Уважение к ребенку

Это новое течение – от письменного стола и книг к жизни и к людям – вызвало соответствующие изменения в методах воспитания.

Работа для общества требует прежде всего здоровья, силы воли, сильно развитого альтруизма, глубокого чувства долга, знания жизни и людей, а потом уже знаний как таковых. Прежде всего следует научить ребенка смотреть, понимать и любить, а потом только учить его читать; юношу следует научить хотеть и мочь действовать, а не только много знать. Надо воспитывать людей, а не ученых. Усвоило ли семейное воспитание это новое направление человеческой мысли?

В девяти случаях из десяти – нисколько.

Мы не укрепляем здоровья ребенка, ибо мы не знаем основ детской физиологии, гигиены и диетологии. Городские дети едят слишком много и без разбора, часто неподходящую пищу; спят слишком удобно, мало двигаются, вовсе не знают физического труда, их развлечения мало соответствуют детскому организму. Волю мы умышленно подавляем многочисленными запретами, наставлениями и подобием физического воспитания. Альтруизм, это тяготение к другим, отказ от некоторых удобств, игр, прихотей ради другого человека, выражен слабо. Скорее, мы развиваем в ребенке эгоизм, балуя его на каждом шагу, прививая с самых юных лет ложное честолюбие этими несвоевременными восторгами по поводу его ума и талантов. Но зато знания, а скорее – их разрозненные клочки, мы впихиваем детям в головы, словно тряпье в котел на бумажной фабрике, – как можно больше иностранных языков, как можно больше книжных сведений, фактов, частностей, ба, даже талантов.

Подлинные знания восхищают, увлекают, вдохновляют, эти же разрушают и подавляют. Сонные дети глотают их в больших дозах и… не переваривают.

«Истинный исследователь, – говорит Бродзиньский [20] , – может сказать, что он ничего не знает в совершенстве, но во всем видит совершенство, а в нем Бога».

Наши же знания, размолотые в порошок и популярные аж до смешного, представляет надпись на восковой фигуре в одном из наводняющих Варшаву ярмарочных балаганов:

20

Казимеж Бродзиньский (1791–1835) – польский поэт, критик.

«Обезьяна или первобытный человек».

Воистину не без основания маги отрубали головы тем, кто смел ворваться неподготовленным в храм знаний.

Как отнеслась школа к новому течению, которое осмелилось поставить на одну доску со знаниями – характер человека и его способность нести обязанности в отношении себя, семьи и общества? Излишне спрашивать, в состоянии ли и обязана ли школа формировать характер воспитанников, является ли учебно-воспитательным заведением или только учебным.

В школе (как и вне школы) уже само общение между собой детей вырабатывает многие черты характера. «Алтари дружбы, умения забывать о себе ради общества, – говорит Чацкий [21] , – редкий случай в домашнем затишье, ибо там нет такого обилия людей одного возраста, как это бывает в публичной школе». Далее: и учебная программа, методы подачи знаний оказывают сильное влияние на развитие ума и характера учащихся. Сегодня, когда этот вопрос уже решен должным образом раз и навсегда, всякие споры были бы не ко времени.

21

Тадеуш Чацкий (1765–1813) – польский публицист, историк, общественный и государственный деятель, библиофил.

Школа обязана воспитывать, но может ли она это делать там, где речь идет главным образом о дисциплине и подготовке к будущей профессии?

Здесь следует повторить слова Флориана Лаговского [22] из его работы «О моральном воспитании в школе».

«Я должен обратить внимание родителей, – говорит опытный педагог, – родителей, чьи дети обучаются в школах, где не заботятся о нравственной стороне характера, чтобы они не ограничивались деятельностью школы и внимательно следили за домашним воспитанием, которым обязаны руководить сами, или же поручали это людям, умеющим достойно справиться с возложенной на них задачей».

22

Флориан Лаговский (1834–1909) – педагог и публицист, занимался историей и теорией педагогики и литературы.

Дважды два – четыре (как воспитывать детей)

1. «В мое время». Неудивительно, что мы охотно вспоминаем былые годы. Человек был молод, крепче и веселее. Меньше понимал, а значит, меньше предвидел – меньше забот и опасений. Неудивительно, что, глядя на детей, мы вспоминаем, как было раньше, когда мы сами были маленькие. Что было по-другому, каждый это легко заметит. И встает вопрос: хуже или лучше? Если спокойно взвесить, каждый признает, что годы неволи были тяжелыми, плохими, не хватало тех или иных развлечений, и детская радость, которая всегда ищет выхода, теперь найдет его легче. И школа заботится о развлечениях, и интересных книжек больше, и красивые картинки, и что-нибудь сладенькое, и наказания не такие суровые, чаще поощрения. Неудивительно, что тот и другой вздохнет печально, – ведь у него отняли улыбки и веселые возгласы детских лет, которых не вернуть. И может показаться, что все родители всегда будут радоваться, что они дождались, их детям лучше.

Бывает, однако, что тот или другой как бы в обиде на малышей. Когда он рассердится – а сердится он необязательно на ребенка, часто на тяжелую жизнь и нехватки, – сердится, что у него болит, ведь раньше меньше заботились о здоровье, – когда он сравнивает не спокойно, а в сердцах, – ему приходит в голову, что, может, и впрямь слишком уж много детям.

«В мое время было по-другому». Слыханное ли дело: раньше ребятенок столько не стоил. Ишь, на одно учение сколько! Не букварь, а разные книжки, не одна, а несколько тетрадок, да еще линейки, угольники, мелки и деньги на кино и прогулки.

Башмаки раньше – когда снег или праздник, одет кое-как, а нынче – на заказ, из нового, уже не только тепло, но и красиво. Это подумать только!

В заботах, с трудом поднимается человек к лучшей жизни. И ребенок больше трудится, у него больше обязанностей. Человек не тот же, а более просвещенный, жизнь не та же, а более полная и интересная. Не помогут ни вздох с ленцой, ни брань и сетование, ни обида и жалобы. Простоты не меньше, а меньше вульгарности; и уважения к старшим не меньше – меньше принуждения; даже не нравственность ослабла, а искреннее стал человек и более чуток на зло. Сколько раньше было несправедливостей, о которых никто не слыхал, – слова не смели сказать против!

На смену безропотной покорности плохих давних лет пришло сознание права и справедливости, тоска по лучшему завтра – и добрая надежда.

2. «Дери башмаки, дери!» Одежда как статья в бюджете бедной семьи весьма ощутимый предмет заботы родителей. Школа требует, чтобы дети были не только чисто, но и красиво одеты.

– Учительницы хотят из ребят барчуков сделать – фартучки, воротнички, трико для гимнастики и тапочки. Им кажется, да и ребятам, что деньги на улице валяются. А мальчишка хоть бы берег.

На уроках физкультуры учат детей ложиться на пол. Как потом сказать, чтобы не пачкал одежду? Раньше негодник за драные башмаки получал взбучку, а ведь теперь смотреть приходят и деньги за смотрение платят, как здоровые мужики, вместо того чтобы работать, мяч пинают и башмаки дерут.

Отец чувствует, что подвижный ребенок имеет право бегать и играть. И неудивительно, что он должен чаще и больше рвать одежду и обувь. Где установить границу между правом ребенка и кошельком отца? Ведь только и радости в жизни, что это беганье, и приходит отцу на память радостный риск былых лет – карабканье на забор или дерево, лазанье по закуткам, где можно увидеть что-нибудь любопытное – и много пыли и коварных гвоздей.