Увидеть лицо - 2

Внезапно Алине захотелось влепить ему пощечину, но вместо этого она спросила:

— Но что ты делаешь в Волжанске? Ты же говорил, что живешь в Самаре.

К ним подошла Мэй — квинтэссенция мрачности и недовольства. Виталий потрепал собаку по лохматой голове, и она села рядом, вывалив замечательно фиолетовый язык и щурясь на вялое осеннее солнце.

— Нет, я переехал сюда, после того, как… Ну в общем, у меня тут друг живет по… неважно. Мы здесь организовали небольшой, но симпатичный бизнес. Оргтехника. Мелочевка, но на жизнь вполне хватает. Особняка, конечно, у меня нет, но квартирка ничего, просторная, — Виталий усмехнулся. — И школы у меня здесь тоже нет.

— А в той реальности ты жил в Самаре, — задумчиво повторила Алина.

— В той реальности в ней не убивали мою сестру. И я не был на войне… — Виталий осекся, и его лицо стало недовольным.

— На войне?

— Чечня, — кратко пояснил он. — Первая кампания. Да, блин, в той реальности сбылась еще одна мечта — не просто все забыть, на фиг, а чтобы этого вообще никогда не существовало!

— Так вот почему тебе казалось…

— Да. Я убивал — и не раз. Это… не надо тебе знать. А ты… — он запнулся, и его голос стал нерешительным… — то, что ты мне там рассказала…

— Да, это одинаково в обоих мирах. К сожалению.

Он кивнул — то ли соглашаясь с ней, то ли каким-то своим мыслям. Потом вдруг произнес с неожиданной деловитостью.

— Думаю, тебе хочется узнать, чем все закончилось? И что было, пока ты сидела в автобусе?

Алина кивнула, обрадованная, что Виталий сам это предложил.

— Обязательно. А ты, думаю, захочешь узнать побольше про этих… козлов? Которые устроили нам коллективный сон?

— Обязательно.

Ей показалось, что в его голосе прозвучала неуверенность, и внезапно спросила:

— А сколько тебе лет?

— Двадцать семь, — ответил Виталий немного недоуменно, и снова уставился на реку. Алина постаралась, чтобы услышанное не отразилось на ее лице. Господи, в этой реальности она была даже старше его на год. Какой кошмар!

Пока они говорили, он так ни повернул головы.

* * *

— Как на два часа?! — встревоженно вскричала в трубке далекая Женька. — Что случилось?! Тебя кладут в больницу?! Что-то серьезное?!

Женька была редкостной максималисткой и ей всегда в голову приходили самые зловещие версии. Если бы Алина сказала, что задержится до вечера, она бы решила, что подруга уже находится при смерти.

— Нет, ничего не случилось. Просто мне нужно кое с кем поговорить. Много народу? Без меня справишься?

— А это важный разговор?

— Очень.

— С мужчиной?

— Ага.

— Тогда справлюсь.

— Солнце, я тебя обожаю! Тебе цены нет!

— Судя по моей зарплате, Толик тоже так считает, — с невеселой усмешкой заметила Женька и отключилась. Алина спрятала телефон — как раз в тот момент, когда вернувшийся Виталий сел на скамейку, держа левой рукой за горлышки пару открытых бутылок «Невского», увидев которые она сразу же вспомнила нежную любовь Кривцова к этому сорту пива. Похоже, от пережитого ей уже никогда не избавиться.

— Держи.

— Спасибо.

Мэй недоверчиво обнюхала ее колено, и когда Алина, не выдержав, протянула к ней руку, отскочила назад.

— Бух!

— Подумаешь, какая цаца! — насмешливо сказала Алина. Мэй возмущенно взглянула на Виталия, не понимая, как хозяин допускает, чтобы с ней разговаривали таким тоном. Потом отошла, презрительно виляя пушистым задом. Виталий глотнул пива, потом задумчиво пробормотал:

— Знаешь, если говорить откровенно, окликнув меня, ты, возможно, сделала большую глупость. Они могут подумать, что ты ничего не забыла.

— Переживаешь за себя? — насмешливо спросила Алина. — Ну, извини. Тогда чего ты тут…

— Дурочка! — беззлобно ответил Виталий. — Что я? Это ведь ты можешь оказаться в опасности. Это ведь ты пришла в себя.

— А ты?

Он покачал головой.

— Нет. Я ничего подобного не помню. Я… умер… и проснулся у себя дома.

— В пятницу днем?

— Нет, рано утром, около шести. Но четверг… в четверг я неважно себя чувствовал и весь день проспал.

— Ты уверен, что это было не в среду?

— Вроде да. Значит, и ты тоже приболела?

— Да.

— Покажи еще раз ту бумажку.

Алина неохотно протянула ему скомканный платок. Виталий развернул его, потом хмыкнул. Она заметила, что он все делает левой рукой, почти не прибегая к помощи правой.

— Эля… Черт возьми, какой бред! Эксперименты, сны… Кому и на кой черт все это понадобилось?! Не понимаю.

— Может, когда мы найдем остальных… — с энтузиазмом начала Алина, но Виталий неожиданно посмотрел на нее с такой скукой, что она сразу же замолчала.

— А зачем?

— Ну… как зачем?

— Так — зачем? Для чего? И кого именно? Всех остальных, чтобы убедиться, что они существуют? Тех злых дяденек, чтобы поквитаться с ними? И как ты это сделаешь? Убьешь их?

— Я…

— И, опять же, если они существуют.

— Они существуют! Я же видела… И записка…

— Записка, — повторил Виталий с холодной иронией. — Послушай, Алина. Если ты рассчитываешь, что я буду этим заниматься, то напрасно. И тебе не советую. И так хватило…

Алина растерянно посмотрела на него.

— Но почему ты так?.. Неужели тебе все равно?! Я тебя не узнаю…

— А ты и не можешь меня узнать! — резко перебил ее Виталий, и Мэй, встревоженная его изменившимся голосом, внимательно поглядела в их сторону. — Потому что ты меня не знаешь! Совсем не знаешь! Послушай, я все понимаю, но то, что было там… в конце концов, это был всего лишь сон. Пусть и коллективный, пусть и реальный тогда, для нас, но всего лишь сон.

— Да, конечно, ведь так мы — совершенно посторонние люди, — упавшим голосом сказала Алина. — И я в этой реальности не рыжеволосая и не зеленоглазая, и фигура у меня не та, и лицо не совсем такое… и вообще, я… не та.