну забарабанили чьи-то ошметки. Оживший город предавался кровавой вакханалии, самые сильные периодически выпадали осадками, наткнувшись на еще более сильных. Все падающее с неба сжирало то, что недавно возродилось. Кто-то очень внимательный мог бы сравнить происходящее с биогеоценозом тропических лесов, ускоренным раз эдак в миллион и с поправкой на местные реалии. Но таковых в округе не было, или они были заняты вопросом как не стать частью данного занимательного процесса.

– У императорского дворца получилось отбить атаку.
– Селена сделала глубокий глоток из бокала, и забралась с ногами на кресло. То жалобно засучило деревянными ножками.

– Да? Это ты называешь отбить?
– Почесал затылок Огурец , выглядывая в окно. Громада императорского дворца отличалась завидным спокойствием. В метре от него всю вакханалию бесконечной битвы словно отсекало незримым ножом. Тут кто-то ,напоминающий помесь ящерицы с танком , на полном ходу испытал барьер на прочность. И пропал. Рядом с дворцом появилась новая , застывшая на земле , тень. При тщательном рассмотрении можно было заметить сотни и тысячи подобных клякс в окружении дворца.

– У меня есть гениальная идея! Она всем нам сохранит душевное равновесие! Давайте не думать над тем , что происходит?
– Лицо Моргенханда было таким одухотворенным, что все находящиеся в комнате с подозрением уставились на бокал в его руках.
– Это же так просто, не думать. Какая нам, в конце концов, разница, что происходит в императорском дворце?

– Ну да, согласен.
– Неожиданно поддержал воина маг воздуха.
– Я, например, предлагаю не думать, а где мы в принципе живем…

Все с подозрением покосились на стены дома, которые в очередной раз решили сменить имидж, с грязно-серого на грязно-зеленый. Из под плинтуса вытекла тонкая струйка крови. В трубе завыл огонь, и где-то протяжно кто-то закричал.

– А еще надо забыть,что у нас в подвале лежит распухшая девушка-игрок и постоянно кричит от боли.
– Передернул плечами гном. И в комнату с ней невозможно зайти.

– А в городе несколько тысяч копий Филина в компании с несколькими тысячами копий Кошмарика не могут закончить бесконечный карнавал.
– Добавил загробным голосом Луи.

– И мы скормили круг возрождения Кошмарику…

– А еще дракон…

Все увлеченно начали составлять список того, о чем не нужно думать для душевного равновесия.

30 минут спустя.

– ФАУСТ, твою мать, что у нас в холодильнике делает поющая голова Филина?
– Вопль Стива услышали все обитатели дома.

– Дерижаааабли!
– рулады голосом Филина разнеслись из холодильника.

– Не трогайте, это на обед!
– Обиженный призыватель влетел в комнату размахивая поварешкой в одной руке и мясницким топором в другой.

– А разве еда не сама появлялась?
– Озадаченный Моргенханд заглянул в свою тарелку.

– Нет, я все готовил.
– Буркнул всерьез обиженный Жрец.

– Что, блять, мы ели???
– Вопль Моргенханда сопровождался звуками активной рвоты.

Гвардейцы ломанулись на кухню с целью спасения трех полных горшков с разной снедью от гнева всерьез злых магов.

– Дурдом… - Сыто рыгнул профессор и вернулся к книжке, ковыряясь кончиком пера в зубах. Перед карликом лежал учебник новейшей истории.