Утопия о бессмертии. Книга первая. Знакомство

– Россию не любишь? – спросила я.

– Власть не люблю. Российскую. Всё через *опу. Время идёт, ничего не меняется. Я и бизнес в России свернул, точнее, сам свернулся из бизнеса.

– Вынудили?

– Отдал другу. Мы с ним начинали в 90-тые, много раз в долгах оставались, карабкались, пока не нашли своё. У него семья, жена из России уезжать не хочет, вот и стал он единоуправным хозяином.

– А я к власти отношусь ровно. Управляют, как могут.

Он взглянул с интересом.

– Далеко от комплемента! Что взять с убогих?

Я пожала плечом.

– Они такие, каких мы заслуживаем. Профнепригодное чиновничество есть лишь отражение утратившего патриотизм народа. Жалеешь? – вернулась я к первоначальной теме и, увидев непонимающий взгляд, пояснила: – Что бизнес отдал?

– Нет, – ответил Сергей легко, с улыбкой, – дружок мой теперь у меня в долгу. Никак не придумаю что с него содрать! – Он подмигнул и как-то совсем по-мальчишески рассмеялся.

Стюарды сновали по салону, без конца что-то предлагая. Сергей взял вино.

– А ты? – спросил он у меня. – Так и не научилась?

– Не-а. Я лучше сок. И лучше несладкий.

Я давно уже привыкла к шаблонной реакции людей на мой ответ «не пью и никогда не пила». На первую часть фразы бывает понимающая, а то и сочувствующая реакция, дескать, здоровье не позволяет, а то и нельзя, потому как «завязала». А конец фразы всегда вызывает удивление. Как будто нет на свете людей сознательно непьющих.

Серёжка помнит мою особенность. В школьные годы мы раз в неделю у кого-нибудь дома устраивали, так называемый, бардак. Почему сие мероприятие называлось «бардак», история не сообщает, у нас же всё происходило мирно. Спиртное там было обязательно. Помню, как девчонки стыдливо хихикали, попивая дешёвенькое винцо, а парни изображали из себя опытных мужчин. Потом мы танцевали под винил и непременно в темноте. Потом расходились. На этих «бардаках» Сергея я даже не помню. В отличие от других ребят он демонстрировал интерес к учёбе, что в мужской среде нашего класса было не принято. Но и белой вороной он тоже не был. Его рвали на части, когда устраивались соревнования по баскетболу. Маленький, много ниже других ребят, он легко обходил их и ухитрялся каждую атаку завершить мячом в корзине.

– В баскетбол играешь? – спросила я.

– Нет. Тяжёлый стал, – в доказательство Сергей похлопал себя по животу. – А ты такая же худенькая. Не поправляешься?

– Была большая! – я засмеялась и округлила вокруг себя руки. – Как-то встала на весы и испугалась. Перешла на двухразовое питание. В горы ходить…

– Ты мне снишься, – прервал он, – точнее, твои глаза. В первый раз лет пять назад. Я тогда не понял, не узнал. Потом ещё, ещё, ещё раз. Как-то в Москве был, разбирал фотографии, наткнулся на нашу школьную, общую. Ты там такая… лучистая… Понял, это же ты мне снишься! Вначале решил – старею, смотрю не вперёд, а назад. Семьи нет, да и не верю уже, что будет, вот и вспоминаю во сне первую любовь.

Он умолк, а моё сердце побежало, то ли стремясь убежать в то время, где осталась неузнанная мною любовь, то ли торопясь в будущее в робкой надежде на чудо воскрешения этой самой любви.

– Помнишь, в парке на Коммунистическом встретились? – продолжал он. – Я из армии пришёл, узнал, что ты замуж вышла, переехала. Выяснил, где живёшь, и несколько дней караулил, чтобы ты одна была. Ты была такая счастливая! Сказала, что дочка у тебя… Сожгла ты тогда надежду мою своим счастьем! Через месяц я уехал из Алма-Аты. Сбежал, чтобы ещё раз «случайно» не встретиться. А сейчас… вижу, нет у тебя счастья, а ты прячешься, не подпускаешь…

– Я не могу… сейчас не могу… потом как-нибудь… Мы же не потеряемся теперь? Да?

