Утомленное солнце

У Артема была возможность подойти к «мессеру» вплотную, но уже не хватало времени. Про повторную атаку и говорить было нечего. Каким-то снайперским чутьем он взял правильное упреждение. Выстрелил. И тут же резко ушел на вираж. И вовремя. Огненные трассы вспороли воздух по правому борту. А над головой возвышался еще и второй самолет. И уж он-то не промахнется… Говорят, что в последние мгновения перед смертью человек успевает вспомнить всю свою жизнь. Артем же почему-то вспомнил только один момент, когда Римма всовывала ему в руку крестик. И сам этот крестик на мгновение всплыл перед глазами. И кометой ушел вправо с резким подъемом вверх. Артем и сам не понял, как повторил этот маневр. Правое скольжение, горка…

Когда противник на хвосте да с преимуществом по высоте, ни в коем случае нельзя уходить вверх. Это верная смерть. Но Артем совершил именно такой маневр. И немец не смог его достать… Трассеры пронеслись в каком-то метре от фюзеляжа, едва не зацепив крыло.

Артем влетел в свой рой. И уже на развороте через крыло бросил взгляд в ту сторону, откуда только что вернулся. Один «мессер» добивал отколовшегося «ишака». А второй кубарем летел вниз. Внешне никаких повреждений, но летчик машиной не управлял. Видимо, Артем вывел его из строя…

Он не смог спасти своего товарища, зато сбил вражеский самолет. Но лучше бы он сделал первое…

В попытках развеять «пчелиный рой» немцы потеряли еще одну машину. Но это не охладило их пыл. Они смогли сбить еще один «ястребок». Это произошло как раз в тот момент, когда в небе появилась девятка пикирующих бомбардировщиков «Ю-87». Артем видел, как «лаптежники» заходят на атаку, как сбрасывают бомбы. Но ничего не мог поделать. Командир группы уже выматерил его за самодеятельность. К тому же он понимал, что второй раз ему не повезет. В одиночку атаковать «Юнкерсы» нет смысла. Он ничего не добьется, а «мессеры» разорвут его в клочья. Да и «лаптежники» легко расстреляют смельчака-одиночку из бортовых пулеметов.

Никем не атакуемые, фашисты спокойно отбомбились и повернули назад. Спустя какое-то время убрались и «мессеры».

На свой аэродром группа возвращалась в тягостном для всех молчании. Боевая задача не выполнена, потери – пятьдесят процентов… Но война есть война. Победы здесь чередуются с поражениями.

По возвращении Артему наложили взыскание за нарушение летной дисциплины. И тут же объявили благодарность за сбитый самолет…

Еще три дня подряд Артем участвовал в обороне железнодорожного узла. Поскольку немцы проявляли повышенный интерес к этому объекту, на задание старались выходить большими группами. Это требовало огромных затрат летных ресурсов, поскольку число машин, выделенных на прикрытие станции, было ограниченным. Поэтому Артему приходилось совершать по семь-восемь боевых вылетов в день. К концу дня он едва держался на ногах. Но если бы только это… Немцы постоянно атаковали, и каждый третий боевой вылет заканчивался ожесточенным боем. Самолетов в эскадрилье становилось все меньше. Но Артема Бог миловал. За эти три дня он сумел пополнить свой личный счет еще одной победой, а сам ограничился лишь несколькими несущественными пробоинами в фюзеляже…

Ставка Верховного Главнокомандования вводила в бой все новые и новые резервы. Благодаря этому обстановка на фронте более-менее стабилизировалась. Немцы вели активные наступательные действия на юге в полосе Центрального фронта. Но в районе Ельнинского выступа перешли к обороне. Здесь им самим приходилось отбивать натиск советских войск.

В течение последующей недели полк наносил штурмовые удары в глубине обороны противника. Самолеты загружались реактивными снарядами и шли на задание. Пушечные «ишаки» ракетными установками не оборудовались, а именно на такой машине летал Артем. Поэтому его звено использовалось для прикрытия штурмовых групп с воздуха и для подавления наземных средств ПВО пушечным огнем.

