Утилизатор

– Ну хорошо, пусть всё так, как ты говоришь. Но тогда чем ты будешь отличаться от этих? – она протянула руку в сторону раскинувшегося на ковре мертвеца.

– Пока не знаю. Думаю, люди заслужили свободу. Только давать её нужно не сразу, а постепенно. Быть может, для этого понадобятся десятилетия.

Свеча заморгала и погасла. В помещении запахло горелым.

Ясина поднялась. Аскольд этого не видел, но понял по скрипнувшей кровати.

– Ты куда?

– Домой! Как и договаривались. О, великий Вакати, ты же не будешь против, если я заберу одного верблюда?

Аскольд сглотнул. Он впервые слышал в голосе любимой столько злости. Глаза наполнились влагой. Захотелось остановить Ясину, попытаться уговорить остаться, умолять… «Ничего уже не вернёшь», – прозвучало в голове так отчётливо, что Аскольд вздрогнул. – «Она для тебя потеряна».

Звук открываемого полога подействовал на мозг отрезвляюще. Словно гроза, в одно мгновение растворившая туман.

Он догнал её возле загона с верблюдами. Те фыркали, переминаясь с ноги на ногу.

– Чего тебе? – бросила Ясина, услышав приближающиеся шаги.

Аскольд не ответил. Вступать в разговор было опасно. Действовать, пока решимость не уступила сомнениям. Небо было чистым, и растущий месяц освещал двор достаточно. Быстрым движением Аскольд схватил её голову, нащупал рот, зажал ладонью. Девушка дёрнулась, но сил было явно недостаточно. Он рванул в сторону, послышался хруст. Когда девушка обмякла, бросил безжизненное тело и быстро зашагал к шатру. До утра оставалось не так много времени, а ему ещё копать яму, чтобы спрятать труп Нгоа. Тела наложниц же можно будет отдать стражникам, пусть отнесут подальше.

Аскольд нащупал в кромешной темноте шатра прохладный металл шлема, осторожно водрузил на голову. Ему надо привыкать появляться на людях в шлеме. И забыть своё имя, потому что для всех он – Вакати 4 .

Гниение

1

Владу снилось, что он не зомби.

Солнечный свет радовал, а не слепил.

Он как раз шлёпал мимо детского сада, когда взвыла сирена. Малышня за прутьями забора притихла, но как только сирена смолкла, воздух наполнился многоголосым рёвом.

4

Вакати – имя звучит как wakati, т.е. «время» (суахили).

Тогда-то всё и началось.

Послышались шаги. Как будто маленькие ножки перебирают прямо по телу, со спины на плечо.

Влад дёрнулся, сон слетел. Осталось только чумное состояние, когда не знаешь, где реальность, а где вымысел.

Крыса пискнула, оттолкнулась от плеча и сиганула прочь.

Подвал томился в пыльном сумраке. Щели в окошках, небрежно заколоченных фанерой, не светились, а значит, наступила ночь. Можно идти.

Влад тяжело поднялся, щетинистым подбородком почесал занемевшую руку. В ноге ныло, и он переместил взгляд вниз. На левой конечности чуть выше колена зияла рана, кровь подсохла, но заживлением и не пахло. Скверно.

Он несколько раз глубоко вдохнул. Сырость и крысиный помёт – фанера начисто отсекает запахи города.

Стараясь не шуметь, выбрался из подвала. Получалось так себе – неразогретое тело двигалось неуклюже, то и дело спотыкаясь о разбросанный повсюду мусор. Зато ароматы города чуть не разорвали ноздри. Он мог без труда отыскать добычу, от которой протянулись почти осязаемые ниточки. Конечно, до мяса ещё нужно суметь добраться, но Влад не сомневался в удаче. В конце концов, он стал намного сильнее в последнее время.

«После чего стал сильнее?», – как кувалдой, шарахнуло вопросом. Он аж покачнулся.

До него начало доходить. Он же… Чёрт возьми, он же инфицирован! Память хлёсткими пощёчинами швыряла в сознание кадры недавнего прошлого. Всеобщий хаос, паника. На улицах появились первые зомби. Прошёл слух, что это война и враг применил генетическое оружие. Зомби оказались на удивление проворными, легко справлялись даже со взрослыми, не говоря уже о детях, которых переловили довольно быстро. Кому-то удавалось вырваться, но через пару-тройку дней раненый впадал в кратковременную кому, после чего бросался на всё живое. Влад попытался вспомнить момент собственного заражения, но не смог. Голод гнал на поиски добычи.

По мере продвижения, тело разогревалось, становилось послушнее. Он спустился по бетонной лестнице и оказался на небольшой площади прямо в центре спального района, застроенного пятиэтажками. Во многих окнах не было стёкол. И ни в одном из них не горел свет.

Неожиданно из-за угла вынырнули две тени, особенно резкие при свете полной луны. Влад шарахнулся и оцепенел, разглядев зомби – он никак не мог привыкнуть к подобным встречам. Ходячие мертвецы были на последней стадии, один едва волочил ноги, у другого и вовсе вместо рук свисали короткие культяпки, а движения походили на неумелые прыжки. Зомби не обратили на Влада никакого внимания и проковыляли мимо, то и дело останавливаясь и принюхиваясь. Было очевидно, что достать пищу им вряд ли удастся, так и подохнут с голоду, если не наткнутся на чьи-то объедки. Зомби держали путь вниз по двухполосной дороге, на обочине которой застыли груды ржавого железа, бывшего когда-то машинами.

Влад выждал, пока мертвецы скроются, и только тогда двинулся дальше. Он направился в сторону окраинных бараков. Ниточки густого запаха человечины, приправленного душистым страхом, буквально тянули за нос. Влад преодолел размытый дождями ров, несколько раз споткнулся о строительный мусор, но не разозлился. В последнее время эмоции стали нечастыми гостями.

Из густых зарослей давно не стриженных деревьев выпятился угол бревенчатой двухэтажки. В былые времена здесь расселяли не самые благополучные семьи. Запах пищи исходил сразу из нескольких квартир. Влад мог бы не рисковать и выбрать ту, где людей поменьше, но его влёк не только голод.

Вошёл в подъезд, прислушался. Из-за самой пахучей двери доносились приглушённые голоса. Это плохо. Если не боятся шуметь, значит, чувствуют силу. Влад призадумался, но лишь на мгновение. Он не считал, что утратил способность мыслить, однако инфекция определённо что-то сделала с его «программой принятия решений». Наверное, стёрла папку с названием «сомнения».

Осторожно повернул ручку. Заперто.

Стукнул костяшками пальцев по деревянному наличнику.

Голоса смолкли. Он постучал ещё раз. Через полминуты запах добычи заполнил вселенную.

– Кто? – шёпотом спросили с той стороны двери.

– Свои, – выдавил Влад. Вышло хрипло, но вполне отчётливо. В последние дни язык подчинялся со всё большей неохотой, приходилось прилагать немалые усилия, чтобы сохранить умение говорить – весьма нетипичное для зомби. По крайней мере, для добычи это всегда становилось неожиданностью.

За дверью помедлили, до ушей донеслись перешёптывания.

Влад нащупал в кармане длинный гвоздь, сжал в кулаке.

Щёлкнул замок, дверь начала приоткрываться.