– Да, Девочка. Замужем ты или нет, я не отпущу тебя, – пообещал он и, словно бы затушёвывая смысл своих слов, тут же пошутил: – Вместе с твоим мужем, со всеми родственниками, детьми… сколько их у тебя?.. я всех вас усыновлю. Нет, подожди, ерунда какая-то получается! Уж скорей вы меня в семью возьмёте! – Он вновь стал серьёзным и попросил: – Не отталкивай меня.

Бег моего сердца утих, его просьба и, главное, его обращение «Девочка» мягким теплом разлились внутри. Я рассмеялась и чмокнула его куда-то в краешек рта. Потому что захотела! За его «Девочку» поблагодарила!

Он замер на несколько секунд. Потом, взяв за подбородок, стал рассматривать моё лицо. Потом легко, едва касаясь губами, поцеловал глаза, лоб, щёки. Губы сухие, теплые, властно обхватили мой рот. В грудь забарабанил стук его сердца.

Прервав поцелуй, он выдохнул:

– Ты любишь его?

Мне хотелось закричать: «Нет! Не люблю! Никогда не любила! Вышла замуж, потому что устала быть одна! Потому что всегда думала: «Главное, чтобы меня любили!» Потому что ещё не знала, как важно любить самой!» Я никогда Косте не врала. Он знал, что не люблю, и принял, как есть. Вместе мы многое пережили, я благодарна ему, но полюбить не смогла.

Сергей легонько тряхнул меня и ещё раз переспросил:

– Любишь? – Не дождавшись ответа, убрал руки с моих плеч и отвернулся.

И я сразу замёрзла без тепла его взгляда. Перекатилась на другой бок, обняла себя руками и погрузилась в малосвязный хоровод мыслей: «Костя там… я тут… Целуюсь! Как же я ему в глаза посмотрю? Ну ладно Сергей, он мужчина… к тому же у него не реализованы иллюзии из детства, а я?.. Мне же пятьдесят пять… А как я теперь буду жить без его глаз? И домой приеду, не забуду. Руки у него такие хорошие… крепкие… дыхание, как ветерок… Почему он не зовёт меня? – я прислушалась. – Не зовёт. Нет, надо домой… надо к Косте… под защиту от самой себя… Как только выпаду из-под влияния его глаз, так всё и встанет на свои места».

Я сползла с кресла и схватила башмак. Сергей одной рукой толкнул меня обратно и спокойно выговорил:

– Сиди. Я пойду на ваши места, а вы тут долетите.

– Нет… не уходи…

«Господи, что я говорю?! – тут же испугалась я. – Дурища-то какая, господи…», а вслух призналась:

– Я… мне страшно, понимаешь? Моя жизнь уже не раз разлеталась на куски.

– Ты манишь, потом прячешься.

– Всё слишком быстро! У меня есть жизнь. Хорошая, плохая, она – моя жизнь! Ты ворвался, и всё рушится. Лет пять назад я была в отчаянии, я просила: «Если есть на Земле моя половинка, пусть он найдёт меня!»

– Пять? – переспросил он, приподняв брови.

– Да, или около… Дату я не записывала! – отрезала я почти грубо – не люблю вопросов, уводящих от сути – и продолжала: – Я просила о суженом, о том, кого нельзя не полюбить! Чтобы узнать, как это любить? Я почему-то только к пятидесяти годам поняла – два раза замужем, а любить, не любила. И, знаешь, ничего не произошло! Тогда я решила, что Костя и есть мой суженый, а я просто не способна на любовь. Как у кого-то нет слуха или зрения…а у меня вот любовь некомплект.

Я умолкла, вспомнив реакцию Сергея на упоминание о пяти годах, и поинтересовалась:

– А почему ты переспросил? Про пять лет.

– Пять лет назад ты мне в первый раз приснилась.

Я не верю ни в совпадения, ни в случайности. «Пять лет назад я попросила о встрече с суженым, и пять лет назад он увидел меня во сне? – опешила я и уставилась на него. – Он – половинка?»

Ухмыляясь, он кивнул и развёл руками.

– Я – твоя половинка. Ничего не поделаешь, будешь учиться любить меня!