Уведу родного мужа

— А вдруг, — с трудом разжала она губы, — у твоего дома какая-нибудь засада? Господи, что же делать?!

— Не вздумай рыдать! Или, чего доброго, грохаться в обморок! — Надеюсь, мой голос был достаточно суров. — Лучше скажи, есть какая-нибудь не слишком… э-э-э… откровенная дорога к ментовке, где сидит тот капитан? Ну, белобрысый, который на наш труп приезжал?

— Есть, — отозвалась Танька бесцветным голосом и, не задав больше ни одного вопроса, тронула машину с места по направлению к совершенно глухой на вид стене какого-то здания. Только когда мы подъехали к этому тупику почти вплотную, я углядела очередной проезд между домами — свидетельство того, что на самом деле Татьяна хоть в чем-то человек уникальный, если ее память в таком состоянии удерживает подобные вещи!

Глава 8 В отделении милиции

В первый раз в отделении милиции я была в шестнадцать лет, когда получала паспорт. Во второй и одновременно в последний — три года назад, когда собиралась на отдых в Крым и выяснилось, что без специального вкладыша, выдаваемого в упомянутом месте, меня туда не пропустят.

Однако, когда мы с Танькой вошли в отделение, мне показалось, что я была здесь только вчера или позавчера — до такой степени тут ничего не переменилось. Новую форму, максимально приближенную к полицейской, с легкостью можно было не брать в расчет. Поэтому, с равнодушным видом прошествовав мимо зарешеченного угла с навесным замком, где храпела прямо на полу какая-то куча тряпья, я, абсолютно позабыв про собственный внешний вид, самоуверенно двинула к дежурке. Еще с первого раза я запомнила, что именно так называется крохотное помещеньице с застекленными стенами и окошком, за которым отбывают очередную вахту милиционеры.

К счастью, на мою юбку поначалу никто не обратил внимания, к тому же тащившаяся за мной Танька преданно заслонила мои тылы собственным задом.

За окошечком просматривалось сразу двое служивых: пожилой со звездочками на погонах и молодой с глупой ухмылкой, которую я однажды уже видела: передо мной вновь была та самая физиономия, которая приводила меня в чувство после первого в жизни обморока. «Тем лучше!» — подумала я, но обратилась к пожилому:

— Будьте добры, нам нужен следователь, занимающийся неопознанным трупом!

Не знаю, что уж такого смешного они нашли в моих словах, но всю следующую минуту ответом мне было глупое ржание. Как ни странно, особенно отличился пожилой, сразу потерявший в моих глазах все преимущества.

— Что в этом смешного? — От возмущения Танька, наконец, ожила и включилась в происходящее.

— Милые дамы, — пожилой в последний раз всхлипнул от смеха, — да как же я, по-вашему, должен вычислить того, кто вам нужен, если у нас тут восемь инспекторов дознания, и на каждого — по три-четыре неопознанных трупа?!

— Так им и надо! — разъярилась я в мгновение ока. — Не трупам, а этим вашим инспекторам! Может, соизволите все же дослушать?

— Весь внимание! — Пожилой и правда посерьезнел, хотя смешинки в глазах еще прыгали.

— Наконец-то, — съязвила я. — Мы проходим свидетелями по делу Голубева, известного пропавшего бизнесмена, а нужен нам белобр… белокурый такой капитан с красным лицом…

Молодой мент снова заржал, но второй его, видимо, незаметно ткнул в бок, и он захлебнулся. И даже пришел нам на помощь:

— Товарищ старший лейтенант, я знаю, кого они ищут, Широков им нужен… Они этому Голубеву жены!

— Бывшие! — хором заявили мы с Танькой, и я изумилась тому, как быстро Татьяна смирилась с потерей возлюбленного мужа.

— Вот как? — Пожилой окончательно посерьезнел. — Второй этаж, пятнадцатый кабинет… Впрочем, я вас провожу.

К сожалению, именно в этот момент Танька потеряла бдительность и, вместо того чтобы по-прежнему прикрывать меня сзади, двинула вперед раньше меня. Старший лейтенант издал за моей спиной какой-то не поддающийся определению звук, поскольку уже успел выйти из дежурки и вся моя фигура попала в поле его обозрения.

Круто развернувшись, я брякнула первое, что пришло в голову:

— На нас совершено нападение!.. Сами видите…

Поскольку в последнем никаких сомнений быть не могло и он действительно видел, реакция пожилого могла быть признана самой что ни на есть достойной.

Крякнув, старший лейтенант нагнулся к окошку дежурки:

— Саша, дай сюда мою ветровку, она за селектором висит… Как вас, говорите, зовут? — Вопрос, естественно, был обращен ко мне.

— Елизавета Петровна Голубева, — ответила я с достоинством.

— Вот что, Елизавета Петровна, прежде чем подыматься наверх, вам придется накинуть это на… э-э-э…

— Давайте! — Я с благодарностью вырвала из его рук синюю, пропахшую табаком куртку подозрительного вида.

— У нас, понимаете ли, — счел нужным пояснить он, — в силу специфики большинство сотрудников — мужчины… Негоже отвлекать людей от дела! Так, говорите, на вас напали?

Профессионально подозрительный мент, видимо, решил, что напали не просто, а с изнасилованием. Что ж, я не могла его за это обвинять! К тому же мы уже достигли не только второго этажа, но и кабинета с номером «15», прибитым над табличкой «Широков В. Е.».

— Я вам отдам вашу куртку внизу, — пообещала я вместо ответа. — Мы на машине вообще-то приехали…

Нельзя сказать, что белобрысый капитан при виде нас с Татьяной расцвел от счастья! Но это свидетельствовало о том, что он нас, по крайней мере, узнал, хотя и сделал вид, что видит впервые. Во всяком случае, бросив преисполненный горячей укоризны взгляд на нашего провожатого, сухо бросил:

— Чем могу быть полезен?

— Нас хотят убить! — Танька заорала это на весь кабинет, даже не дав мне открыть рот. — Вы нас что, не узнали?! Мы же жены Голубева!..

— Узнал-узнал, — замахал руками капитан, но Танька сочла нужным добавить: «Бывшие!..» — Как, уже обе бывшие? — удивился Широков. — Еще вчера…

— То было вчера, а то — сегодня, — решительно вступила я в разговор, сообразив, что пора вмешиваться, иначе они до сути доберутся разве что к вечеру. — Татьяна говорит правду: нас хотели убить, и только чудом нам удалось ускользнуть от погони киллера… или киллеров!

К моему возмущению, капитан никакой заинтересованности в ответ на столь вопиющее заявление не проявил! Вместо этого, оглядев нас молча с явным злорадством, он ядовито улыбнулся:

— К вашему сведению, уважаемые бывшие жены, я этим делом больше не занимаюсь!

— Как?! — это мы спросили, конечно, хором. То есть дуэтом, к которому лично я уже начала привыкать, словно и не отвыкала никогда в жизни.

— Очень просто! — с удовольствием пояснил Широков. — Дело у нас забрали.

— Прокуратура?! — Танька даже подпрыгнула от возбуждения, очевидно представив, как сама теперь, через своего папашку, будет руководить расследованием.