Утро туманное
Шрифт:
Ехали молча, и молчание это ничуть не напрягало, а казалось прекрасно загадочным и немного волнительным. Иногда ведь молчание бывает красноречивее слов… Хотя она и не знала, как оно бывает. Просто интуиция подсказала – так нужно, так правильно. Ведь все слова еще впереди?
И сама не заметила, как выехали за город, и первой нарушила молчание:
– А куда мы едем, Игорь?
– На дачу. Ты ведь устала, наверное? Я хочу, чтобы ты немного отдохнула. В лесу погуляем… Там очень красиво, тебе понравится!
– Как интересно… У тебя есть дача, да?
– Нет,
– Ой… А что они скажут? Ты предупредил их, что не один приедешь?
– А родителей там не будет, они выходные в городе проведут.
– И что, мы будем совсем одни?
– Ну да… Почему это тебя так испугало? Ты боишься меня?
– Нет. Нет… Что ты…
– Ну вот и отлично. Пусть сегодня будет наш вечер. Только наш. А потом наш день… Только наш, представляешь?
Он протянул руку, сжал ее холодные пальцы, будто пытался придать сил – не бойся, я с тобой. Все будет хорошо, вот увидишь.
А она уже и не боялась. Страх ушел, его место заняли веселая бесшабашность и даже некая гордость за себя – вот она я, совсем взрослая, еду навстречу судьбе… Господи, как же быстро все происходит в этой судьбе, с ума бы не сойти! Такие крутые повороты! И потенциальный успех на большой сцене, и любовь! Ведь это любовь сейчас зарождается, а как иначе? И по Игорю это видно… А про нее и говорить нечего, господи!
Дача оказалась чудесной – как в кино показывают. Большой дом с балконом, а под балконом цветы, и гамак меж двумя березами, и заросли малины за домом, и беседка, увитая плющом. Только жалко, что дождь пошел… Так некстати! Так хотелось в гамаке полежать, погулять по участку!
– Кажется, это надолго… – тихо проговорил Игорь, глянув на небо. – Смотри, все тучами затянуло. Зато мы сейчас в доме камин разожжем, будем у камина сидеть, вино пить! Ведь это наш с тобой вечер, правда?
– Да… Наш вечер… – тихо подтвердила она.
– Ну, тогда помоги мне стол накрыть! – деловито продолжил он, вытаскивая из багажника объемистую сумку. – Я тут всяких вкусностей набрал, только не знаю, что тебе можно, а что нельзя… Брал все подряд, надеюсь, разберемся. Ты сыр любишь? Оливки? Ветчину? Копченую осетрину?
– Да я все люблю… Только не ем ничего такого.
– Что, совсем нельзя? Полный запрет, да? Каждый лишний грамм веса – катастрофа?
– Нет, не в этом дело… Просто мы с мамой скромно живем, ничего такого себе позволить не можем. Разве что в праздники – на Восьмое марта, на Новый год… А в училище вообще питание очень строгое, диетическое. Я привыкла… Представляешь, я даже не знаю, что я люблю, а что нет… Как можно любить или не любить, чего никогда не пробовал? А еще говорят – когда слаще морковки ничего не ел…
Он глянул на нее с жалостью и сочувствием. Правда, было еще что-то в его взгляде такое… Будто насмешливо-снисходительное. Она даже поежилась слегка под этим взглядом и проговорила быстро:
– Хотя, знаешь, иногда пирожного очень хочется! Или мороженого… Это я точно люблю, да! Только все равно мне нельзя…
– А я торт купил, смотри! «Киевский!» А вот насчет мороженого не сообразил… Но я исправлюсь, обещаю!
Идем, будем поедать все эти вкусности! Надо ведь определить, что ты любишь, а что не любишь! Я вот, например, оливки терпеть не могу. Не понимаю их вкуса.– А они какие? Кислые или сладкие?
– Ты что, ни разу не пробовала оливки?
– Нет… Я ж тебе говорю…
И опять он взглянул на нее со снисходительной нежностью, улыбнулся грустно, погладил по голове. Произнес чуть насмешливо:
– Бедная ты моя… Как говорится, искусство требует жертв… Но ничего, на сегодняшний вечер жертвы отменяются! Должна же ты распробовать эти проклятые оливки на вкус!
Пока накрывали маленький стол и разжигали камин, стемнело. А дождь за окном все лил, не переставал… И это было прекрасно – огонь в камине под шорох дождя… Сели в кресла напротив друг друга, Игорь разлил вино по бокалам. Произнес вкрадчиво:
– Давай выпьем за тебя… За твой предстоящий успех… Я рад, что мы вместе. Больше того – я горд…
– И я рада… То есть рада, что ты… Что мы с тобой…
Сбилась, застеснялась, отпила торопливо из бокала. Никогда она прежде вина не пила. Только шампанское. А оно такое вкусное оказалось, такое приятно терпкое… И так хорошо голову кружит! Легко, свободно. И тени от камина красиво пляшут по комнате, и музыка… Откуда взялась музыка? Это Игорь успел магнитофон включить… «Болеро «Равеля». Сначала вкрадчиво, потом все настойчивей, все яростней…
– Ты потанцуешь для меня, Наташа? – спросил вдруг. – Пожалуйста, очень прошу…
– Под «Болеро»? Но я это не танцевала… Это даже странно как-то…
– Ну и что? Пусть будет импровизация! Ну пожалуйста, я тебя умоляю!
– Ну хорошо… Я попробую…
Встала с кресла, вышла на середину гостиной, прислушалась к самой себе, к звукам ритмичной музыки. И начала танцевать. Сначала робко, потом будто ветром ее подхватило! Поймала кураж! И танец был ее собственный, ни на что не похожий. Ничего вокруг себя не видела. Только знала, что он на нее смотрит. С восхищением смотрит…
Потом села в кресло, спросила, чуть запыхавшись:
– Ну как?
Игорь помолчал немного, потом проговорил тихо:
– Ты чудо, Наташа… Ты чудо! У тебя и впрямь блестящее будущее. Позволь мне выразить свое восхищение… Хотя бы таким вот способом…
Он протянул ей бархатную коробочку, и она ахнула испуганно, замахала руками:
– Что ты, не надо! Ты уже подарил мне кольцо! Не надо!
– А это не кольцо, это серьги… Тоже с изумрудами – пусть будет комплект. Да ты посмотри, какие они изумительные!
Дрожащей рукой она взяла коробку, открыла. Серьги и впрямь были очень красивые, камни искрились зеленым светом, отражаясь от бликов огня – глаз не оторвешь. И прошептала огорченно:
– У меня же уши не проколоты, что ты…
– Ну, это не большая беда. Исправимая. Давай-ка лучше еще выпьем… И почему ты не ешь ничего?
– Не знаю… Не хочется. Потом…
– Ну, потом так потом. Тогда, может, потанцуешь со мной? Приглашаю тебя на медленный танец.
– Давай… – доверчиво протянула она к нему руки.