Утро ночи любви
Шрифт:
Павел Андреевич надолго задерживаться не стал. Поднял вверх пухлые пальчики и к нему тут же подлетел официант:
– Чего изволите?
– Счет, братец, будь любезен.
– Зачем же? – запротестовал Котяев. – Я заплачу.
– Сегодня вы мой гость. А завтра, как знать? И у вас будет повод меня угостить. А сегодня отдыхайте-с.
Павел Андреевич пожал ему руку и, прижав к груди кейс, исчез. Он допил водку и, почувствовав кураж, набрал номер Алины Вальман. Абонент был ей теперь известен, и он услышал радостное:
– Наконец-то! А я уже заждалась!
–
– Запросто! Опять поедем на твоей машине? – лукаво спросила она.
– Зачем же? Можно и на твоей.
– Ай, молодец! Тогда я за тобой заеду?
– Ты хочешь сказать... – он судорожно сглотнул, живо представив, как к их обшарпанной пятиэтажке подкатывает ее красная «Бентли». – Ну, хорошо.
И назвал адрес.
– Тогда до субботы? – нежно сказала Алина.
– Да.
Он доел шашлык, допил водку и, оставив на столе крупную купюру, чаевые, направился к выходу.
– Спасибо, приходите еще, – беспрестанно повторял хозяин.
Видимо, все уже знали: Котяев берет. Вот как так получилось? Не хотел и не искал, само нашлось.
С парковки на этот раз вырулил уверенно. Поехал быстро, с явным превышением скорости, и надо же! На том же месте, что и в прошлый раз стояла патрульная машина! И он опять ехал пьяным!
Он даже обрадовался. За преступлением должно следовать наказание. Иначе рушится вся система ценностей капитана милиции Андрея Котяева. Нарушил закон – должен ответить! Завидев его машину, сотрудник ГИПДД сделал шаг вперед. Котяев узнал того самого сержанта и еще больше обрадовался: ответственный товарищ. Он тут же сбавил ход и, уже готовый свернуть на обочину, увидел вдруг, как сержант поднял руку, на которой болтался полосатый жезл, и... козырнул.
Рабочее утро он начал с того, что нашел заявление Капустиной. Сашок даже не потрудился его зарегистрировать, понял, что толку не будет, а бабулька, разумеется, правил игры не знала. Ну, отнесла и отнесла. В милицию же. Для нее что опер, что дознаватель, что следователь прокуратуры, что дежурный в части – все едино. Как, впрочем, и для подавляющего большинства населения. Капустина даже не знает, что ей положен документ, в котором указано, что заявление принято. А нет его, так и самого заявления нет.
Оно так и валялось в ящике стола, куда ненужную писульку небрежно смахнул Сашок. Андрей Котяев запомнил адрес и, поработав через силу пару часов с документами по делу о крупной квартирной краже, поехал к Капустиной. В кармане лежала пачка денег.
... Она сидела на завалинке в компании дымящего «Примой» бородатого деда и женщины в грязной зеленой куртке за приятным разговором. Он приоткрыл калитку и махнул рукой:
– Хозяйка! На минутку!
– Капитолина, к тебе! – переглянулись женщина в грязном зеленом и дед.
– Да иду я, иду! Небось, насчет газа. Только, где ж я теперь денег-то возьму?
Он подождал, пока хозяйка выйдет на улицу.
– Гражданка Капустина? Капитолина Тихоновна?
– Она самая. – Бабулька прищурилась, пытаясь его разглядеть. – Чегой-то с глазами
совсем плохо стало. Ты, милок, кто будешь-то? Откудова?– Я из милиции, – строго сказал он. – Заявление писали?
– Ах, заявление... Это насчет денег, что ли?
– Именно.
– Как не писать? Писала. – Она тяжело вздохнула.
– Ну так, нашли его. Сергея.
– Как нашли?! – она ахнула.
– Нашли. По особым приметам. Держите ваши деньги.
Он вытащил из кармана восемь пятитысячных купюр и протянул ей.
– Ни, ни, ни... – замахала руками Капустина. – Это ж не мои!
– Как так не ваши? – он растерялся.
– Я мелкими давала. А эти не мои, – бабулька с опаской посмотрела на новенькие пятитысячные.
– Я их что, сортировать обязан? – разозлился он. – Какими вернул, такими вернул!
– Да как же, милок? Ну, куда я с ними?
– В банк!
– Да не мои это, – уперлась Капустина. – Других-то нету?
– Других нет. Слушай, бабка... Мне что, в ларек бежать? Менять?
– Да у нас и денег-то таких в кассе нет! – испугалась Капустина. – Откудова? Разве что в город...
– Твою-то мать! – вскипел он. – Достала ты меня, бабка! Будешь брать деньги?!
– А, давай! – решилась та.
Потом воровато оглянулась, выхватила из его руки пачку денег и быстро сунула в карман сборчатой юбки.
– Только смотри: секретная операция. Поняла?
– Все, сынок, поняла. Ой, спасибо тебе! Ой, спасибо!
И Капустина принялась с таким жаром причитать и кланяться, что он поспешил уйти. А вслед ему неслось:
– Ой, спасибо! Вот как наша милиция работает! Ой, родненькие, спасибо!
На душе стало поспокойнее. Деньги Павла Андреевича, свой процент, он отдал обворованной бабке. Оставалась еще сотня тысяч. В субботу у него свидание с Алиной. Прокутить, что ли, в ночном клубе? Но червячок все еще точил изнутри, заставлял сомневаться. Может, раздать? Говорят, Бобров полдеревни кинул. Но кого на сколько? Опросный лист, что ли, по домам пустить?
Как-то все было не так, не доделано. И не было ясности в мыслях. Сделал доброе дело – не значит отмылся. Надо идти до конца.
А наутро, когда он с большим опозданием пришел на работу, коридор был полон людей. Котяев с трудом протолкнулся к двери. Толпа напирала. Тут же кто-то закричал:
– Куда без очереди?!
– Видишь? – он ткнул пальцем в табличку на двери. – Котяев А.М. – это я! А ну, пусти!
– Значит, быстрее дело пойдет! Второй пришел! – обрадовались толпившиеся у двери люди.
И тут она открылась, и из кабинета вылетел распаренный мужик.
– Вон! – раздался крик, и он с трудом узнал голос Сашка Феофанова. – Вон, я сказал!!!
Толпа в коридоре загудела, все заговорили разом, стали махать какими-то бумажками. Он вошел в кабинет и услышал:
– Дверь закрой! Ты чего так поздно? Не заходить, я сказал!!! – страшно закричал Феофанов и толпа от двери отхлынула, после чего удалось ее закрыть.
– Что случилось? – спросил он. – Долги МММ, что ли, раздаешь?