А противовоздушная оборона у немцев была на высоте. В боевых порядках шли автомобили с «эрликонами» на борту. Этим автоматические пушки наделали много бед. Не давали скучать и «мессеры». Штурмовые «ишаки» уничтожали врага, но гибли сами. Самому Артему пришлось два раза возвращаться к своим на горящем самолете. Каким-то чудом ему удавалось дотянуть до расположения своих войск. Один раз он посадил машину на относительно ровное поле. Второй – выбросился с парашютом. Хорошо, что к этому времени получили несколько новых «ишаков». Прибыло и пополнение из молодых летчиков. Но почти все они оказались «безлошадными». На полученные машины пересаживались сбитые, но уцелевшие в бою пилоты.

Артем пересел на свежий истребитель и снова поднялся в воздух. Штурмовые удары чередовались с воздушными боями. Из полка выжимали максимум. Число боевых вылетов соответствующее. Зачастую приходилось уходить на задание с неполным боекомплектом, потому что техники не успевали снаряжать машины снарядами и патронами. В каждый вылет Артем шел как в последний…

Гибли летчики, горели самолеты. Активность люфтваффе и напряженный график боевой работы привели к тому, что к началу сентября от полка осталось только одно название. Всего шесть машин. Все машины латаные-перелатаные. Технический состав части творил чудеса. Седьмой боеспособный самолет механики собрали из трех вдребезги разбитых…

Артем оставался в строю. Его личный счет достиг семи побед. И это не считая сожженной в штурмовых ударах наземной техники.

В конце августа войска 24-й и 43-й армий Резервного фронта перешли в решающее наступление с целью овладеть городом Ельней.

* * *

Артем проснулся утром чуть свет. Сразу подошел к окну. Небо светлое, туч почти нет. Значит, погода сегодня летная. Значит, сегодня он поднимется в небо. С одной стороны – хорошо, с другой – не очень. Бои на фронте идут не шуточные. Немцы потихоньку отступают.

Вчера небо было затянуто тучами, дождь, ветер. Нелетная погода для летчиков – отдых. Тем более что пилоты устали до невозможности. Сразу после обеда с разрешения командира Артем завалился спать. И Леша Лодыгин также воспользовался возможностью выспаться. Он дрыхнет до сих пор… Хотя нет, не спит. Что-то тихо шепчет себе под нос.

– Что ты там бормочешь? – негромко спросил Артем.

Леша не ответил. И продолжал шептать.

Артем прислушался. «Ангеле Божий, хранителю мой святый, на соблюдение мне от Бога с небес данный…» Да это же молитва!

– Лешка, ты что, спятил? – вяло возмутился Артем. – Что за мракобесие?

– Молитва – это не мракобесие, – наконец ответил Лодыгин. – Молитва – это надежда… А мракобесие у нас на фронте. Здесь никакой надежды…

– Лешка, ты что несешь?

В землянке они были вдвоем. Но Артем все же оглянулся по сторонам – нет ли посторонних ушей. Никого. А ведь еще неделю их здесь было шестеро. Четыре летчика уже сгорели…

– Бьют нас, Артем, бьют как сукиных сынов!.. – горько усмехнулся Леша.

– Где же бьют? Мы сами фрицев бьем!

– Только здесь, под Ельней.

– Это только начало.

– Начало конца это. Какой ценой наступаем, Артем? Скоро в армиях людей не останется…

Немцы хорошо укрепились под Ельней. Узлы обороны, окопы в полный рост, ходы сообщений, минные поля. На некоторых участках они вкопали в землю танки, чтобы использовать их в качестве огневых точек. Наши войска наступали, теснили врага, но победы доставались большой кровью.

– Оборону строить нужно, а мы наступаем. Потому что безголовые…